Опустошение
Шрифт:
нужно было начинать.
Пока ополаскивала руки, я украдкой бросила быстрый взгляд на свое отражение. Я оказалась
права по поводу смазанного макияжа, красных глаз и спутанных волос. Синяк на лице стал хорошо
заметен, но это больше не волновало меня. Разве я выглядела по–другому? Как должна выглядеть
гулящая жена? Может быть, где–то на моей коже должна появиться яркая алая отметка?
Намочив большой палец, я вытерла подтеки туши под глазами. Затем провела рукой по
волосам,
единственное, что я могла контролировать в данный момент. Мои пальцы застряли на нескольких
спутанных прядках, и я закусила губу, чтобы не вскрикнуть, когда меня окатила легкая волна
холодного липкого пота.
Открыв дверь, я увидела, что Дэвид ждал меня, сидя на краю кровати в этих своих
обезоруживающих спортивных штанах. Я прислонилась к дверному проему.
– Мне нравится твоя прическа, – сказал он, кивнув на меня подбородком.
– Неа. Если предоставить их самим себе, мои волосы просто сведут меня в могилу. Не знаю,
как с ними справиться, – ответила я, перебрасывая пряди за плечи.
– Мне нравится, как они лежат сейчас. Немного взъерошенные.
– Дэвид, прошлая ночь была… – я позволила фразе повиснуть, туже завернувшись в
простыню.
– Была, – согласился он, медленно кивнув. А затем: – Все, что я сказал, было всерьез.
– О моих волосах? – пошутила я.
– Нет, – ответил он серьезно.
– Тогда что же?
– Все. Что я хочу, чтобы ты была в моей жизни. Что у меня есть чувства к тебе. Что ты
совершенство, – сказал Дэвид, и на его губах появилась похотливая улыбочка, которая невероятно
сочеталась с его растрепанными чернильными волосами. – Я хочу больше, Оливия.
Я лишилась дара речи. Наша связь стала только прочнее после того, что мы сделали.
Впервые у меня появилась мысль: что если он действительно заботится обо мне?
– И я имел ввиду именно то, что сказал.
Мне необходимо было прервать поток признаний. Мы не могли продолжать этот разговор,
слишком много ущерба уже было нанесено.
– Я недостаточно хороша для тебя. Я, я не знаю… сломлена и… и замужем. Поверь мне,
когда я говорю, что для нас нет другого пути.
На мгновение он прикрыл глаза, а затем снова распахнул их.
– Ты сломлена? – спросил Дэвид с выражением отвращения на лице. – И ты говоришь, что
ничего не можешь предложить мне? Как, твою мать, ты можешь мне сказать такое после прошлой
ночи?
– Я понимаю. Быть с тобой прошлой ночью было, – мой голос дрогнул, пока я пыталась
найти
что я принадлежу другому мужчине.
Дэвид поднялся с кровати.
– Не делай этого, – я подняла руку, инстинктивно делая шаг назад. Он прищурился и его
лицо закрылось. В ответ мое сердце забилось еще быстрее. Дэвид пошел ко мне, чеканя шаг.
– Все идет не так, как должно, – воскликнула я. – Это не может повториться.
–Оливия.
Это был приказ; он, должно быть, знал, что делал со мной. Дэвид уверенно потянулся ко
мне. Наверно его минута слабости прошла. Обняв меня, он поцеловал мою раненую щеку, шею,
плечо. Я лелеяла ощущение его губ на своей коже, осознавая, что это последний раз. Одолеваемая
этими мыслями, я начала беззвучно плакать в его объятиях. На этот раз я плакала не от чувства
вины или сожаления, а от осознания того, что я теряю. Дэвид притянул меня ближе и позволил лить
слезы на его широкой груди. Пока его огромные руки ласкали мою спину, простынь соскользнула
мне на бедра. Мои соски затвердели, и я чувствовала его ответное желание, упирающееся мне в
живот.
– Шшш, – прошептал он мне на ухо. Нагнувшись, Дэвид поцеловал меня в губы,
прижавшись к моему мокрому лицу и разделяя со мной мои слезы. Его рука соскользнула с моей
спины под простыни, и он медленно начал массировать мою задницу, вновь вызывая во мне огонь
желания. Мои ноги инстинктивно задрожали.
Я была с парнями до него; я была с парнями, про которых думала, что они мужчины. Но это
было другое. Дэвид целовался, как мужчина. Он на вкус был, как мужчина. Он пах и трахался, как
мужчина. Он мог вытянуть из меня все силы, а потом, каким–то образом, еще немного. Теперь я
осознала, что я была той, кто должен был быть сильным для всех: для Дэвида, для Билла, для самой
себя. Было бы несправедливо просить его об этом. Все это было лишь на моих плечах.
– Нет, – решительно сказала я и, отстранившись, натянула простынь на плечи, прячась в ней.
Я чувствовала себя такой маленькой, глядя на него сквозь мокрые ресницы.
– Оливия. – Его голос был мягким, и я могла видеть его внутреннее противоборство. – Я
ожидал… Это не… Я не хочу потерять тебя, – закончил он, проводя рукой по волосам. Я
продолжала смотреть на него, на мгновение лишившись дара речи.
– Мы должны забыть об этой ночи, – взмолилась я наконец. – Мы едва знакомы друг с
другом.
– Ты продолжаешь повторять это, но я знаю, что ты чувствуешь совсем другое. – Он ждал,