Оракул
Шрифт:
– Свободна! – он снял с головы ушанку и помахал ей вслед.
Бродяжка решительно запрыгнула в поезд, протиснулась мимо сонной проводницы, и та, почему-то забыв проверить билет, только заспанно захлопала глазами.
Двое суток Анфея не отходила от окна, но ни проводница, ни сновавшие вокруг нее пассажиры не обращали на нее никакого внимания.
«Москва, Москва…» – безмолвно повторяла Анфея. Это вещее слово вместило в себя выгнутый подковой мост и алые звезды Кремля, и всплеск салюта в ночном небе, как на давней открытке, висевшей над кроватью матери. Она была уверена, что обязательно разыщет Ивана в Москве, как находила она в лесу нужное дерево или
31 декабря 20… г.
Анфея сошла с поезда на Ярославском вокзале так же незаметно, как и села в него. Поток пассажиров повалил под землю, в теплые недра московского Тартара, но Анфея не решилась спуститься под землю. Миновав вокзальную площадь и угадав напряженную, намагниченную стрелку всеобщего стремления, она пошла в сторону гостиницы и «Ленинградская», миновала ее и по просторному подземному переходу через Садовое кольцо вышла рядом с мрачным, сделанным из черного зеркального стекла офисом ЮКОСА, похожим на ящик факира. Она шла в центр по Мясницкой, чутко и печально вглядываясь в текущие навстречу лица, выискивая в пестром потоке высоких, статных мужчин, хоть немного напоминавших Ивана. Ее цепляли удивленными взглядами: откуда ей было знать, что ее золотистые волосы, домотканая рубаха с алыми павами и даже кожушок, туго стянутый в узкой талии, выглядят вызывающе красиво.
Она приняла город как живое существо и тут же попросила покровительства в этом новом для нее лесу. Сначала она уверенно шла по городу, словно много раз бывала здесь, но постепенно морозный ветер превратился в обжигающий встречный поток. Воздух, наполненный выхлопными газами, обдирал кожу и резал гортань. Ей мучительно захотелось пить. Всего один глоток воды с Лебяжьего оживил бы ее и вернул силы, но вода разлитая в прозрачные бутылки, была крепко заперта за стеклами уличных киосков и витрин магазинов. Анфея видела, что воду можно получить в обмен на мятые бумажки, но она не знала, где их берут.
Пошатываясь и натыкаясь на прохожих, Анфея перешла поверху узенькую Маросейку и свернула в тихий переулок. Невдалеке она увидела торчащую из земли и снега огромную бронзовую руку, словно в этом городе тонула последняя надежда гиганта, теряющего почву под ногами, а рядом, суетливо и смиренно отпуская поклоны, стояла группка из тринадцати почти одинаково одетых человек в широкополых шляпах с висящими из-под них косичками.
Анфея пожала плечами и прибавила шаг. Под гору идти было легче. Вскоре она оказалась на Солянке и свернула направо на Большую Славянскую площадь, где братья Кирилл и Мефодий, невзирая на погоду, несли людям грамоту: один кириллицу, а другой глаголицу, но кто из них и какую именно придумал, история не запомнила. Похоже выбрали ту, которая была проще в написании и ближе к исконному русскому письму.
Вскоре Анфея вышла на Москворецкую набережную. В зареве заката она сразу узнала и мост, и Кремль. Он был точно такой, как на давней картинке на стене в их избушке. Не обращая внимания на расцвеченный прожекторами храм Василия Блаженного, она пошла прямо вдоль Кремлевской стены и оказалась у входа в Александровский сад. Узкая полоска городского леса, оставшаяся еще от прежней дубравы, встретила ее морозным хрустом и дрожью ветвей. Она отломила сосульку с обледенелой ветки. Терпкий лед обжег язык, но вода была «мертвой», пропитанной пылью и резкими запахами города. Среди деревьев ей было легче дышать, и она чувствовала себя почти в безопасности. Анфея прижалась щекой к стылой липе и опустилась на лавочку с прихотливо выгнутой спинкой. Усталые веки закрылись сами собой, и в памяти всплыло прощание с Лебяжьим…
В тот день окрепшая мать впервые ушла на обход. Анфея проводила ее и вернулась к избушке. Едва слышный рокот вертолетного двигателя вскоре перерос в мощный рев. Ветер донес крики и выстрелы. Анфея прыгнула в лодку и поплыла к острову. Задыхаясь, пробежала к скалам по едва приметной тропе. Вход в биосферу был открыт, бронзовая крышка с цифровой панелью откинута на петлях. В лицо пахнуло терпкой плесенью. Могучие легкие биосферы омертвели и больше не прокачивали воздух. На земле лежала задохнувшаяся птица. Множество мертвых бабочек усеяли тропу и смешались с падающими листьями. Стеклянный купол биосферы померк и отдавал мертвенной желтизной. Деревья роняли тусклую листву и сморщенные недозрелые плоды. Черные блестящие грибы выстроились вдоль тропы в том месте, куда, невзирая на все предосторожности, были занесены споры с поверхности. Звери, сбившись к замершему роднику, судорожно лакали «мертвую воду». Человек-змей покинул Сад миров. В хрустальной часовне было тихо и затхло, ледяной алтарь опустел. Анфея стремглав бросилась обратно. Мать уже вернулась с обхода.
– Камень Прави исчез, сад умирает! – задыхаясь, прокричала Анфея.
– Не плачь, доченька. Человеческое сердце может дать любовь, которую дает солнце. Верь, сад будет жить, пока живы мы, Берегини, но и для нас положен предел, ты должна вернуть кристалл.
Мать налила воды в глиняную чашу, бросила на дно камешек и посмотрела на пляску кругов.
– Камень Прави в Москве. Ты поедешь туда и найдешь того, кто унес кристалл… Я даю тебе в руки Копье Судьбы, оно поведет тебя в землю Потерянной Славы, как стрелка компаса. Когда-то оно решало судьбы мира. Теперь судьбы мира решаются в России.
Смело ступай вперед и никогда не опускай глаз, даже если придется смотреть в глаза гибели. Смерти нет, но люди так боятся ее, что в страхе забывают о главном законе мира – законе Любви, что превыше Смерти. Много лет я несла в сердце своем печать Смерти и ее сестер: Обиды и Мести. Пришло время снять ее. Я снимаю печать Смерти с Железного века! Там, в каменном лесу, ты встретишь Змея. Посмотри в его глаза и скажи, что я прощаю его вину вольную и невольную. Наказывая его, я наказывала себя. Пусть эта дудочка вернет ему то, что забрала когда-то.
Старшая Берегиня протянула ей золотую дудочку:
– Звук золотой свирели может преобразить человека в животное или в бога, согласно его страстям и стремлениям…
– Кто ты, прелестная эльфичка?
Анфея вздрогнула и очнулась. Перед ней стоял длинноволосый парень. Из-под куртки виднелась красная кайма вышитой рубахи и даже поблескивало что-то вроде стальной кольчуги. За спиной красовался двуручный меч в массивных ножнах.
– Узнала ты меня? – сдвинув густые брови, спросил экзотический юноша.
Анфея отрицательно покачала головой.
– Я Арагорн, сын Араторна и сумрачный наследник трона затерянной на севере страны! – он вытащил из-за спины меч и, воткнув его перед собой, встал на одно колено. – Я твой прикид, законно офигенный, в толпе заметил рядом с Аглодором и охранял твой сон в саду вечернем! Давай по пинте выдуем в таверне, там мой сосед по замку, классный хоббит, на орков пашет, разливая пиво…
Анфея не поняла ни слова из речи собрата, одетого столь же живописно, как и она. Недоумевая, она обошла вокруг него и взяла из его рук тонкий, легкий меч. Примерившись, она взмахнула им и ударила по торчащему из-под снега пеньку – меч разлетелся в щепки.