Опыты религиозных исследований
Шрифт:
Мы уже видели, что наблюдается постепенное возвращение к признанию того, что откровение включает в себя Бога говорящего и Бога действующего. «Дело в том, что, стремясь отыскать действительно весомое учение об откровении, мы до некоторой степени не можем избежать теории библейской инспирации», — говорит Винсент Тэйлор78. Равным образом Джеймс Барр считает, что «непосредственная вербальная связь между Богом и отдельным человеком в конкретных случаях представляет собой, как кажется, неизбежный факт Библии и Ветхого Завета в частности. Бог по воле Своей может говорить конкретные вести в конкретных словах, обращаясь к тем, кого Он избрал»79.
Те, кто отрицают идею вербальной инспирации Библии, часто называют ее «теорией диктовки». Так, Царнт
Сегодня даже неловко писать подобным образом. Это вовсе не честное изложение «ортодоксального понимания», а просто дешевая пародия на него, не научное утверждение или аргументация, а образец авторитарного высокомерия. Мы цитируем это только потому, что студентам так или иначе придется столкнуться с пародиями такого сорта в лекциях или книгах. Царнт или не знает, или нарочно искажает «ортодоксальное понимание». То, что кажется в нем столь спорным, в действительности вообще не имеет к нему никакого отношения. Поэтому нам лучше обратиться к Б. Б. Уорфилду, который научно защищает «ортодоксальное понимание» вербальной инспирации и, в частности, говорит следущее: «Конечно, эти книги возникли не внезапно, посредством какого-то чудодейственного свершения, полностью низойдя с небес, подобно брошенной фразе; напротив, как все другие результаты длительного развития, они являются следствием многих процессов, совместно протекавших на протяжении долгого времени… И необходимо учесть подготовку людей к написанию этих книг, — подготовку физическую, интеллектуальную, духовную, которая должна сопутствовать им на протяжении всей их жизни…»82. Далее Уорфилд добавляет: «Пожелав дать Своему народу ряд посланий, например, посланий Павла, Бог приготовил его к их написанию»83. И еще: «Мы не защищаем теорию механической инспирации. Согласно обсуждаемому нами учению каждое Слово Библии — Слово Божие, но верно и то, что каждое ее слово — слово человеческое. Такой взгляд сразу же устраняет множество обычных возражений за их полной неуместностью»84. И действительно, на каждое из возражений, которые Царнт приводит в своей пародии, Уорфилд ответил задолго до того, как тот выдвинул их.
Необходимо рассмотреть, что же понимается под «речением» Бога в полном смысле этого слова. Быть может, те, к кому Он говорил, слышали реальный голос наподобие человеческого? Во-первых, мы не можем отрицать, что, если бы Богу было угодно, Он сообщался бы именно так. Однако если сообщение было словесным, нет необходимости непременно считать, что оно оформилось посредством физического голоса (то есть реальных звуковых волн, распространяющихся в воздухе). Когда мы слышим обычный голос, акт восприятия звука в конечном счете осуществляется в нашем сознании или мозге. Так же, если человек Божий «слышал» Бога, этот процес в конечном счете мог протекать в сознании или мозге. Обращал ли Бог Свое Слово непосредственно к сознанию или нет — это сфера догадок, что само по себе интересно, однако не столь важно. Суть дела заключается в том, что божественному речению вовсе не обязательно оформляться материально, поэтому не следует отрицать его вероятность именно на этом основании.
Кроме того, необходимо отметить, что человек мыслит словами, и поэтому любой непосредственный опыт богопознания так или иначе тяготеет к вербализации. Правда, исходя из этого нельзя считать, что Бог не контролирует данный процесс, протекает ли он в форме «слушания» Бога или же написания Слова Божия. Таким образом, предавшись на волю Божию, человек Божий в богомыслии и написании
Доказательство
Мы должны попытаться выяснить, не существует ли какое-нибудь доказательство того, что Бог говорил и действовал, что Библия — богодухновенная и авторитетная книга. Задавшись вопросом, какого рода доказательство было бы для нас наиболее желанным и убедительным, мы увидим, что само существо дела исключает возможность окончательного доказательства. Однако если «факт вдохновенности Библии нельзя подтвердить независимым исследованием, — напоминает Пеккер, — то в таком случае этого нельзя сделать и применительно к таким фактам, как прощение и усыновление»85. Здесь мы сталкиваемся с простым затруднением логического порядка: принять чей-либо авторитет мы можем на основании более высокого авторитета, однако если Библия претендует на высший авторитет, а именно на авторитет Бога, то в таком случае у нас нет более высокого авторитета, к которому мы могли бы обратиться. И в конечном счете нам остается или принять его или отвергнуть. Однако принятие в данном случае протекает не вопреки доводам разума.
Истина Библии может быть убедительно доказана в той степени, в какой она является исторически достоверным повествованием. Например, археология располагает многими свидетельствовами в пользу того, что события, описанные в Библии, действительно имели место. Однако она не может доказать, что эти события были действиями Бога. И тем не менее эти свидетельства имеют важное значение, поскольку в противном случае, если бы имелись свидетельства о том, что упомянутые события недостоверны, это было бы опровержением. Иными словами, если описанных событий не было, ясно, что они не могли быть действиями Бога.
Истинное доказательство имеет практическую основу. Если мы принимаем как факт, что Иисус умер и воскрес, если мы принимаем как божественное откровение, что Иисус умер за наши грехи и что Бог воскресил Его из мертвых, если мы принимаем как божественное обетование, что через распятого и воскресшего Иисуса Христа мы можем получить прощение грехов, а также восстановить добрые отношения с Богом в надежде на вечную жизнь, которая начинается ныне и не кончается никогда — в таком случае мы чувствуем, что на собственном опыте переживаем все вышеперечисленное.
В известном смысле это акт веры, который представляет собой прыжок в неизвестность. Однако в действительности это не так, поскольку мы имеем свидетельства множества мужчин и женщин на протяжении многих веков, начиная от Авраама, примеру которых мы следуем. Авраам просто поверил Богу в слове Его, и это была вера, которой он был оправдан, о чем мы читаем в Ветхом86 и Новом Заветах87. Павел говорит об этом как об образце христианской веры, а автор Послания к Евреям прослеживает примеры такой веры на материале Ветхого Завета. Именно благодаря этим примерам наша вера не представляется нам всего лишь слепым прыжком во тьму.
Конечно, вера в Бога — это не то же самое, что вера в Библию, однако это вера в Бога, который говорил в Библии и на протяжении многих веков через Библию говорил миллионам людей. «Это не гипотеза или догма, а констатация факта, — пишет Алан Ричардсон и далее продолжает — Возражения тех, кто никогда не слышал Бога, столь же убедительны, как попытки дальтоника доказать, что нет никакой разницы между красным и зеленым»88.
Справедливости ради надо отметить, что упомянутый автор отвергает всякую теорию вербальной инспирации, которую воспринимает как диктовку Святого Духа и отождествляет с фундаментализмом. Однако мы уже показали, что вербальная инспирация — это не обязательно диктовка, это, скорее, руководство процессом написания слов, осуществляемое Богом так, что слова выражают именно то, что Ему угодно. Однако как раз об этом и говорит Алан Ричардсон. В действительности он отвергает теорию диктовки, а не вербальную инспирацию.