Оперативный отряд. Книга вторая. Империя-Амаравелла
Шрифт:
Но вот и очередной разрыв во времени. Восьмилетка позади, одноклассники в момент определили, что им делать дальше. Большинство, – учениками-подмастерьями на завод, другие, – в профтехучилище. Некоторые в девятый класс средней школы. Отец молчит, мачеха выжидает, я раздумываю…
Уруббо-Ассийский Альянс огромен. Крайнестан, его восточная окраина, тоже необъятен. И вырваться отсюда невозможно! Требуется опора по крайней мере в Ерофейске, столице Крайнестана. Есть и другие, не ближние регионы: Тундрия на северах и таежная Урмания западнее. Но там так же, как в устье Румы. И в политическом
Внутренний голос подсказывает: надо стремиться к цивилизации более высокого уровня. Я уже знаю, что таковые на планете имеются. Люди там совсем другие. Они имеют при себе носовые платки и не сморкаются шумно под ноги, вытирая носы пальцами. А затем чистят ладони о штаны. Они там не изображают громы прилюдным испусканием ветров. Они не рыгают за столом, сигнализируя довольство едой или закуской. Они не ковыряют прилюдно в носу и не выщипывают из него волоски. И не кричат всюду об умении жить хорошо, демонстрируя лишний десяток метров жилплощади или рубль длиннее соседского.
За четырнадцать лет я устал от народного самовыражения. Как-то смотрел и слушал народного депутата, рекламирующего туалетную бумагу в противовес омовению водой. И удивлялся… Народ в отличие от депутата не имеет легкого доступа к туалетной бумаге и пользуется газетой с политическими текстами, которых не читает. Неужели постоянный запах дерьма, – признак превосходства, национальной исключительности?
Одно ясно: прошел восемь классов, а в итоге не соображаю почти ничего! Главное, – не знаю, чего хотеть! Понимать, чего не хочется – мелочь, ничего не дает. Да, я не желаю стать таким как все вокруг. Но у всех есть идеал, живой и конкретный, а у меня нет. Что говорит о моей крайней бестолковости.
И я принялся искать образец, на который надо ориентироваться. Когда чего-то хочешь очень-очень, оно приходит… Десятикопеечная монетка, легшая на ладонь в нужный момент, позволила заклеить разрыв во времени. Десять копеек, – цена пропуска в новый мир!
Кинотеатр «Родина» показал культуриста Ривза в роли Алкида, пророка в языческой Олимпии. Сила, красота, разум, воспитанность, – и всё в одном! Древние мифы уже крепко сидели в памяти, для осознания не хватало кинообраза. И стало ясно, почему не «завёл» Макс: в нем лишь внешнее, чисто телесное. И процесс пошел!
Откуда-то взялись десятикилограммовые гантели, две пары боксерских перчаток. Проявилась страсть к физическому труду. Какое удовольствие: вдвоем с отцом двуручной пилой разделать ствол знакомой лиственницы на несколько безопасных частей! Колку на поленья я не доверял никому, – эта работа просто супер. Топор, колун, кувалда… Еще одной любимой обязанностью стала борьба со снегом. После крупных буранов отец выходил на работу через чердак. К его возвращению я расчищал дорожку от крыльца до улицы.
Горячий пот, усталость, звериный аппетит, – величайшие радости… А следующей весной я присвоил себе заботу о семи сотках приусадебного участка. Лопата, тяпка, веселое солнце, теплые дожди, аромат радующейся тебе земли…
Первой зимой после начала своего переформатирования стал видеть Радугу над снегом, которую никто не замечает. В небе, хоть и редко, появлялся радужный кристалл, играющий такими цветами, которых нет ни в каком наборе красок. Мир мой заиграл многоцветием. Открытия следовали одно за другим.
Особенно поразило
Мне наконец подарили велосипед. Он тут же прирос к телу, добавив скорости и умения владеть собой. Возможности ширились…
До океана по таежной дороге меньше сорока километров. По волнам грунтовки три часа езды в одну сторону. Всего три часа. Нет, целых три часа качания на таежных волнах! Глаз радуется мохнатым малахитовым лапам елей, гигантской черемухе, на которой осенью появляются черные гроздья, соразмерные виноградным… Тайга вдали от людей настолько разнообразна, что слов не хватит передать. Но вот, она кончается. И начинается Океан, разочаровавший мрачной мощью. Его дыхание, тяжелое и холодное, отвергало меня. Пахло так, словно он объелся тоннами винегрета и запил его бочкой самогона.
Чарующий аромат моря открылся через кадры фильма «Ихтиандр». Позже я побывал на берегах Темного Понта, на месте съемок. И обнаружил: впечатления от фильма и морская реальность совпали полностью. Все так, – и запах водорослей на мокрых камнях, и вкус воды, и цвет воздуха! Пришло еще открытие: фильмы могут быть столь же гениальны, как тексты.
Оказывается, в этом мире нет ничего одинакового, и вода разная. Восточный Океан, – голодная львица, отвергнутая вожаком прайда. С такой зверюгой не поиграешь… А Темный Понт – игривый, добрый тигренок. Он любит ласку и скрывает свою мощь.
В четырнадцать лет, в дни перехода в новое состояние, добился права жить летом на сеновале, на втором этаже сарая. Инициатива родилась внезапно, без внешней подсказки. Получилась комнатка два на два метра: кровать, стол с лампой, стул. Три стены, – плотное сено; сгущенная трава лесных полян, хранящая аромат таежных цветов. А в проем двери над лестницей смотрят звезды, заглядывает Луна…
Это – да! Внутреннее приблизилось к внешнему. Или наоборот… Я получил возможность возвращаться в любое время, не стуча в окно или барабаня в дверь! Кружки молока и краюхи ржаного хлеба, ожидающих на столе, для живота достаточно. Но, – после получасовой игры с гантелями. Просыпался по сигналу организма, независимо от расписаний, придуманных людьми. В том числе и школьного распорядка.
Внешний контроль минимизировался и я ощутил вкус свободы. Теперь читать я мог что хочу и сколько хочу, – мачехина цензура сюда не дотягивалась. В доме она беспрекословно изымала книги с сомнительным содержанием. Сомнительность определялась по оформлению обложки: если рисунок намекал на эротику, книга отправлялась в ящик на чердаке. Словно я не могу забраться туда и дочитать.
Наука и научная фантастика заполнили свободные часы. Я приносил из библиотек сразу несколько книг и читал-изучал их параллельно. Но книги выдавались на неделю. За такой срок проштудировать серьезный труд по микрофизике или астрономии невозможно. И я стал брать и возвращать их, минуя барьер в виде библиотекарши. Воровством не считал, ведь брал на время, чтобы затем вернуть. Потому страха или стыда не чувствовал. Спрятать книжку под брюки и свитер при отсутствии брюха, – не проблема. К тому же интересующая меня литература не имеет никакого спроса. Я единственный потребитель.