Опять не могу без тебя
Шрифт:
Гилберт ненавидел завязывать шнурки. Они всё время развязывались обратно.
В принципе, он даже не был уверен, что ему стоит идти на кастинг. Была охота позориться на весь свет. Он разве что ростом не уступал остальным членам этой британской секс-команды. Его типаж терялся среди остальных – затмевали шикарные брюнеты, накачанные блондины, умопомрачительный гибкий юноша с золотыми кудрями и глазами цвета морской волны. Гилберт впервые видел такой цвет глаз и довольно внимательно его разглядывал, о чём впоследствии пожалел. Ясноглазый Аполлон воспринял интерес Гилберта весьма однозначно и не раз намекал
Гилберт избегал его, как мог.
Как бы то ни было, на кастинг он пошёл. Их разделили на две части, и в назначенный день он заявился в студию, в основном для того, чтобы посмотреть, как на самом деле проводят кастинги в настоящем Голливуде. Он по-прежнему жадно стремился узнать и попробовать как можно больше; как в детстве, когда только решил, кем хочет стать. Мало ли – вдруг когда-нибудь он всё-таки сможет написать об этом… Или же расскажет кому-то, кто будет моложе и талантливей него, кто не потеряет так же бездарно своей счастливой способности создавать тексты.
Давненько Гилберт не чувствовал себя настолько не в своей тарелке. Всё происходящее казалось ему сюрреалистичным, странным, как если бы он попал на картину Дали. Ночью накануне он почти не спал – часовые пояса хронической бессоннице не помогали, да и мысли лезли одна другой горше. От американской еды снова болел живот, а от волнения сердце стучало где-то в голове, а не там, где ему положено. Гилберт плотно пообедал успокоительными и лекарствами от желудка и на студии сидел, как под кайфом. Волнение с болью таблетки не уняли, а рефлексы притупили здорово.
Сценарий фильма оказался не то чтобы совсем плохим. Наоборот, по оценке Гилберта, им удалось насколько можно завуалировать слишком явные недостатки слабого первоисточника. Он бы, правда, написал лучше, если бы только мог, но ведь он не мог. Почему-то от этого было по-прежнему так обидно, словно проклятая немота тоже болела у него внутри.
Режиссёра Гилберт знал плохо. Брал в прокате пару её фильмов в порядке изучения матчасти, но ни один до конца так и не досмотрел. Засыпал на середине из-за их подчеркнутой бессобытийной гармоничности. Знал только, что фильмов у неё много; что зовут её Маргарет и что она заявила, что будет искать подходящего актёра для сказочного красавчика, «даже если придётся обыскать весь мир». Замечательно; юношеский максимализм давно заставлял Гилберта чувствовать себя прожжённым, умудрённым жизненным опытом циником. Пусть ищет. Ей же хуже.
Вроде как известна была и исполнительница главной женской роли. На неё утвердили восемнадцатилетнюю дочь Авроры Миллер, оскароносной нашумевшей актрисы, чьё имя говорило само за себя и было на устах у всех, кто любил и разбирался в кино. Фильмы с самой Авророй Гилберт мог пересматривать бесконечно, а вот на дочку посмотреть не успел. Достаточно было и того, что она была «дочкой». Как и того, что в один голос с режиссёршей она во всех интервью вопила, что для «Холодного горизонта» они будут искать актёра, пока не найдут идеал. Да хоть обыщитесь, хмыкал Гилберт. Кто вам мешает-то.
Да и кому там нужен идеал, глумился он, пока ожидал своей очереди и старался отвлечься от сонливости и рези в желудке. Роли-то там – счастливо-несчастные влюблённые из второсортной сказочки для самок. Встретятся, влюбятся, пострадают и уйдут в закат. «Дочки» да златокудрого прельстителя с глазами цвета морской волны более чем достаточно. Все школьницы утонут в розовых соплях.
Чем дольше он думал, тем больше его подмывало плюнуть и уйти. Прослушиваться последним из британского секс-парада, где у каждого красавчика было уже фильмов по десять, Гилберт не видел смысла.
Иногда он с интересом думал теперь, что бы с ним стало, если бы он ушёл.
Маргарет была похожа на маму. Это было первым, о чём он подумал, когда вошёл в комнату. Высокая, статная блондинка, она радушно приняла его, как родного, со всех сторон ощупала и посадила пить чай. Ну-ну, подумал Гилберт, если они распивали чаи с каждым претендентом, неудивительно, что его так долго мариновали в ожидании. «Расскажи нам, чем ты занимался вчера», – соловьём заливалась режиссёрша, как будто была психотерапевтом, а не проводила кастинг. Пару месяцев назад мама заставила Гилберта пойти на подобную душеспасительную встречу – он пошёл только для того, чтобы с ней не спорить – и вот там пришлось отвечать на такую же ерунду. «Что ты думаешь о своей жизни?» «Что сможешь привнести в своего героя?» «Какую сцену из сценария тебе хотелось бы сыграть в первую очередь?»…
Гилберт чуть ли не в лицо ей начал смеяться над её вопросами. И отвечал поэтому честно, не боясь. О своей жизни я думаю, что она – борьба. Выражаясь мягко в присутствии дамы. С чуваком этим меня роднит только то, что я так же занудно умею выносить мозг молодым девушкам – только они не валятся к моим ногам, я же не книжный герой. И сцену я хочу сыграть ту, где герои расстаются во имя светлого будущего. Во-первых, там хоть есть, что играть – в остальных эпизодах надо только красиво ходить и махать ресницами. Во-вторых, я согласен, что девчонке будет без него лучше – он невротик и тиран. А в-третьих, это, кажется, единственный сюжетный поворот из всего двухчасового фильма.
– Ты свободен сегодня вечером? – неожиданно спросила Маргарет, когда Гилберт выполнил по её просьбе десятки проб перед камерой, прочитал ей по ролям полилог персонажей на восемь, поделился жизненной философией и предложил самому заварить чай, раз уж у них такое милое чаепитие. – Я хочу, чтобы мы с тобой кое-куда съездили.
У неё были мягкие, странные интонации, когда она звонила кому-то и предупреждала об их приезде. Гилберт был слегка разочарован: надеялся отправиться в шикарную квартиру и наконец разлечься на кровати размером с космодром.
– Я хочу, чтобы ты познакомился с исполнительницей главной роли, – как бы между делом сообщила Маргарет, когда они сели в машину. – Для этого мы должны отправиться ко мне домой. Я обещала, что последнее слово о партнёре останется за ней.
– Вы что, возите к ней всех претендентов?
– Нет. Только тех, кто мне понравился.
– И много таких – тех, кто вам понравился?
– Мало. Поэтому постарайся сосредоточиться.
– Ошизеть, – усмехнулся Гилберт и неожиданно заснул, успокоенный чёткими движениями Маргарет за рулём. Она все время улыбалась, глядя на него в зеркало заднего вида. Или, по крайней мере, так ему казалось сквозь сон.