'Операция

Незнанский Фридрих Евсеевич

– Слышь, паря, не трись тут, и так дышать нечем, – встал на коротком пути Солонина «комод» с бритым затылком.

Солонин только сфокусировал свой рассеянный взгляд на «комоде», как тот вдруг сник, отступил куда-то в сторону. Видно, бешено горели глаза у Виктора.

"Государство отскочило, а план дальше крутится! Теперь уже Кулойское плато никому не нужно. Никто там по-настоящему алмазов и не искал с пятидесятых годов. Все, путь свободен – крути план дальше. Вот в чем дело! И крутит его не кто иной, как Малинов! Ах ты, юрист продажный!

Ах ты, мальчик-мажор! Ах ты, сука! Он же теперь еще и следователя Генпрокуратуры Сомова обработал… И теперь уже не государство, не страна, а Малинов с компанией выходит на рынок бриллиантов.

Погодите, господа-товарищи! А что, если Малинов только пешка? А что, если Чабрец?"

Солонин незаметно для себя остановился прямо напротив «комода» и уставился на него невидящими глазами. «Комод» начисто сник и чуть не заскулил от страха.

«Да, боюсь, Малинову, при всей его изворотливости, такая махина не под силу. Это надо самые высокие государственные связи иметь. Выйти на рынок бриллиантов – это же целую империю надо иметь! Целую армию! Кучу денег! (Может, туда и улетели сто восемьдесят миллионов?) И чтобы было не три телефона, а тридцать три, и все с гербами. Чтобы по первому слову – в бой, не обсуждая приказы, а исполняя их с рвением. Это надо такие убедительные слова знать, чтобы беспрекословно…»

Солонин ждал вызова Сомова.

Его не трогали. Почему-то здешнему сброду было абсолютно ясно – среди них очень сильный человек. Зверье чует вожака, хотя Солонин никаким вожаком быть не собирался.

В запале собственных мыслей он взлетел снова на нары, случайно разбудил мирного соседа и сказал весело:

– От тюрьмы и от сумы…

– Да, это очень русская пословица, – сонно заметил сосед.

– Бывали за границей, – констатировал Солонин.

– Можно сказать, не вылезал, – с грустью отозвался сосед.

– И там в тюрьму не сажают? – улыбнулся Солонин.

– Там – за дело.

– А! – Солонин преувеличенно согласно кивнул. – А вы, стало быть, не за дело?

– А вы? – в свою очередь спросил сосед.

– Я – за дело. Пробрался в частные владения. При себе имел оружие.

– Грабитель, что ли? – не очень поверил Солонину сосед.

– Вроде того, только меня интересуют не материальные ценности, а информация.

– Это с пистолетом вы информацию добывали? – все еще подозрительно косился сосед.

– Так ведь по доброй воле не отдают!

Сосед отвернулся. Солонин ему не нравился, он не любил грубых людей.

– А вы за что? – поинтересовался Солонин.

– Знаете, мне тут сразу сказали – и стены имеют уши. Но я, честно говоря, ничего и не собираюсь скрывать. Только вот у меня вы информацию не получите. Даже с пистолетом.

– А спорим, что получу? – вдруг ни с того ни с сего завелся Солонин.

– Как это? Бить будете?

– Да бросьте вы, я же по поводу пистолета пошутил. Информацию так не добывают. И вас я бить не собираюсь. Я просто посмотрю вам в глаза – и все.

– Интересно, –

усмехнулся сосед. И уставился в глаза Солонину.

Это была, конечно, игра. Ничего путного про соседа Солонин сказать не мог. Но он знал, как работают гадалки. Их этому учили тоже. Есть некий набор фраз, которые касаются любого и каждого, хотя кажутся сокровенными и очень личными.

– Ну что ж, – начал Солонин, – вы человек честный и открытый. Только вот за эту свою открытость и пострадали.

Это была как раз одна из таких универсальных фраз. Ну кто же не думает про себя, что он честный и тем более открытый? И кто из сидящих в тюрьме не считает, что именно за прямоту свою и пострадал?

– Ну? – уже не так иронично спросил сосед.

– Были вы человеком видным, но слишком болели за дело…

Собственно, об этом Солонину рассказал сам сосед, когда обмолвился о частых поездках за границу.

– Положим…

– В общем, вас подставили…

Эта весьма туманная фраза, однако, подействовала.

– Как вы это делаете? – спросил сосед.

– Смотрю вам в глаза, – пожал плечами Солонин.

– А ведь правда, – покачал головой сосед. – Меня Евгением Ивановичем зовут. А вас?

– Виктор, – еле выговорил Солонин. В такую удачу он и поверить не мог. – Коровьев, если не ошибаюсь?

Вот на этот раз сосед удивился по-настоящему.

– Вы слышали? Нет, меня не вызывали еще… Откуда вы знаете?…

– Смотрю вам в глаза…

Через полчаса оба арестанта лежали на нарах и горячо шептались о том, что их волновало больше всего в эту минуту.

– Я вижу, вы действительно что-то знаете. Вполне возможно, что вы подсадная утка, мне говорили, что здесь даже стены слышат, но я не боюсь. Мне нечего скрывать. Я выполнял задание правительства…

– А кто конкретно разрабатывал план?

– Да особого-то плана и не было. Как говорит наш премьер: хотели, как лучше, а получилось, как всегда. Вы же понимаете, что «Марс» нас просто грабит. Целые десятилетия грабит. Неужели у нас нет мастеров, которые смогли бы гранить алмазы. Да, уверяю вас – есть! Они у меня на учете! И высочайшего класса! Левши! Почему же мы должны из года в год соблюдать эти кабальные условия?

– Ну так не идите на них…

– Сказать просто. Рынок-то весь в руках Аффенгеймера. Он и блоху туда не пропустит, даже если ее сам Левша подкует.

– Ну, – поторопил Солонин.

– Вот и решено было – создать эту несчастную компанию, «Голден АД», чтобы она выступила на рынке самостоятельно. Конечно, что-то пришлось бы отстегнуть «Марс», но у нас был бы свой канал сбыта.

– Однако все пошло не по сценарию, – подсказал Солонин.

– Именно. Именно не по сценарию. Кто-то закрутил какую-то другую пластинку…

– Кто? – как бы ненароком спросил Солонин.

И этот вопрос вдруг заставил Коровьева мучительно скривиться, закрыть глаза и замотать головой, словно он отмахивался от страшного наваждения.