Опричник
Шрифт:
– - Коли золото и серебро свое пришлешь, гербовые продам по два рубля, да стекло по полтине!
– - сказал я.
– - Простые ж по рублю и пять алтын пойдут, да стеклом бело в алтын и четыре денги ценой.
– - А коли, нет?
– - спросил воевода.
– - Тогда возьму по весу, да пятина на угар, работа и стекло так же как ранее, а злата нет ни золотника! На Москве не скоро буду, а есть ли в Муроме и Нижнем, о том не ведаю.
– - Злата я пришлю, -- сказал боярин.
– - И серебра тож. На Казани с неделю пробуду, а далее в Москву дорога. Готово-то когда будет?
– -
– - В том спешки нет, -- важно сказал Михайло Васильевич, покручивая усы.
– - Лишь бы лепо было.
Отлично, заказ уже больше чем на пять дюжин "похудел", теперь остальных в разумение привести осталось...
...
Сильно сбавить общее количество не получилось, однако то, что гербовых ламп заказали всего четыре дюжины из общего количества в четыре с лишним сотни, в какой-то мере утешало. Теперь справимся! Модели деталей из дуба пропитанного маслом у нас есть, так что литьевые формы можно на поток поставить, там работа нехитрая. Совсем другое -- корпеть над каждой заготовкой, вручную собирая рисунок из восковых деталей. И так моим пацанам работы привалило!
Хороший получился заказ, знатный можно сказать, сам того не ожидал: один аванс в размере четверти цены потянул на сто сорок четыре рубля, то есть чуть меньше двух дюжин фунтов. Впрочем, еще и серебра для отливки корпусов сорок с лишним фунтов обещали скоро прислать, но уже в слитках. Для бронзовых ламп металл грех было бы требовать и так беру за каждое изделие весом в фунт, как за полпуда бронзы, так что придется прикупить олова в Нижнем Новгороде или в Москве.
Однако эти проблемы на утро отошли на второй план. Не прошло и часа, как я отправил здоровых черемис и ногайцев, под присмотром своих бойцов, на расчистку развалин медеплавильных печей в районе Северо-Восточной башни старого Казанского Кремля, случилось непредвиденное. Я как раз осматривал рану Мамич-Берды, когда на борт расшивы взлетел запыхавшийся один из моих десятников -- Каргаш, который был как раз командиром той группы, что охраняла полон. С его слов я понял, что двое работавших на расчистке, провалились в какую-то яму. Одевшись для выхода в город и прихватив пару масляных ламп и бухту каната, мы отправились в Кремль.
Яма была невелика, но глубина ее внушала опасения, видимо потому никто не решился туда лезть без веревки. По краям ее уже успели слегка расчистить, чтоб не засыпало мусором и пеплом и теперь, в полутора саженях от поверхности, было видно дыру шириной в пару аршин в обвалившемся кирпичном своде. Похоже, подземный ход, вот только откуда он ведет и куда? Передав одну из ламп Каргашу, я велел бойцам положить поперек раскопа бревно и привязать к нему канат, после чего спускаться вниз, а сам стал снимать шубу, подаренную царем. Издержки местного менталитета -- в обычной одежде чертовски трудно вести конструктивный разговор даже с местным городничим, не говоря уж про князей и бояр, так что приходиться носить, несмотря на жару.
Пока я переодевался, ребята вытащили обоих черемис. Падение с трех саженей редко бывает смертельным, но одному не повезло, видимо он упал первым, а второй, пытавшийся уцепиться за края кирпичного свода, вызвал дальнейшее обрушение кладки. Один из кирпичей при падении разбил голову лежавшему внизу черемису. Наскоро осмотрев его, я вдохнул -- не жилец. Черепная травма слишком серьезная, для того чтобы надеяться на выздоровление. К тому же операцию такого уровня мне не осилить -- не специалист я в этом. Второй отделался
Ход оказался длинным и, судя по направлению, он шел в направлении от Ханского дворца к озеру Кабан, проходя к его берегу чуть в стороне от Северо-Восточной башни. Дойдя примерно до стен Кремля, мы уперлись в завал, и вынуждены были повернуть в другую сторону. Дойдя до развилки, пошли прямо в сторону Ханской мечети: осмотреть ход, ведущий во дворец, мы успеем и на обратном пути.
В подвал мечети мы не попали, там тоже оказался завал. В направлении Тайницкой Башни, ход шел чуть под уклон, а лампа, поставленная на пол, явственно показывала, что кислорода ей там маловато. Полностью не гасла, но горела уже не столь охотно. То ли все еще сказываются последствия пожара при взятии города, и где-то что-то тлеет, то ли просто угарному газу выйти некуда. Одно ясно: если спустимся вниз к реке, то рискуем не вернуться, так что идем назад!
Попытка пробраться под развалины дворца тоже не удалась. Мало того, один из моих бойцов умудрился обрушить часть кладки, так что нас едва не завалило. При этом его напарник Шиндяй, которому я временно передал лампу и ее уронил и сам упал. Когда кирпичная пыль, поднятая моими архаровцами, немного улеглась, лампы на полу не обнаружили: улетела в провал, возникший в боковой стене. Пришлось оттуда ее вытаскивать, рискуя оказаться погребенными под очередным камнепадом. И вот тут-то Шиндяй обнаружил в стене нишу, в которой покоился небольшой просмоленный бочонок, обвязанный толстой пеньковой веревкой, с петлями для переноски. Судя по размерам - двухведерный, или чуть больше.
Шиндяй с напарником попробовали его вытащить, не вышло, слишком тяжел. Ухватился за веревки -- едва оторвал от земли. А ведь, я как в кузне полгода проработал, ствол единорога в одиночку таскаю, а в нем с литниками вместе больше семи пудов. В бочонке две дюжины литров, самый край -- тридцать, а весит по ощущениям около пятнадцати пудов. Но для такого веса его как минимум железными гвоздями нужно до верху нагрузить. Покачал из стороны в сторону, и с удовлетворением отметил, что там что-то пересыпается с боку на бок. Похоже не полный он, и это уже интересно, потому как близко к плотности серебра.
...
Провозились мы с извлечение находки на поверхность до самого обеда. Я загодя послал гонца к городничему и воеводам. Мысли о том, чтобы вскрыть находку по-тихому даже в голову не приходило -- если там ханская казна, то, как ни крути, слухи пойдут, слишком многие видели, как мы бочку из-под земли выворачивали. Но вскрыть все-таки надо, потому как везти не пойми что в Москву, к государю неохота. Потому и подстраховался, послав за городничим и воеводами. Заодно велел ребятам сбегать в татарскую слободу, куда Иван Грозный выселил оставшихся в живых местных жителей, привести муллу и кого-нибудь из беев, лучше не одного. Уж больно меня печать на дубовой пробке заинтересовала, а ну как они знают чья?
Ждать пришлось недолго, татар привели, едва лишь я успел переодеться, городничий пришел чуть позже, а вот бояре не спешили, хотя возможно моего гонца к ним просто не пустили, время-то, как раз для послеобеденного сна. Что ж, подождем час, а пока взвесим, благо большой шестидесятипудовый контарь у меня имеется. Надо сказать, статусная вещь по нынешним временам, купчикам такое иметь не положено, надо что-то взвесить -- добро пожаловать к весовщику. Я же об этом позаботился, когда грамотку на поиски руд по берегам Камы и Волги выбивал. А как иначе? Буду, скажем, расчет вести со своими же работникам за добытое, и что мне тогда в Казань возвращаться, чтобы все перевесить?