Оракулы перекрестков
Шрифт:
Бен тихо выругался и в сотый раз принялся перебирать в голове варианты спасения, один нелепее другого. Попробовать перепрыгнуть на соседнюю сосну, до которой метров шесть… Попробовать чем-нибудь отвлечь робопса… Влезть на самую верхушку дерева и попытаться раскачаться так, чтобы достать верхушку соседнего… Влезть на самую верхушку дерева… а там будь что будет… Он думал до тех пор, пока небо не приобрело цвет жемчужной эссенции. И лишь когда луна стала совершенно прозрачной, словно бы сотканной из сигаретного дыма, Бенджамиль понял, что выхода нет.
Тупое отчаяние заполнило его живот, сердце, грудь, желудок. Отчаяние было вязким, как кисель, и прозрачным, как глицерин. Оно мешало втянуть воздух сквозь сжатые до хруста зубы. Оно давило, жало, выкручивало, туманя рассудок пленкой
– Отче наш, иже еси на небесах! – полузабытые слова, слышанные когда-то в детстве, сами собой рождались из пересохшего рта. – Как бы ни звали тебя – Деем, Алльяхом или Сантой, да святится имя Твое, да придет Царствие Твое, да будет воля Твоя, на земле и на небе. Дай нам хлеб наш насущный и оставь нам долги наши, как и мы оставляем должникам нашим, не введи нас во искушение и избави нас от лукавого! Ангеле Божий, хранитель мой святый, живот мой соблюди. Не оставь меня, грешного, и не отступи от меня за все грехи мои. Прошу тебя! Укрепи и направь меня на путь истинный! Прости все прегрешения, что совершил я в день минувший, и защити меня в день нынешний. Сохрани душу мою в чистоте, дабы не прогневил я Господа…
Что он хотел выпросить у неведомого Вершителя Судеб? Крылья? Мост из радуги? Манкидресс, которым все равно не умел пользоваться? Бен и сам не мог бы сказать, чего именно он хочет… Быть может, просто оказаться за три тысячи миль отсюда? Но когда последнее «аминь» слетело с его губ, удивительное спокойствие и умиротворение сошло на него откуда-то сверху. Он вдруг явственно увидел себя на широкой, размеченной белыми полосами дороге, дороге, уходившей и вперед и назад, не имеющей ни конца, ни начала. И не то чтобы он ощутил себя ничтожной букашкой перед этой бесконечностью, нет! Он ощутил ничтожность и суетность своих страхов, метаний, бессмысленных мелких устремлений. Он вдруг услышал крохотных жучков, роющих ходы в сосновой коре, увидел целенаправленную муравьиную суету между хвойными иглами, бег невидимых электронов по стальным жилам биллектронной собаки, увидел небо и землю, огромный мир, перед целостностью которого все остальное теряло смысл и значение.
Это длилось секунду, может быть – две, а затем ушло, растаяло, будто утренний туман. Но и этого было достаточно. Бен наконец увидел там, внизу, под деревом, то, что должен был увидеть уже давно, – кусок пластика и железа, жалкую частицу мира людей, проекцию страха, зла, косности, грубую пародию на себя самого.
Это опять длилось какую-нибудь секунду и опять оставило след в душе Бенджамиля, наполнив сердце и мозг знанием чего-то огромного и сияющего.
Ничего еще не было кончено! Все как раз только и начиналось! Собака внизу была лишь досадной помехой. И помеху это требовалось убрать.
Бенджамиль огляделся по сторонам, затем уставился на носки своих ботинок и едва не хлопнул себя по лбу. Ну конечно же! Как он не подумал об этом сразу?! Нужно просто спросить совета у оракула! Бенджамиль коснулся рукой груди и вскрикнул от боли. Грудь заныла, будто пониже яремной ямки воткнули тупой гвоздь. Бенджамиль, как мог, скосил глаза на ворот комбинезона. На камуфлированной ткани красовалась невесть откуда взявшаяся дырка размером с десятипфенниговую монету. Бенджамиль осторожно коснулся отверстия пальцем. Френч под комбинезоном, по всей видимости, был тоже продырявлен. В голове Бенджамиля шевельнулась смутная догадка. Он слегка развернулся на ветке, высвободил вторую руку и, плотнее упершись плечом в смолистый ствол, распустил завязки на шее комбинезона, расстегнул вторую пуговицу френча, верхнюю пуговицу рубашки, затем подцепил пальцами толстый витой шнурок и бережно потянул оракула вверх. Металлический диск скользнул по коже груди, не причинив ни боли, ни дискомфорта. Бенджамиль подхватил его ладонью, выпростал из-под одежды и ахнул. Страшная вмятина изуродовала крышку оракула. Полированный металл прогнулся глубокой, скошенной вбок воронкой, кристаллическое табло треснуло черными треугольниками.
Подувший невесть откуда ветер зеленой волной качнул верхушки сосен, и механическая собака внизу едва заметно повела острой мордой, словно принюхиваясь. Впрочем, загнанный на дерево пленник не обратил на это абсолютно никакого внимания, он с изумлением рассматривал свою неожиданную находку. Малюсенькое блестящее насекомое совершенно не походило на таракана. Оно напоминало скорее вытянутую капельку ртути, прилипшую к поверхности старой батарейки.
– В самом деле, почему бы и нет? – пробормотал Бенджаль, разглядывая крохотного пожирателя биллекультур.
Он вспомнил испачканные кровью осколки аквариума… Кажется, Виктор говорил, что в пассивном состоянии тараканы реагируют на тепло. Если один из интельфагов зацепился за Бенову одежду и, совершив восхождение по штанине, забрался под френч, то он вполне мог выбрать оракула в качестве временного прибежища… Невероятно… Бенджамиль осторожно поднял мятый диск и осмотрел его снизу. Так и есть! На задней стенке имелось три маленьких отверстия, то ли для вентиляции, то ли для удобства разборки… Удивительное создание!..
И тут до Бена дошло. Он недоверчиво поглядел на небо, потом перевел взгляд на сидевшего под деревом робопса. А ведь это шанс! Главный приз в лотерею! Как говорили в старину, «джек-пот»! Бенджамиль боязливо погладил оракула по острому ободку. Говорить «спасибо» невидимому благодетелю было слишком странно и, пожалуй, нелепо. Бенджамиль поежился. «Если правда то, что я про него слышал, то мои благодарности ему как рыбе зонтик», – подумал он и принялся осторожно разворачиваться на ветке так, чтобы сесть спиной к стволу. Собака бесстрастно наблюдала за его скованными движениями.
Бенджамиль несколько секунд соображал, куда пристроить оракула, и не придумал ничего лучшего, чем взять сломанную игрушку в зубы. Во рту моментально разлился едкий металлический привкус, от которого слегка заныли зубы. Не обращая на это внимания, Бенджамиль поднял руки и, словно сказочный волшебник, трижды хлопнул в ладоши. Потом, сильно волнуясь, вынул оракула изо рта и уставился на ртутную точку. Таракан не реагировал. Сидел себе на батарейке и бросаться в бой по приказу Бенджамиля Френсиса Мэя не собирался. Бен терпеливо ждал пару минут, затем вновь взял влажный диск в зубы, три раза старательно и раздельно ударил ладонью о ладонь. Таракан не реагировал. Все сильнее сомневаясь в том, что хлопает нужное число раз, Бенджамиль подождал еще две минуты. Индистрактер не шевелился.
– Ну же! – сказал Бен просительно. – Катаешься на мне второй день. Мы с тобой уже как родственники, а ты не хочешь оказать крошечную услугу товарищу.
Таракан оставался безмолвен и неподвижен. «Проклятье! – подумал Бен. – Наверное, я что-то перепутал. Но Виктор точно хлопал в ладоши!» Бенджамиль прикрыл глаза, вспоминая. Вот Виктор стоит возле жароупорного аквариума, вот он хлопает в ладоши, и маленькие твари кидаются на роллекс… Не то!.. «Это будет война, Бен! Настоящая война!» Тоже не то!.. «Сигналом может быть все, что угодно, хоть куплет из модной песенки…» Точно! Бенджамиль покачнулся и едва не полетел с дерева. Обхватив левой рукой ствол, он перевел дыхание. Ну конечно же! «…Теперь они реагируют на троекратное сжатие».