Опытный Камикадзе
Шрифт:
— Вот видишь. — Обратился я ко второму пленнику. — Мы сможем пересечь эти болота быстро, с комфортом и под охраной.
Предводитель аборигенов, услышав мои слова, утробно заклокотал, что должно быть изображало смех.
Пока наша процессия с неожиданной скоростью неслась по болотам, я рассматривал окрестности и наших «несунов». Болота скрывали множество ловушек и ужасных тварей. Иногда нашему сопровождению приходилось отбиваться от разного рода гигантских тварей, что те делали с удивительным проворством, даже не снижая скорости бега.
Как и сказал коронованный жаборотый, наше путешествие
На утро четвёртого дня на горизонте показался город, вырастающий из бесконечных топей и трясин. Основным строительным материалом здесь были грязь и осока. Стены строений сплетались из травы и обмазывались отвратительной тиной, в которой временами можно было увидеть извивающиеся личинки. Местные «дворцы» больше походили на раздувшиеся сараи, готовые обвалиться под собственным весом. Всего несколько самых центральных творений местных архитекторов могли похвастаться наличием деревянных конструкций, которые заметно улучшали их прочность.
Большая часть нашего сопровождения осталась за границей города, и только наши носильщики помчались вперёд, лавируя в запутанных переулках. Я посчитал, что свою функцию эти отвратительные твари уже выполнили, а потому можно уже выбираться из клетки. Вот только мои попытки разрушить казалось хлипкую конструкцию успехом не увенчались. Я, конечно, не выкладывался на все сто процентов, но воздействие на прутья не имело никакого эффекта, будто они были единственной реальной вещью в этом мире снов. Сопровождавшие нас несколько охранников увидели мои попытки освободиться и принялись утробно смеяться, обсуждая мою глупость.
Вскоре мы достигли самого большого здания во всём городе. Точнее, мы добрались до высокого забора, внутрь которого нас пронесли через ворота. Снаружи этот «архитектурный ансамбль» выглядел как дворец, но внутри становилось понятно, что у местного населения нет материалов, способных сформировать перекрытия или крышу с таким размером пролётов. Так что внутри этот «дворец» напоминал скорее двор свинарника.
Навстречу нашей процессии вышел самый толстый жаборотый гуманоид из всех, кого я видел. Он был одет в драный замызганный халат, который когда-то принадлежал кому-то довольно высокому и худому, так что оборванные полы этой «мантии» волочились по грязи, а на животе халат не сходился, выставляя на всеобщее обозрение раздувшееся брюхо этого «жреца». Впрочем, судя по поведению, передо мной и вправду был жрец Болотного Бога.
Предводитель отряда бухнулся передним на колени и принялся расхваливать добычу, которую ему удалось захватить на границе болот. Жрец выслушал восхваления в мой адрес и благосклонно закивал.
— Болотный Бог будет рад получить эту жертву. — Радостно возвестил он, внимательно осматривая меня. Окружающие жаборотые ответили ему ликующими воплями.
— Эй ты, жаба. — Обратился я к нему. — Если ты сейчас же не выпустишь меня, то я уничтожу весь ваш жалкий город, а тебя самого принесу в жертву этому вашему божку.
На эту мою речь жрец только рассмеялся, охватывая своё безразмерное брюхо руками, чтобы оно не лопнуло. Отсмеявшись и утерев слёзы, он махнул рукой носильщикам и направился прочь, более не обращая на меня внимания.
Нас прямо в клетках занесли в какой-то сарай с прогнившей крышей, после чего поставили на землю. Носильщики вышли, и рядом с нами остался только один из охранников.
— Ты наверняка считал себя самым умным. — Глумливо обратился он ко мне. — Да только мы умнее тебя. Эта клетка неразрушима, потому что её подпитывает магия нашего Болотного Бога. Сегодня на закате состоится ваше жертвоприношение. Вас вместе с клетками бросят в бездонную топь, и вы вечно будете гнить в ней, подпитывая нашего бога своими мучениями. Советую вам надышаться за оставшиеся часы, потому что потом у вас такой возможности не будет. Ха-ха.
С этими словами охранник вышел из сарая, оставив нас в одиночестве.
— Что нам делать? — Заволновался Кёльдрун, безуспешно пытаясь сломать клетку. Увы, его нож не мог даже поцарапать её. — Мы обречены!
— А я тебя предупреждал. — Усмехнулся ему я. — Вот теперь вместо того, чтобы висеть в лесу, будешь гнить в болоте. Ладно, не шуми. Мне нужно сосредоточиться.
У меня было несколько способов, как освободиться из плена. И то, что жаборотые оставили меня в покое, да ещё и без наблюдения, было их самой большой ошибкой. Самым радикальным способом, пожалуй, было бы открытие очередного прорыва Хаоса. Правда, мне этот способ не очень подходил, потому что он ставил под угрозу саму возможность для меня продолжать путь. Но были и другие варианты.
Сейчас я собирался использовать первый из них. Несмотря на почти полную достоверность, этот мир всё ещё оставался миром снов, а значит имел те же самые ограничения. В случае, если образы этого мира начинали противоречить сами себе, они просто разрушались и деформировались. Моя первая, даже не попытка, а просто проверка заключалась в том, чтобы обратиться в туман и просочиться между прутьями клетки. Увы, это не сработало. Как я уже успел убедиться, даже просто просунуть руку между прутьями было невозможно. Меня будто сдерживало невидимое силовое поле.
А вот следующим шагом я начал воздействовать на окружающий мир, меняя его геометрию. Пространство искажалось, закручивалось, проходило само сквозь себя, а вместе с ним искажалась и клетка. Я в этот момент находился в форме тумана, так что никакого неудобства не испытывал. Мне даже не пришлось проворачивать фокус с выворачиванием клетки наизнанку. Как только одна стенка попыталась пройти сквозь другую, они тут же вошли в конфликт друг с другом, из-за чего вся клетка буквально развалилась на куски.
Я отлетел в сторону и собрался обратно, приняв свой антропоморфный облик. Как я и полагал, никто даже не заметил моего освобождения. Жаборотые наивно полагались на неуязвимость клеток, даже не оставив охраны. Или скорее это охрана решила не тратить на нас своё время и отправилась отдыхать. Снаружи клетка не была такое же неуязвимой, как изнутри, так что уже через несколько секунд Кёльдрун оказался на свободе.
— Так, а теперь пора устроить показательное уничтожение этого города. — Поделился я с ним своими планами.