Оракул
Шрифт:
— Эй, вы! — Ее голос был ровен и повелителен. — Отведите генерала в безопасное место. Четверо стражников — доставить Носительницу на Остров! Крисса, Ретия, идите с ней. Не оставлять ее одну ни на минуту! Ни на миг! Поняли?!
Крисса, побелев как полотно, кивнула.
— Где убийца?
Взмокший от ужаса сотник отдал ей честь:
— Ему удалось выбраться из Дома, госпожа, но далеко он не уйдет. Я отправил на поиски своих людей, а ворота Города охраняются непрестанно. Уже вызвано подкрепление.
Лицо
— Город — это лабиринт, идиот! Он может укрыться где угодно!
— Он не знает всех ходов и выходов, госпожа. Он музыкант и никогда здесь не бывал.
Она нехотя кивнула.
— А мальчишка?
— Должно быть, с ним. Никто не видел, как он уходил...
Заметив, что Мирани внимательно слушает, Гермия обернулась к стражникам.
— Уведите ее, живо! — Потом в гневе вскричала: — Клянусь, Мирани, ты пожалеешь, что родилась на свет! — На мгновение девушке показалось, что Гласительница ее ударит; но Гермия уже взяла себя в руки снова обратилась к сотнику: — Раздобудь планы Города. Я сама организую поиски!
Аргелин, поддерживаемый своими людьми, стоял у нее за спиной. Когда Мирани уводили, она обернулась и увидела, что Гласительница стоит рядом с генералом, обнимает его, склонив голову ему на грудь. Он же — через плечо Гермии — смотрел Мирани вслед.
Потом ее вывели из Дома.
Площадь уже была расчищена от толпы. Повсюду сновали солдаты. В спешке разжигали костры. Мирани огляделась. Где же Сетис? И где мальчик? Если Сетис не потерял Алексоса, то, наверное, спрятал его где-нибудь в Городе. Или все-таки выдал властям? И где Орфет, неугомонная душа? Его так легко узнать. Может, он думает, что убил генерала? Или спрятался где-нибудь и теперь бушует от ярости, обозленный неудачей?
Солдаты поспешно открыли ворота, выпуская Мира ни, сотника и сопровождавших их девушек. Стражники с подозрением вглядывались в каждую тень, поблескивали наконечники копий. При свете факелов Мирани разглядела поджидавший их закрытый паланкин. Сотник раздвинул занавески.
— Входи, госпожа. Я поеду с тобой.
Мирани бросила умоляющий взгляд на Криссу, и та поспешно вмешалась:
— С ней поеду я!
— При всем уважении, госпожа, если она от тебя убежит, я поплачусь жизнью. Садись во вторые носилки.
Мирани опустилась на красные атласные подушки, отодвинувшись подальше от сотника. Он уселся напротив, крикнул что-то в окно. Носилки поднялись, качнувшись и поплыли вперед, к Мосту, хорошо знакомым ей путем.
Она сидела, съежившись, все тело напряглось, налилось болью. Мирани заставила себя расслабиться, разжала кулаки, откинулась назад в жаркой темноте, свернулась клубочком, накинула на лицо край платка.
Офицер смущенно смотрел в окно.
Попытка провалилась. Всех ее друзей поймают и убьют. А завтра ее саму ждет наказание, уготованное тем, кто предает Бога. Ее заживо замуруют в гробнице Архона. И никто ее не спасет!
Она содрогнулась от страха, покрылась холодным потом. Перед глазами снова и снова проплывали страшные картины случившегося: прыжок обезьянки, взмах ножа, свирепый хохот Орфета. А потом, как мимолетный всплеск радости, бесстрастное лицо Сетиса среди окруживших его теней.
Но если его поймают, он тоже погибнет...
И тут она и в самом деле расплакалась, спрятав лицо в ладонях, сотрясаясь всем телом, а сотник все смотрел и смотрел в проплывающую мимо ночную тьму.
— Налево. Налево! — Сетис захлопнул тяжелую дверь, задвинул оба засова, верхний и нижний. Во внезапно наступившей темноте слышалось только тяжелое дыхание Орфета, хриплый кашель, заполнявший все закоулки коридора.
Великан привалился к стене.
— Погоди... дай дух перевести...
— Вперед! — прорычал Сетис. — А то никому из нас больше не удастся вздохнуть еще раз.
Захлопали двери. Прогрохотали сапоги по каменным плитам пола, заскрипели столы, загремели расшвыриваемые гири и весы.
— Они здесь. Когда обнаружат, что дверь заперта, пойдут другой дорогой. Их очень много. — Сетис яростно сверкнул глазами. — Ну почему, ради Бога, ты не подумал как следует своей глупой башкой? Надо было подготовиться получше! Найти сторонников, разместить их в толпе. Переманить на свою сторону кого-нибудь из высоких армейских чинов; мало, что ль, таких, кто с радостью сбросит генерала?! А прежде всего, продумать пути отступления!
Сумрачная громада подняла голову. Орфет заговорил хриплым шепотом.
— Умником себя считаешь? Да у тебя духу не хватило даже...
— Не забывай, это я тебя вывел! — Сетис трясся от ярости. — И его! Ты так дрожал за свою шкуру, что бросил своего ненаглядного Архона на произвол судьбы!
— Клянусь, я...
— Заткнись! А Мирани?! Как спасется она, ты подумал? — От досады он ударил кулаком по каменной стене и аж зашипел от боли. Алексос поднял глаза и нахмурился.
— Не надо, Сетис. Ты пугаешь Эно...
Обезьянка сидела у него на руках. Казалось, ничто другое мальчика не интересует.
Выругавшись себе под нос, Сетис выпрямился и побрел дальше, даже не удостоверившись, идут ли за ним остальные. Напрасно он вернулся к ним, ох, напрасно! Ему казалось, что он тонет в песчаном море: чем сильнее барахтаешься, тем глубже погружаешься, и вот уже нечем дышать, и не видно выхода. Он остановился.
— Надо отыскать ее. И спасти!
Орфет схватился за бок.
— Ты один у нас умник. — Великан тяжело оперся на стену; из раны, полученной в драке со стражниками на площади, текла кровь. — Но мы сами еще не выкарабкались...