Опоздавшие к лету
Шрифт:
Букет для фру Мальстрем он покупать раздумал: поймет еще как-нибудь не так. Отдал ей долг, отдал тридцатку за полмесяца вперед и даже не стал подниматься наверх – шел уже второй час. В два, где обычно, сказала Элли. Где обычно – это в парке, на скамейке неподалеку от знаменитой «девушки с голубями»; знаменита скульптура тем, что с определенной точки выглядит совершенно непристойно, и фотографии, с этой точки сделанные, разошлись по всем юмористическим журналам мира; кроме того, гипсовые голуби привлекают настоящих, и девушка постоянно покрыта
По дороге Эрик купил местную газету и, ерзая на скамейке, просмотрел ее. В разделе полицейской хроники он наткнулся на знакомое имя: Елена Берковец, без определенных занятий, задержана с поличным в момент продажи пятидесяти граммов кокаина некоему господину М. Влипла Цыганочка, подумал Эрик. Года три, самое меньшее. Там же было сообщение: группа неизвестных на мотоциклах забросала бутылками с зажигательной смесью машину, принадлежащую прокурору города господину Рубнеру; господин Рубнер получил ожоги и находится в гарнизонном госпитале. Полицейское управление просит отозваться свидетелей происшествия. Очень интересно. Кто бы это мог такое устроить? «Потомки антихриста» разве что… но почему прокурора? Уж он-то им как раз не мешал. Впрочем, черт с ними со всеми, уже без десяти два… без девяти…
Мягкие ладошки закрыли ему глаза, он прижал их сверху своими руками, спросил в пространство:
– Кто бы это мог быть?
– Угадай! – сказали сзади тяжелым басом.
– Королева Генриетта Трансильванская, по прозвищу Голая Ведьма?
– Раз! – сосчитал ошибку голос.
– Нимфа Ниамея, приемная внучка Медузы Горгоны?
– Два! – угрожающе пророкотал бас.
– Басса, дочь Майского дерева?
– Три! – сказал бас – Умри, предатель!
Голову Эрика запрокинули назад, и острый ноготь царапнул его натянувшееся горло.
– Ы-ы! – сказал Эрик, испуская последний вздох. – Это ты, вампиресса Элли Фокс… – Голос его ослаб и пропал.
– А вот не будешь ждать посторонних женщин, – сказала вампиресса и с урчанием впилась ему в шею.
Эрик еще больше перегнулся назад, взял ее за талию и осторожно перенес через скамейку; вампиресса была тоненькая и легкая.
– Ой, – сказала она и оторвалась от него. Глаза у нее были пьяные. – У тебя слишком соленая кровь. Ты ел селедку?
– Треску, – сказал Эрик.
– Какое кино я сегодня смотрю? – спросила она.
– «Остров мертвых», – сказал Эрик. – Американский фильм, три с половиной часа.
– А о чем он?
– Расскажу. Пошли?
– Пошли. Только быстро, быстро, быстро. – Она забралась ему под руку, прижалась на секунду, обхватила за пояс, и они пошли обнявшись и стараясь попадать в ногу: – Раз-два, раз-два…
– А где твоя гувернантка? – спросил Эрик.
– Я ей нашла пожарного, – хихикнула Элли.
– Неужели?
– А вот!
– Полная расслабуха, – сказал Эрик. – Она же лесбиянка.
– Ничего подобного, – сказала Элли. – Она просто старая дева… была.
– Кошмарный мир, – сказал Эрик. – Ни в ком нельзя быть уверенным.
Они добежали до подъезда и уже стали
– Коспотин Томса!
– В чем дело? – недовольно спросил Эрик, просовываясь в ее каморку.
– Фосьмите письмо.
– Спасибо, – пробормотал Эрик и взял конверт. Писать ему никто не должен. Конверт был серый, адрес отстукан на машинке, обратного адреса нет. Странное письмо.
– Что это? – спросила Элли, отбирая у него конверт. – Тебе пишут любовные письма?
– Вряд ли, – сказал Эрик. Вид конверта вызывал у него нехорошие предчувствия. Он пощупал его, не вскрывая. Если там что-то и было, то очень тонкое и мягкое.
Он открыл дверь, пропустил Элли и вошел следом. В комнате было полутемно и прохладно. Когда-то эта квартира была невыносимо жаркой, самой жаркой в доме, потому-то Эрик и снял ее за такую небольшую цену; борясь с жарой, он навесил на окно и балконную дверь наружные жалюзи, и теперь в самое пекло даже без кондиционера было прохладно; правда, когда дул ветер, жалюзи гремели и скрежетали, но это было меньшим злом. Элли сбросила босоножки и на цыпочках прошла, кружась и приседая, на середину комнаты; здесь она раскланялась с невидимыми зрителями и, сжав кулачки перед грудью, трагическим шепотом продекламировала:
– Гранитные стены и мраморный пол шагов умножают угрозы… Эрик, здесь пол мраморный?
– Только на первом этаже, – сказал Эрик, подходя к ней. – А тебе непременно нужен мраморный? Он же холодный.
– Мне нужно, чтобы ты меня поцеловал. А еще мне нужно принять душ, потому что я бежала к тебе по солнцепеку и вся вспотела. Или ты любишь потных женщин? Признайся, тебе ничего не будет.
– Потных… – раздумчиво сказал Эрик. – Потных… Ну и вопросы ты задаешь, сразу и не ответишь. Пожалуй… пожалуй, нет, не люблю.
– Тогда я сейчас обольюсь холодной пресной водой и буду по вкусу напоминать не селедку, а какую-нибудь речную нимфу… и если ты опять станешь подглядывать, я не знаю, что с тобой сделаю.
– А что ты можешь сделать?
– Укушу, например.
– Тогда кусай сразу.
Элли тяпнула его зубами за палец.
– Ну вот, – сказал Эрик, – наказание я уже поимел, теперь надо совершить преступление. Беги! – Он повернул ее лицом к двери душевой и провел рукой по натянувшейся спинке, Элли скользнула за дверь и оттуда, высунувшись, показала ему язык.
Ах да, письмо, вспомнил Эрик. Он взял конверт, прошел в кухонный угол, поискал нож, не нашел, порвал конверт руками. В конверте была тонкая, почти папиросная бумага, лист, сложенный вчетверо. Эрик бросил конверт в ведро и развернул этот лист. Там были буквы и цифры, напечатанные на принтере. Он несколько раз перечитал текст, пытаясь понять содержание:
ЭРЕБУС 66 68 РАСТР РАСТР ОБСЕРВАНТ 83 ИКОНА КОН К 0000 ИСТ
ПЕРЕХОД ОБРЫВ РАСТР ИСТ
ПЕРЕХОД 211 00 КОММИТ АПЛАЗИЯ ЭРБ
КРУГ ФАТУМ ФАТУМ ПРОП 211 66 68 0000 ИСТ
КОНЕЦ