Операция 'Вечность'

Петецкий Богдан

– Известно, - согласился я.
– Но не сомневаюсь, что уж с этим-то вы как-нибудь справитесь. Так когда я должен быть там?,

Он немного помолчал, словно переваривая мой вопрос.

– Послезавтра. За тобой придет стартовый, Ротц. До того времени сиди здесь.

Это могло усложнить дело. Я быстро спросил:

– Можно заглянуть домой?

Ответ у него был готов заранее, хотя он и сделал вид, будто задумался.

– Только на минутку... Разумеется, ты знаешь, что сказать...

Я знал, а как же.

– Вот еще что, -

бросил я как бы мимоходом.
– Когда будет известно, что ваш идол, - я показал на аппаратуру, - сработал? Случаются дубли?

– В принципе нет. По крайней мере, мне об этом слышать не доводилось. В случае чего - сам убедишься...
– он рассмеялся. По его глазам было видно, что он представил себе, как в пустоте у меня расползается скафандр или я попадаю в бочку с концентрированной кислотой.

Ротц разбудил меня ночью. Спросил, все ли у меня готово, и сказал, что через два часа ждет на стартовой площадке. Было три часа ночи. Или, если угодно, утра.

Я подошел к аппарату и набрал шифр. Прошло несколько секунд, прежде чем на экране появилось лицо отца. Он, конечно же, был одет. Как и обычно, он проводил ночь в лаборатории, колдуя над своими световодами.

– Уезжаю, - сказал я.
– Хотел попрощаться.

– Сейчас?
– спросил он.

– Так получилось. Пожалуйста, не буди маму. Что ты скажешь, если я предложу прогуляться?

Он задумался. Перспектива оторваться хотя бы на минуту от щита с даторами его не радовала, но верх взяло чувство отчего долга.

– Где встречаемся?
– коротко спросил он.

Мне раздумывать не приходилось. Я все просчитал с точностью до секунд и миллиметров, как говаривал Норин.

– На старом аэродроме, за холмами. Доберешься за пять минут. Я прилечу точно в четыре, - я не дал ему произнести больше ни слова. Рисковать было нельзя.

Экран погас. Я встал и не спеша натянул комбинезон. Упакованный ранец лежал в углу. Выглядел он не на много пристойнее, чем тогда, когда я покидал Европу. Кроме нескольких личных мелочей в нем лежала копия последней записи, появившейся в результате пятичасового опроса.

Коридор был пуст. Я погасил лампы и подождал, пока глаза освоятся с темнотой. Потом пошел. Стены источали слабый свет, но дорогу к аварийному выходу я мог найти с закрытыми глазами.

Снаружи было морозно. Небо посерело, тучи шли низко, как в день моего возвращения. Когда это было? Год назад? Неделю? Не все ли равно.

Я придержал ранец, чтобы он не задевал за поручни. Загудели стальные ступени. По металлическому помосту я прошел к транспортному залу. Двери в него были заперты. Я сунул в прорезь опознавательный жетон и переждал, пока вахтенный автомат передаст сигнал. Квадратная дверца дрогнула и беззвучно ушла в стену.

Внутри стоял полумрак. Над контрольными пультами горели миниатюрные лампочки. Я не оглядываясь шел по центральному проходу, пока над головой не нависла темная масса корабля. Взобрался по полутораметровой лесенке и, не входя в кабину, проверил, все ли в

порядке. Неожиданностей быть не могло. Вчера и сегодня я несколько раз заглядывал сюда. Если не считать дежурных, на территории Центра не было ни души.

Пакеты с пластиком лежали за креслом пилота, где я их и оставил. Горючего было в обрез. Я слез и вызвал тягач. Он появился немедленно. Его двигатель издавал глухое ворчание, похожее на мурлыканье. Минутой позже корабль дрогнул и пополз к воротам. Я пошел следом. Светлело. Ночь была на исходе.

В нескольких метрах за воротами тягач остановился. Я подошел и уселся на твердом седле выносной консоли. Прежде чем снова запустить двигатель, я внимательно осмотрелся. Никого. Тишина.

Я остановил машину далеко за постройками. Отослал тягач и залез в кабину. Вся операция заняла неполных тридцать минут. Было без двадцати пяти четыре. Времени достаточно. Но и не следовало появляться слишком рано.

Я сидел, не спуская глаз с часов, не чувствуя ни возбуждения, ни беспокойства. Не копался в себе, пытаясь найти обоснование собственному решению. Через два часа я уже буду за пределами планеты. Игра с пантоматом может затянуться на год. Если не больше. А там - подумаю, что стану делать...

Стрелки дошли до намеченной точки. Я сел поудобнее и взялся за руль. Машина дрогнула и в нарастающем вое двигателей оторвалась от бетонной плиты.

Я шел низко и со всей осторожностью, на какую был способен. Малейшая непредвиденная преграда означала конец. Хотя, если говорить серьезно, что могло мне помешать? Теперь, когда я был уже в воздухе?

Я опустился на самом краю аэродрома. Не захлопывая дверцу кабины, прошел несколько метров в сторону видневшихся за холмами крыш. Дотронулся до нагрудного кармашка - двигатели заговорили на полтона выше. Автопилот работал безупречно. Я остановился и в ожидании заложил руки за спину.

Дорога в город круто спускалась вниз. Отец появился неожиданно, как из-под земли. Не доходя шагов трех до меня, остановился. Мы молчали. Снизу, от пристани, доносилось приглушенное бормотание моторов. Рыбацкие лодки выходили в залив. Небо уже было почти светлым.

– До свидания, папа, - сказал я.

Он молча подошел и протянул руки. Мы обнялись.

– Надолго?
– спросил он так тихо, что я едва расслышал.

– Не знаю, - тоже шепотом ответил я. У меня перехватило дыхание.
– Впрочем, вы будете не одни. Вам уже привезли... коробочку?

Отец охнул и отступил на шаг.

– Зачем ты так...

Я попробовал засмеяться. Еще немного, и это бы удалось.

– Ну, ладно, - сказал я.
– В случае чего, любите меня... когда я буду маленьким.

– Это все, что ты хотел сказать?

– Хотел попрощаться, - сменил я тон.
– Ничего больше. Прости, что затащил тебя сюда, но, - я оглянулся на машину, - у меня на борту нечто такое, что может натворить много шума. Такая уж работа, - добавил я.
– Не мог садиться рядом с постройками...