Опыт о законе народонаселения

Мальтус Томас Р.

Я уже имел случай заметить и вынужден вновь повторить, что в такого рода вопросах общие принципы не должны вести за пределы, указываемые благоразумием, хотя эти пределы никогда не следует упускать из виду. Нередко может случиться, что польза, проистекающая от достигнутого нами облегчения положения бедного, превышает то зло, которое может быть вызвано впоследствии нашим поступком. Сюда, очевидно, относится и тот случай, когда бедствия, испытываемые человеком, которому мы оказываем помощь, произошли не вследствие его лености или непредусмотрительности. Вообще существует один только вид благотворительности, относительно которого необходимо сказать, что он до такой степени нарушает общие принципы, что вызываемые им последствия приносят еще больший вред, чем частное зло, устранение которого имелось в виду. Такую искаженную благотворительность, несомненно, представляют вспомоществования, выдаваемые систематически и в определенных размерах, на которые всякий бедный, каково бы ни было его поведение, имеет право рассчитывать.

Я уже имел случай упоминать, что помимо благотворного влияния неожиданного, благоразумного вспомоществования, можно принести значительную помощь введением системы общего

образования; я особенно настаиваю на этой мысли и намерен постоянно подтверждать ее, ибо все, что будет сделано в этом направлении, принесет громадную пользу. Образование принадлежит к числу тех благ, которыми может пользоваться каждый, не только не причиняя этим вреда другим, но, наоборот, доставляя им пользу. Я полагаю, что путем образования человек приобретает ту благородную гордость, тот здравый смысл и честный образ мыслей, которые способны удержать его от обременения общества семьей, если нет средств для ее прокормления; поведение такого человека служит примером для всех окружающих и содействует улучшению их положения, насколько это достижимо при посредстве индивидуального воздействия. Противоположное поведение, обусловливаемое дурным воспитанием и невежеством, оказывает обратное действие.

Возвращаясь к рассмотрению различных проектов, предложенных с целью улучшения участи бедных, я не могу представить себе, чтобы можно было этого достигнуть путем заведения для неимущих особых помещений или коттеджей. Во всяком случае желательно, чтобы эти помещения не превышали по своим размерам потребностей одной лишь семьи, а по числу – требующегося в данный момент количества работников. Одно из благодетельных и менее всего вредных препятствий к заключению ранних браков в Англии состоит в затруднениях приобрести себе коттедж, а также в похвальной привычке работников воздерживаться несколько лет от браков и ожидать, пока не освободится такой коттедж, вместо того, чтобы удовлетворяться грязной землянкой, как это делают ирландцы.

^{ссылка 28}

Против системы наделения бедных коровами в сущности нельзя было бы ничего возразить, если бы она применялась в ограниченных размерах. Но если ею желают заменить налог в пользу бедных, если хотят, чтобы каждый работник пользовался правом на получение такого количества земли и коров, которое соответствовало бы численности его семейства, или если намереваются при помощи этой системы отклонить население от потребления пшеницы и заставить его заменить этот продукт молоком и картофелем, то я нахожу, что эта система противоречит цели, для которой она предназначается. Если бы она имела в виду ограниченную цель – улучшить положение наиболее трудолюбивых и честных работников или удовлетворить такие неотложные требования неимущих, как снабжение детей молоком, то она могла бы оказать несомненную пользу и явиться могущественным средством для поощрения трудолюбия, бережливости и благоразумия. Но для достижения столь благотворной цели подобное вспомоществование должно применяться лишь к определенному числу бедных, избранных из различных приходов, причем самый выбор должен производиться соответственно доброму поведению, а не исключительно во внимание к бедственному положению или большому числу детей. Кроме того, желательно установить правило, по которому бережливый работник, сумевший приобрести корову на собственные средства, пользовался бы преимуществами перед тем, который получил ее безвозмездно от прихода.

Желание обладать участком земли представляется таким побуждением к трудолюбию и бережливости, что мы были бы неправы, если бы не воспользовались им, насколько это возможно. Но не следует при этом забывать, что полезное действие этого побуждения зависит главным образом от усилий, употребленных для приобретения и сохранения подобной собственности. При отсутствии усилий и самое действие уже не столь благотворно. Если бы всякий ленивый, обремененный семьей человек был уверен, что по первому требованию получит корову и участок земли, то я уверен, что к подобной собственности относились бы с крайним пренебрежением.

Утверждают, что сельские работники, имеющие коров, более трудолюбивы и ведут более правильную жизнь, чем те, которые не имеют их. Это весьма вероятно и соответствует справедливым ожиданиям. Но делаемое из этого заключение, что наделение работников коровами является лучшим средством сделать их трудолюбивыми, далеко не обладает той же вероятностью. Большинство работников, владеющих в настоящее время коровами, приобрело их ценой своего трудолюбия. Справедливее поэтому сказать, что трудолюбие доставило им коров, чем утверждать обратное – что коровы развили в них стремление к трудолюбию. Впрочем, делая это замечание, я вовсе не желаю отрицать того обстоятельства, что внезапное наделение земельной собственностью способно иногда пробудить наклонности к трудолюбию.

Благотворные результаты усвоенной некоторыми работниками привычки держать коров в действительности вызваны ограниченным распространением этой привычки. Даже в тех округах, где больше всего таких работников, число их все же незначительно сравнительно с общим населением каждого прихода. Чаще всего это – лучшие работники, имевшие возможность приобрести коров на собственные деньги. К тому же выгоды их положения скорее относительны, чем положительны. Поэтому замеченное среди них трудолюбие и некоторое довольство не даст еще оснований для поспешного вывода, что мы можем внушить такое же трудолюбие и довольство всему населению путем наделения его коровами. Ничто так не способствует распространению заблуждений, как привычка смешивать относительное с безусловным или принимать следствие за причину.

Быть может, мне возразят, что всякая мера, направленная к улучшению положения бедных сельских работников, всякая попытка поставить их в возможность держать коров не замедлит дать им средства для содержания большего числа детей и что, следовательно, эти меры окажут поощрение размножению населения или, иными словами, нарушат тот самый принцип, который мы старались установить.

Но если мне удалось разъяснить моим читателям главную цель этого сочинения, они без труда поймут, что, советуя не рожать большего числа детей, чем какое может быть прокормлено страной, я желаю достигнуть именно того, чтобы все

рождающиеся дети были накормлены и воспитаны. По самой сущности вещей невозможно оказать бедным какое бы то ни было вспомоществование, не поставив их тем самым в возможность сохранить лучше своих детей в большее их число довести до зрелого возраста. Но это-то именно и желательно более всего, как для всего общества, так и для отдельных людей. Потеря ребенка вследствие нищеты неизбежно сопровождается глубокими страданиями родителей. Рассматривая же вопрос с точки зрения общественного интереса, необходимо признать, что всякий ребенок, умирающий ранее десятилетнего возраста, причиняет обществу потерю всего потребленного им продовольствия. Поэтому наша главная цель во всяком случае должна заключаться в уменьшении смертности во всех возрастах, а достижение подобной цели невозможно без увеличения населения путем доведения до зрелого возраста тех детей, которые прежде погибали, не достигнув его. С этой целью мы прежде всего должны глубоко запечатлеть в памяти нарождающегося поколения следующее правило: если оно желает воспользоваться теми же удобствами, которыми пользовались его родители, оно обязано отложить время своего вступления в брак до той поры, пока не приобретет возможность содержать семью. Если же нам не удается достигнуть этого, то нужно сознаться, что всякие другие усилия наши в этом направлении будут напрасной потерей времени. Было бы противно законам природы, если бы происходило общее и непрерывное улучшение положения бедных, без того, чтобы предупредительные препятствия для размножения населения не приобрели большей против прежнего силы. До тех пор, пока это препятствие не станет действовать с большей силой, все наши великодушные усилия в пользу бедных не будут в состоянии принести им ничего иного, кроме частного и временного облегчения. Уменьшение смертности в данную минуту будет искуплено возрастанием смертности в будущем; улучшение положения бедных в одном месте будет сопровождаться соответственным ухудшением в другом. Эта важная, но плохо усвоенная истина требует беспрестанного повторения.

Доктор Палей, говоря в своей «Нравственной Философии» о народонаселении и продовольствии, замечает, что самое благоприятное условие для размножения населения страны и в то же время для увеличения его благосостояния состоит в том, «чтобы бережливый и трудолюбивый народ посвящал свою деятельность на удовлетворение требований богатого и пристрастного к роскоши народа».

^{ссылка 29}

Такое положение народа, нужно сознаться, не представляет ничего привлекательного. Если существует подобный порядок вещей, то только безусловная необходимость может принудить переносить его. Десять миллионов людей, обреченных на безустанный труд и лишение всего, что переходит предел крайней необходимости, ради доставления миллиону других людей всех излишеств роскоши – какая поистине печальная картина совершенствования, которого может достигнуть человеческое общество! К счастью, такая будущность ему не предназначена. Нет никакой необходимости в том, чтобы богатые предавались чрезмерной роскоши для поддержания фабрик и чтобы бедные лишали себя всяких удобств для поддержания населения. Наиболее полезные во всех отношениях фабрики – это те, которые служат для удовлетворения потребностей всей массы населения. Наоборот, те, которые удовлетворяют потребности богатых, не только имеют меньшее значение вследствие ограниченного спроса их изделий, но представляют еще то неудобство, что часто обусловливают большие бедствия благодаря изменчивости моды, которой они управляются. Умеренная роскошь, равномерно распространенная между всеми классами общества, а не чрезмерная роскошь небольшой группы людей, необходима для счастья и благоденствия народа. То, что доктор Палей принимает за настоящее зло, порождаемое роскошью, за действительную опасность, которой она грозит, то именно я считаю доставляемым роскошью благом и особенными, связанными с ней выгодами. Если согласиться, что во всяком обществе, не находящемся в положении новой колонии, население неизбежно должно сдерживаться каким-нибудь могущественным препятствием; если, с другой стороны, наблюдение нам показало, что стремление к довольству и жизненным удобствам удерживает многих людей от брака из опасения лишиться этих удобств, то необходимо признать, что повсеместное распространение такого стремления к жизненным удобствам является менее всего предосудительным для счастья и добродетели препятствием к заключению браков. Поэтому всеобщее распространение умеренной роскоши весьма желательно как лучшее средство для ограничения бедствий и нищеты, о которых упоминалось ранее.

Вообще замечено, что среднее положение в обществе наиболее благоприятно для развития добродетели, промышленности и всякого рода дарований. Но, очевидно, все люди не могут принадлежать к среднему классу. Высшие и низшие классы неизбежны и притом весьма полезны. Если бы в обществе не было надежды на повышение и опасения понизиться, если бы за трудолюбием не следовало вознаграждение, а за леностью – наказание, то не было бы той деятельности и усердия, которые побуждают каждого человека к улучшению своего положения и которые являются главным двигателем общественного благополучия. Но, рассматривая положение европейских государств, мы найдем в них значительное различие в относительной численности высших, средних и низших классов общества; а если судить по последствиям, вытекающим из этого различия, то мы увидим, что благосостояние их усиливается по мере увеличения численности среднего класса. Если бы низшие классы населения приобрели привычку соразмерять количество труда, предлагаемого ими в то время, когда заработная плата остается неподвижной или даже понижается, не вызывая, как теперь, увеличения нищеты и смертности, то можно было бы надеяться, что в будущем технические усовершенствования, послужившие к сбережению труда и уже сделавшие такие быстрые успехи, могли бы удовлетворить потребностям самого благоденствующего общества, и притом при меньших усилиях личного труда, чем какие необходимы в настоящее время для достижения той же цели; и если работник не будет и тогда вполне освобожден от тяжелого труда, на который он обречен теперь, то, по крайней мере, число людей, обремененных таким трудом, будет меньше. При таком замещении низших классов средними всякий работник имел бы право надеяться на улучшение своего положения собственными силами и прилежанием. Трудолюбие и добродетель чаще получали бы вознаграждение. В громадной общественной лотерее оказалось бы больше выигрышей и меньше пустых билетов. Словом, общая сумма счастья, очевидно, возросла бы.