'Операция

Незнанский Фридрих Евсеевич

– Нет-нет, даже не спрашивайте… Мне и думать боязно…

– Малинов? – пошел ва-банк Солонин.

Коровьев вскинулся.

– Вы и о нем знаете?

– О нем кто только не знает…

Коровьев помотал головой.

– Ой, боюсь, не он…

Солонин прижал свои губы к уху Коровьева и прошептал еле слышно:

– Чабрец?

Коровьев не ответил, только прикрыл утвердительно глаза.

Глава 45. Германия, Гармиш-Партенкирхен

– Кривое не может сделаться прямым… Кривое не может сделаться

прямым. – Мамонтов метался по комнате, как недавно метался по камере старик. – Он уже готов и ничего не расскажет. Ничего. Все, что мог, уже рассказал. Думай, Гоша, думай…

– Алло, Джек. – Он набрал телефон Фрэнки. – Ты никогда не слышал такой поговорки – кривое не может сделаться прямым?

– Нет, никогда. – Джек засмеялся. – Это что, Кати твой пенис увидела?

– Попробуй выяснить. – Мамонтов даже не улыбнулся шутке. – Что хочешь делай, но к вечеру выясни. По компьютеру прокрути, в энциклопедиях полистай. Это какое-то изречение. Давай дерзай!

Когда– то Турецкий учил их, что все нити преступления есть уже на месте этого преступления. Нужно только уметь их увидеть и вытащить. Даже подлинную историю можно учить по газетам. Собрать издания за один год и вычленять одни факты. Не комментарии, не интервью, а только факты. По фактам видна вся картина.

– Вся картина… Вся картина. Факты. – Гоша подошел к столу, на котором лежали личные вещи Дронова и его дело. – Факты… – Он взял книгу. «Дети капитана Гранта». «Егору от папы с мамой в день двадцатипятилетия. 11 июля 1956 года».

– Егору от папы и мамы. – Мамонтов схватил папку и начал читать дело. Дронов Егор Петрович, год рождения тридцать второй, в сорок восьмом поступил в общевойсковое училище, которое закончил… Стоп! – Мамонтов вдруг хлопнул себя по лбу. – Тридцать два плюс двадцать пять будет пятьдесят семь. – Опять схватил книгу и прочел надпись. – Одиннадцатое июля пятьдесят шестого! Есть!

Это была явная нестыковка. Разница на год. Не могли же ошибиться папа с мамой. Да и не будет взрослый человек всю жизнь возить с собой детский приключенческий роман. Значит, это не просто книга, а нечто большее.

– Алло, Марио! – Гоша позвонил по телефону. – Заскочи ко мне и отдай книгу экспертам на анализ. Пусть исследуют все, что только можно. Страницы, которые читались больше других, следы от подчеркиваний, скрытый текст – короче, все.

Когда Марио заскочил за книгой, Гоша даже не заметил его, продолжая метаться по комнате, держа в руках папку с делом Дронова и бормоча в диктофон:

– До шестидесятого проходил службу в Архангельске. До шестидесятого. Кулойское плато как раз под Архангельском. – Гоша вдруг вспомнил старый сейф. – Ну конечно! Этим делом он начал еще тогда заниматься. План «Кристалл», как же я забыл?! Военный инженер, информации о том, что строил, никакой, секретный план, Архангельск. Он же там, на этих приисках, и работал, пока его в Уганду не отправили… в шестьдесят втором. Сталин помер, план еще немного поработал и прикрылся. Ну и что? И что дальше? А дальше, уйдя на пенсию, он взялся за старое. Это уже кое-что. Уганда, Уганда… Чунга-Чанга, синий небосвод… Уганда…

Тут

запищал телефон.

– Алло, это я! – закричал Джек в трубку. – Вычислил.

– Так быстро? – обрадовался Мамонтов.

– Да! Это не про твой пенис. Это изречение из Библии. Только не полностью. А полностью оно звучит так: «Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать».

– И чего нет, того нельзя считать, – машинально повторил Гоша. Это было последнее, что прошептал старик. Гоша почти угадал конец фразы. – Отлично! – Мамонтов захлопнул папку. – Собирай всех.

Все собрались через десять минут. Слетелись в кабинет, будто должны были выдавать чеки за месяц.

– Ну что? – строго спросил Реддвей, стараясь скрыть надежду в глазах. – Что расскажешь?

– Отгадайте загадку, – хитро улыбнулся Мамонтов. – Большой, страшный, всех пугает, а его никто не боится.

– Как дам больно. – Полковник рассмеялся.

– Значит, так, – начал Георгий. – Есть у нас несколько фактов. Первый – Дронов родился восьмого мая тридцать второго года. Второй – первым местом службы его был Архангельск. Третий – книга с дарственной надписью, где в пятьдесят шестом году ему почему-то не двадцать четыре, а двадцать пять лет. «Егору от папы с мамой в день двадцатипятилетия. 11 июля 1956 года…» Четвертый факт – вторым и последним местом службы был закрытый военный полигон в Уганде. Он и сейчас ведь существует?

– И для этого ты нас собрал? – тихо разочаровался Реддвей.

– Подождите! – досадливо перебил его Гоша. – Не сбивайте с мысли. Так, был человек, который что-то делал в Архангельске, потом уехал советником в Африку, потом вернулся и стал вести незаконную добычу алмазов. Нельзя ли предположить, что и с пятьдесят второго по шестидесятый он занимался тем же? Только раньше это был план «Кристалл», а теперь подпольные махинации с драгоценными камнями.

– Раньше это действительно был прииск, а теперь банальное прикрытие, – в тон ему сказал Реддвей.

Мамонтов посмотрел на него и улыбнулся.

– А теперь скажите, кто помнит, откуда был наш белый человек среди арабских террористов?

– Из МИ-5, – ответил Барагин.

– А как мы его вычислили, что он оттуда? – спросил Мамонтов и сам же ответил: – По формуле ДНК. А где отыскалась эта формула – в госпитале в Уганде. А что он делал в Уганде – участвовал в секретной операции. А теперь скажите мне, бывает такое, чтобы два секретных агента дважды пересекались по одному делу, и это оказалось бы случайностью?

– Уганда?! – Реддвей даже со стула вскочил. – Ну конечно, Уганда! Его туда и посылали, потому что здесь месторождение истощилось!

– Так! – в комнату ворвался Марио. – Проверил я твою книжонку. Никаких пометок, никаких скрытых текстов, ничего.

– Вообще ничего? – удивился Гоша.

– Почти. – Гарджулло загадочно улыбнулся. – Есть лишь один интересный момент. Я заложил в компьютер почерк Дронова и почерк на книжке. Оказалось, что он сам себе ее подарил.

– Шифр! – воскликнул Турецкий. – Это какой-то шифр. А фраза из Библии – пароль.