Операция "Золотой Будда". Книга третья
Шрифт:
Умелов перевел взгляд на адвоката, сидевшего за маленьким столом в углу помещения. Тот сделал утвердительный знак головой, означавший, что надо сказать. Олег устало кивнул в ответ и начал пересказывать следователю то, что уже не раз говорил ему на допросах:
— Когда я приехал на угнанном автомобиле к тому месту, где начиналась лесная тропа, я сразу пошел в джунгли. На лесной тропе я заметил несколько человек. Все они уже были мертвы. Поднявшись вверх по склону, я обнаружил свою раненую жену. Она лежала около большого камня. Я взял ее на руки и понес к машине.
— То есть вы не трогали похитителей и они все были мертвы к вашему появлению. Так? — уточнил следователь.
— Именно так, — утвердительно кивнул головой Умелов.
— Тогда как вы объясните мне тот факт, что на клюшке для гольфа, которую мы нашли на тропе, были ваши отпечатки пальцев, а на металлической головке клюшки была найдена запекшаяся кровь. И эта кровь принадлежала человеку, который сделал себе харакири. Кстати, его тело лежало неподалеку.
Умелов задумался, соображая, что ответить. Адвокат, видя колебания своего подзащитного, обратился к следователю:
— Сеньор следователь, мне нужно пообщаться со своим подзащитным. Я думаю, что смогу его убедить говорить правду.
Следователь с недовольным видом отключил диктофон, убрал его в карман и направился к выходу. Возле двери он обернулся.
— У вас есть на это пять минут, — сухо проговорил он, — и не вздумайте что-нибудь передать заключенному. Кабинет находится под наблюдением.
С этими словами мужчина вышел из помещения. Оставшись наедине со своим подзащитным, адвокат внимательно посмотрел на Олега.
— Сеньор Умелов, вы должны сказать мне правду. Иначе я не смогу вам помочь.
— Я не могу этого сделать.
— Я знал, что вы мне ответите именно так.
Оглянувшись на стены кабинета, адвокат сложил ладони в трубочку и, приложив их к губам, почти шепотом произнес:
— Ко мне обратились уважаемые люди и просили передать вам кое-что.
Умелов напрягся, вслушиваясь в каждое слово.
— Вы знаете человека по фамилии Хромов? — продолжил адвокат, не убирая рук ото рта.
Олег еле заметно кивнул.
— Этот Хромов передает вам привет от Валерия Петровича.
Умелов снова еле заметно кивнул головой, давая понять, что все прекрасно расслышал. Адвокат опустил руки и уже обычным тоном произнес:
— Если эта информация вам как-то поможет, то считайте, что я не зря получил деньги за вашу защиту.
Быстро прокрутив в голове слова адвоката, Умелов уже знал, что ему нужно делать дальше. Когда в кабинет вернулся следователь, Олег сразу сделал ход конем.
— Я хочу сделать важное заявление, — выпрямившись, заявил он, — обстоятельства этого дела имеют прямое отношение к интересам Соединенных Штатов Америки. Пожалуйста, свяжитесь с американским посольством и сообщите им, что у меня для них есть важная информация.
Следователь удивленно посмотрел сначала на Умелова, затем на его адвоката и, пожав плечами, встал из-за стола.
— Что ж, как вам будет угодно. Я сейчас же проинформирую свое начальство о вашем заявлении.
Сэмюэль Хьюстон находился в приподнятом настроении. Еще бы! Наконец-то русский журналист сломался и сам попросил о встрече. Теперь, полагал Хьюстон, из этого русского Пинкертона можно будет вытянуть массу важной информации.
Естественно, что все четыре месяца Умелов был под неусыпным оком ЦРУ. Американский агент, действующий под прикрытием сотрудника тюрьмы «Нью-Билид», постоянно передавал в посольство информацию о русском журналисте. Был момент, когда Хьюстон уже хотел начать операцию по внедрению в окружение Умелова своего человека, который смог бы войти к нему в доверие. Но, видимо, невыносимые условия пребывания в переполненной камере сделали свое дело, и Умелов сам попросил о встрече.
«Интересно, что он мне сейчас скажет?» — думал Хьюстон, сидя в салоне посольской машины, ехавшей в администрацию тюрьмы «Нью-Билид».
Хьюстон рассчитывал увидеть раздавленного и сломленного человека, но вид Умелова его несколько обескуражил. Несмотря на то что русский журналист осунулся и похудел, в его взгляде чувствовались твердость и решительность.
— Добрый день, мистер Умелов, — начал Хьюстон, — вы хотели нам что-то сообщить?
— Да. Но прежде чем я вам отвечу, убедитесь, что этот кабинет не прослушивается администрацией тюрьмы. Иначе то, что я сейчас вам скажу, может уйти на сторону. А ваше начальство из Лэнгли вряд ли вам скажет за это спасибо.
Хьюстон быстро вышел из кабинета. Вернувшись через пару минут, он продолжил:
— Теперь вас никто не услышит, кроме меня и вот этого диктофона, — Сэмюэль положил на стол записывающее устройство, — так что вы нам хотели сообщить?
Глядя прямо в глаза Хьюстону, Умелов сдержанно произнес:
— Господин Хьюстон, прошу вас не обижаться на меня, но вы не та фигура, для которой предназначена эта информация. Поймите меня правильно, что через вас я могу только подать сигнал вашему руководству о готовности к сотрудничеству по той теме, которая интересует ваших руководителей. И я знаю, что вы все равно сами не примете решения, поскольку ваших полномочий недостаточно.
Хьюстон недовольно нахмурил брови, задетый хотя и деликатным, но таким колким и точным резюме русского журналиста.
— Говорите. Я сегодня же отправлю вашу запись в Лэнгли.
— Передайте вашему руководству, что я могу достать с Онекотана то, что вы давно ищете. Я знаю, где это находится, и знаю, как это можно достать.
Хьюстон напряженно слушал Умелова. Тот же спокойно продолжал:
— Я готов это сделать немедленно, но взамен я требую одного. Моя жена и ее отец должны беспрепятственно покинуть Америку до начала операции.