Опрокинутая реальность
Шрифт:
Она взглянула на него. Достала сигарету. Потом смяла сигарету и выбросила ее в окно. И лишь затем спросила:
— Вы имеете в виду меня?
— Я не имею в виду никого конкретно.
— Нет, вы имели в виду меня, — упрямо сказала она. Работа в руководстве журналом научила ее ставить прямые вопросы. — В таком случае почему вы тоже живете один? — поинтересовалась она.
— Может, именно поэтому, — признался Дронго. — Бальзак однажды сказал, что священники, врачи и адвокаты не могут уважать людей. Они слишком много о них знают.
— Вы относите себя к категории адвокатов
— Священников, — ответил Дронго, — мне слишком много пришлось выслушать исповедей в своей жизни.
Он замолчал. Она осторожно дотронулась до его руки.
— Мне кажется, я не ошиблась, — призналась она, — вы как раз тот человек, который может мне помочь.
Автомобиль подъехал к трехэтажному зданию компании. На пороге стояли двое охранников. Увидев выходивших, они переглянулись.
— Вы к кому? — спросил один из парней.
— К Ивашову, — сказала Мурсаева, — нам нужно с ним поговорить.
— Он сейчас занят, — ответил второй, — и вообще компания не работает. Они никого не принимают.
Эльзу нельзя было остановить подобным хамством. Она насмотрелась его достаточно.
— Пропусти, — грозно сказала она, — неужели не видишь, с кем разговариваешь? Я сестра погибшего президента «Прометея» Салима Мурсаева. Показать тебе документы или поверишь на слово?
Охранник пискнул нечто невразумительное, но Эльза, оттолкнув его, вошла в здание. Дронго вошел следом, ничего не сказав. В здании работало человек семьдесят. На втором этаже находился кабинет президента компании. Теперь в нем сидел не Ивашов, а назначенный представитель, собиравшийся проводить процедуру банкротства. Ивашов находился в своем кабинете, расположенном напротив. Секретарша, работавшая здесь при прежнем руководителе, узнав сестру Салима Мурсаева, расплакалась и объяснила, что именно происходит в их компании.
Дронго и его спутница вошли в кабинет Ивашова. Ему было лет пятьдесят. Это был высокий грузный мужчина. Короткие волосы, подстриженные ежиком, мясистые щеки, второй и третий подбородки, крупный нос, небольшие глаза. Увидев вошедших, он радостно всплеснул руками и, быстро поднявшись, проявил грацию, не свойственную столь крупной фигуре.
— Здравствуйте, Эльза, — он пожала руку ей, затем Дронго, — очень хорошо, что вы пришли. Мне стыдно признаться, что нет времени вас навестить. С этой глупой процедурой банкротства. Но мы пока боремся, пока пытаемся отстоять свое право на существование.
— Познакомьтесь с моим юристом, — показала она на Дронго, называя его по имени-отчеству.
— Очень приятно, — Ивашов пожал руку Дронго. — В кабинете Салима уселся этот представитель и пытается доказать, что нужно банкротить и закрывать нашу фирму. Представляете? У нас одних активов на двадцать пять миллионов долларов. А они из-за этого долга готовы закрыть наш «Прометей».
— Неужели вы не можете им объяснить? — поинтересовался Дронго. — Ведь у вас в прошлом году оборот был семьдесят миллионов долларов.
— Верно, — кивнул Ивашов, даже не удивившись, что Дронго знает эти цифры. Он, видимо, считал, что сестра президента компании ввела его в курс дела.
— У нас в стране все происходит
— Они отказались поставлять вам нефтепродукты? — понял Дронго.
— Вот именно, — мрачно подтвердил Ивашов, — в общем, куда ни кинь, всюду клин. Жаль, что с нами нет Салима. Он был такой осторожный, такой умный. Извините меня, Эльза, но я искал какое-нибудь завещание или распоряжение Салима. Он ведь хотел уступить вам часть своих акций. Но мы не нашли никаких письменных распоряжений. Наверно, он просто не успел их сделать. Если понадобится подтвердить в суде, что он хотел оставить вам акции, я всегда готов. Если, конечно, у нас вообще останется компания. Они делают все, чтобы нас уничтожить.
— Кому выгодно вас уничтожить? — поинтересовался Дронго. — У вас были конкуренты?
— У кого их нет, — махнул двумя руками Ивашов, — в наше время нужно больше бояться не конкурентов, а друзей, чтобы не задушили в объятиях. У нас ведь друзья хуже врагов. Мы считали, что в Северной компании наши друзья, а они нам нож в спину воткнули. При Юре Авдеечеве такого бы не случилось.
— Я не понимаю ваших трудностей, — попросил пояснений Дронго, — ведь если у вас есть деньги расплатиться по долгам, почему вы этого не делаете?
— Каким образом? — пожал плечами Ивашов. — Все наши счета заморожены. Нефть с апреля к нам не будет поступать. Чем мы будем заниматься? Вылетим в трубу даже без процедуры банкротства. Скоро нечем будет платить сотрудникам. Нужно разблокировать наши счета для начала и дать людям возможность нормально работать.
— Вы можете сказать, кто за всем этим стоит?
— А все и так знают. Если сверху не будет приказа, ничего не произойдет. Неужели нужно называть конкретные фамилии? Вы же понимаете, что все давно решено, — обреченно сказал Ивашов.
— Я немного туповат, — сообщил Дронго, — и мне трудно понять ваши намеки. Вы не могли бы более конкретно сообщить, кому мешала ваша компания?
— Неужели вы думаете, что я буду называть фамилии?
— Уверен, что вы хотите это сделать. И не нужно стесняться такого хорошего порыва, господин Ивашов. Подумайте сами, что происходит. Убит президент вашей компанией, ваш близкий друг. Через некоторое время убивают одного из руководителей компании, которая была связана с вами договорными отношениями. Потом эта компания объявляет о разрыве всяких отношений с вами. И наконец специально для «Прометея» вводят ускоренную процедуру банкротства. Насколько я знаю, некоторые банки до сих пор не расплатились с долгами населению после августа девяносто восьмого, и тем не менее их до сих пор не считают банкротами.