Шрифт:
Глава 1
Я – Оливия Каспен, и если я что-то люблю, то превращаю это в настоящую катастрофу. Не специально… но и не случайно. Одного из выживших после моей ядовитой, извращенной любви я вижу прямо сейчас. Он стоит почти в ста метрах от меня, перебирая старые пластинки.
Калеб. Его имя перекатывается в голове, как шипастый железный шар, вскрывая давно зарубцевавшиеся чувства. Мое сердце словно пытается выскочить из груди, и все, что я могу, – это стоять и смотреть. Прошло три года с нашей последней встречи. Тогда
Я хочу подойти к нему. Хочу увидеть ненависть в его глазах. Нет, это глупо. Я поворачиваюсь, перехожу на другую сторону улицы, к своей машине, и в этот момент ноги меня подводят. Кончики пальцев покалывает нервный азарт. Сжав кулаки, иду обратно к окну. Это моя часть города. Как он смеет здесь показываться?
Он склоняется над коробкой с музыкальными дисками и оборачивается, глядя на что-то за своей спиной: я вижу его характерный профиль. Сердце сжимается. Я все еще люблю его. Осознание этого меня пугает. Я думала, что уже все пережила. Думала, что легко справлюсь с этой случайной встречей. Я ходила на терапию. У меня было три года, чтобы…
Оставить все в прошлом. Свариться в чувстве вины.
Я бесцельно копаюсь в себе еще какое-то время, а затем разворачиваюсь спиной к Калебу и музыкальному магазину. Я не могу. Не хочу снова в этом увязнуть. Хочу спуститься с крыльца – и вдруг тучи, нависающие над Майами уже неделю, внезапно издают оглушительный грохот, подобно старым трубам. Я не успеваю сделать и двух шагов – ливень обрушивается на тротуар, и моя белая блузка мгновенно намокает. Я быстро возвращаюсь под навес на крыльце. Смотрю на своего старого «Жука» сквозь дождь: нужно только пробежаться немного – и я уже буду на пути домой. Но мысли о побеге прерывает голос незнакомца. Я отшатываюсь, не уверенная в том, что обращаются ко мне.
– Красное небо – к беде.
Разворачиваюсь и вижу мужчину – он ближе, чем позволяют приличия. Удивленно ойкнув, отступаю на шаг. Он сантиметров на тридцать выше меня – весь мускулистый, хотя это и не делает его привлекательнее. Держит руки под странным углом – пальцы напряжены и расставлены в стороны. Мой взгляд цепляется за бородавку в центре лба, похожую на мишень.
– Что?
Я растерянно встряхиваю головой. Пытаюсь увидеть Калеба за его плечом. Он все еще там? Стоит ли мне войти в магазин?
– Это старая примета у моряков, – мужчина пожимает плечами.
Перевожу взгляд на его лицо. Оно кажется смутно знакомым. Размышляя, стоит ли послать верзилу подальше, одновременно пытаюсь вспомнить, где видела его прежде.
– У меня есть зонт, – он поднимает зонт с цветочным узором и пластиковой ручкой в виде маргаритки. – Могу проводить вас к машине.
Я смотрю на небо – оно и правда кажется мрачно-красным, – и меня пробирает дрожь. Мне хочется, чтобы этот мужчина оставил меня в покое. Я собираюсь так и сказать ему, но тут мне приходит в голову мысль: а если это знак? Небо красное. Нужно убираться отсюда!
Разглядывая облупившийся лак на ногтях, я обдумываю его предложение. Я не суеверна, но у незнакомца есть зонт, под которым будет сухо.
– Нет, спасибо, – говорю я.
Оглядываюсь на магазин – и понимаю, что все уже решила.
– Ладно. Надвигается ураган, но как хотите.
Он снова пожимает плечами и уходит в дождь, не открывая зонта.
Я смотрю ему вслед. Он идет, согнув широкую спину, будто прикрывая ею от ливня остальное тело. Он и правда огромный. Через несколько секунд он исчезает за завесой дождя. Я откуда-то его знаю – но я точно запомнила бы такого дылду, если бы встречала его раньше. Поворачиваюсь к магазину. Яркие буквы на вывеске складываются в надпись: «Музыкальный гриб». Заглянув в окно, я ищу Калеба. Он стоит там же, где и раньше, в разделе с регги. Даже отсюда видно, как он слегка хмурится.
«Он не может выбрать», – думаю я. И морщусь, запоздало осознав, что именно я делаю. Я больше не знаю его. Я не могу понять, о чем он размышляет.
Я хочу, чтобы он поднял голову и увидел меня, но этого не происходит. Поскольку я больше не хочу топтаться у крыльца, как маньячка, я собираюсь с духом и захожу внутрь. От кондиционера сразу становится холодно – я дрожу. Слева от меня – высокий стеллаж с бонгами: я прячусь за ним и достаю зеркальце, чтобы проверить, как я выгляжу.
Украдкой поглядывая на Калеба, я поправляю пальцем смазавшийся макияж под глазами. Наша встреча должна казаться совершенно случайной.
Передо мной стоит бонг в форме головы Боба Марли. Я смотрю в его стеклянные глаза и репетирую удивленное лицо. Как же низко я пала! Я сама себе отвратительна. Пощипав себя за щеки, чтобы не казаться такой бледной, я выхожу из своего укрытия.
Ну что ж. Как говорится, пан или пропал.
Я громко стучу каблуками по линолеуму, направляясь к парню. С таким же успехом я могла бы нанять глашатая, чтобы объявлять о своем прибытии. Но, как ни странно, Калеб взгляда не поднимает. Кондиционер включается снова, когда я уже в нескольких метрах от него. Кто-то привязал к вентиляционной решетке зеленые ленточки. Они начинают танцевать на ветру, и я чувствую запах. Это запах Калеба: мята и апельсин.
Я так близко, что вижу изгибающийся вокруг его правого глаза шрам – когда-то мне нравилось его касаться. Присутствие Калеба в комнате ощутимо почти физически. Все женщины вокруг – и старые, и молодые – бросают на него взгляды и хотят быть к нему ближе. Целый мир склоняется перед Калебом Дрейком, а он об этом даже не знает. Жуткое зрелище.
Я встаю рядом и тянусь за диском. Калеб, не реагируя на мое присутствие, переходит дальше по алфавитному списку исполнителей. Я следую за ним, и как только оказываюсь ближе, он поворачивается ко мне всем корпусом. Я застываю: мне вдруг хочется сбежать. Неловко шаркаю пятками по полу, а он смотрит на меня – так, будто видит впервые. Взгляд его останавливается на пластиковой квадратной коробке с диском у меня в руке. А затем, спустя три года после последней встречи, я слышу его голос.
– И как они, хороши?
Волна шока отходит от сердца, течет по венам и оседает свинцовой тяжестью в желудке.
Он говорит все с тем же разбавленным британским акцентом, который я помню, но в голосе нет той злости, которую я ожидала услышать. Что-то не так.
– Э-э-э…
Он снова смотрит на меня. Разглядывает так, будто мы не знакомы.
– Прости, я не расслышал. Что ты сказала?
Черт, черт, черт.
– Они, э-э, вполне ничего, – говорю я, засовывая диск обратно в стопку.