Оперативный псевдоним

Корецкий Данил Аркадьевич

– М-да, – Куракин плотнее сжал губы. Атака не удалась. – А что это такое?

Он достал из ящика стола толстую многоцветную ручку, покрутил перед лицом Карданова, написал несколько слов в настольном блокноте. Получалось, что начальник второй экспедиции действительно держит обычную ручку. Но зачем задавать вопрос, ответ на который очевиден? Спец рассказывал про «стрелку», показывал фотографию – она выглядела как серебристый цилиндрик диаметром с карандаш. Он говорил, что разрабатывается многозарядный вариант...

– "Стрелка", – буднично

сказал Макс, не вдаваясь в подробности.

– Молодец, – криво усмехнулся Куракин. – Бизон научил? Или Спец?

– А кто это? – искренне удивился Карданов.

Куракин одарил его долгим тяжелым взглядом, который должен был отбить охоту шутить.

– Стрелять пробовал?

– Только на тренажере.

Начальник нажал кнопку селектора.

– Бачурина ко мне!

Через несколько минут в кабинет вошел человек, который мог быть двойником начальника второй экспедиции, только уши нормальные, человеческие.

Возможно, когда-то они тоже работали в паре.

– Новый курьер, оперативный псевдоним Макс Карданов, – представил Куракин. – Весь опыт на виртуальном тренажере. Обучишь работать со «стрелкой» и другим снаряжением.

– У меня вопрос! – неожиданно вскинулся Макс, озабоченный мыслью, которая внезапно пришла в голову. – Я новый курьер, а куда делся старый?

– Срок работы в этой должности пять лет. Потом происходит замена.

Твой предшественник вернулся к себе в подразделение, на ту должность, которую сам и выбрал.

Это в равной степени могло быть и правдой и ложью. Макс всмотрелся.

Глаза и лицо Куракина ровно ничего не выражали.

Прага, 7 августа 1987 года, жара, плюс тридцать в тени.

Самолет из Москвы приземлился по расписанию, черная «Волга» советского посольства подъехала прямо к трапу, сорокалетний водитель, слишком солидный для простого шофера, напряженно вглядывался в открывшийся проем люка. Макс вышел первым и сразу узнал резидента ПГУ, фотографию которого ему показали перед вылетом. Стараясь как можно небрежней держать увесистый черный атташе-кейс, Карданов сбежал по трапу. Кейс был тяжелым сам по себе: титановый корпус гарантировал сохранность содержимого и позволял использовать его как бронещит при огневом нападении. Кроме того, один миллион долларов сотенными купюрами вытягивал на десять кило.

Валюта, тем более в таких количествах, запрещена к вывозу из СССР, да и к ввозу в ЧССР тоже. Но в Шереметьеве проблем, естественно, не возникало, а здесь разрешить их призван представитель посольства.

– Здравствуйте, Андрей Викторович.

– Здравствуйте, Макс Витальевич.

Резидент тоже видел фотографию Макса. Они крепко пожали друг другу руки. Машина тронулась и вскоре беспрепятственно выехала за ворота аэропорта.

«В братских странах работать легко, – вспомнил Макс напутствие Евсеева. – Но расслабляться все равно нельзя, могут произойти любые неожиданности. От провокаций империалистических спецслужб до нападения обычных бандитов». Впрочем, как можно расслабиться,

имея при себе такую сумму, он не представлял.

– Как там Москва? – вежливо спросил резидент. То, что он лично сидит за рулем, показывало, какое значение с подачи Евсеева придал Рябиненко простой операции.

– По-прежнему, – ответил Макс. – Жарко. Дома и асфальт раскаляются, сил нет.

Уловив нежелание продолжать беседу, Андрей Викторович замолчал. Судя по возрасту и должности, он как минимум подполковник. И ему, наверное, досадно выполнять роль шофера при зеленом лейтенанте.

– Приехали, – сказал резидент, остановив машину. Макс и сам уже увидел черную, с золотыми буквами, вывеску: «Проблемы мира и социализма».

Издательство и журнал". По другую сторону подъезда висела точно такая, но на чешском языке.

Внутри было довольно пустынно. Карданов внимательно изучил схему расположения помещений и потому сразу нашел кабинет директора. Навстречу ему поднялся кряжистый, простоватого вида мужчина в дешевых очках с круглой оправой. Весь его облик никак не соответствовал ни конспирации, ни тайным операциям спецслужб, ни секретным финансированиям.

– Вы очень точны, – улыбнулся директор и запер дверь. Он говорил по-русски почти без акцента.

Не тратя времени зря, Макс отпер чемоданчик. Несмотря на стандартный вид, он имел сложный и прочный замок.

– Считайте!

Простоватый очкарик принялся сноровисто извлекать пачки банкнот, быстро проверять контрольные ленты и привычно складывать их в открытую тумбу обшарпанного стола.

– Один, два, три, четыре, – по-русски приговаривал он. Глядя на мелькающие руки директора, Макс понял, что через них прошло немало миллионов. И этот растечется через пражские гостиницы и карлововарские санатории в карманы гостей из Индии, Ирана, Латинской Америки...

– Девяносто восемь, девяносто девять, сто! – Директор захлопнул тумбу и широко улыбнулся. – Как в аптеке! Правильно? У вас есть такая поговорка! Сейчас я напишу расписку, а потом переложу все в сейф... Как раз на этой неделе приедут представители наших филиалов – из Англии, Италии, Алжира...

Макс отметил, что очкарик много болтает. Впрочем, он для него – посланец ЦК, пользующийся самым высоким доверием...

– Готово! Теперь можно по рюмочке?

Макс спрятал расписку в портмоне, а портмоне положил во внутренний карман легкого пиджака.

– Спасибо. Нет времени. Дайте мне лучше старых журналов или любых ненужных бумаг. Чтобы набить чемодан.

Второе предложение выпить он получил от затомившегося в машине Андрея Викторовича. Понял ли резидент, зачем московский гость посещал «Проблемы мира и социализма», сказать трудно, но на увесистый чемодан взглянул с удивлением. Напряжение отпустило, и Макс с удовольствием бы пообедал и выпил, но обратный рейс вылетал через сорок минут. Они еле успели, и перекусил он уже в самолете.

Ужинал Макс дома. Самая первая специальная поездка заняла у него один день. Она действительно оказалась несложной.