Оранжевая мина

Кара-Мурза Сергей Георгиевич

Дж. Шарп в своем руководстве рекомендует в числе ненасильственных действий и такие, которые явно являются противозаконными. Они, как правило, претят массовым участникам протестов, еще не перешедшим некоторые культурные барьеры. Для совершения таких действий нужны группы «активистов», в том числе организованные по военному типу. Вот примеры таких действий (в нумерации Шарпа):

27. Установка новых уличных знаков и названий

30. Грубые жесты

31. «Преследование по пятам» официальных лиц

32. Насмешки над официальными лицами 52. Молчание

54. Разворачивание спиной

55. Социальный бойкот

56. Выборочный социальный бойкот

57. Отказ от исполнения супружеских обязанностей («по

Лисистрату»)

58. Отказ от общения

93. «Черные списки» торговцев

130. Снятие знаков собственности и уличной разметки

140. Укрывание, побеги и изготовление фальшивых документов

148. Мятеж

158. Самоотдача во власть стихии (самосожжение, утопление и т.п.)

161. Ненасильственное психологическое изнурение оппонента

169. Ненасильственные воздушные полеты в зону, контролируемую оппонентом

170. Ненасильственное вхождение в запретную зону (пересечение черты)

173. Ненасильственная оккупация 176. Блокирование дорог

185. Политически мотивированное изготовление фальшивых денег

187. Захват ценностей

Р. Шайхутдинов пишет, обобщая опыт таких революций: «Сознательное использование принципов ненасилия, начиная от названия («бархатная», «каштановая» революция, «революция роз») и заканчивая символикой, имиджем и т.д. И тот, кто первым применит насилие, окажется по определению и тотально не прав. Но кто сказал, что в этой схеме на самом деле нет насилия? Напротив, оно есть! Это скрытое насилие! Просто смещенное с физического в иной план… Мощь такого способа действий основана на генетических страхах народа: страха перед смутами и восстаниями, гражданскими войнами и репрессиями» [99] . Вновь поправляя Р. Шайхутдинова, заметим, что самому понятию «насилие» (так же как и понятию «правовое поле») во время «ненасильственных» революций придается смещенный смысл, выгодный манипуляторам.

99

Шайхутдинов Р. Демократия в условиях «спецоперации»: как убить государство // «Со–общение», 2005, № 1.

«Пятый канал», который вел пропаганду Ющенко, сообщил, что «оранжевые» манифестанты перехватили машину, вывозившую мусор из здания Администрации Президента и якобы нашли там под снегом важные документы о выборной кампании, которые будут использованы в Верховном суде для доказательства факта фальсификаций. Чуть позже, прямо на заседании Верховного суда, представитель Ющенко Ключковский размахивал пачкой из трехсот открепительных удостоверений, якобы «изъятых» в Днепропетровской области наблюдателями от Ющенко у сторонников Януковича, ездивших от участка к участку и голосовавших за Януковича. По словам Ключковского, открепительные удостоверения пришлось изымать самим наблюдателям от Ющенко, потому что милиция повсюду потворствовала фальсификаторам. Мы здесь не рассматриваем вопрос о правдоподобности этих историй — дело в другом. Очевидно, что ни «перехватить» грузовой автомобиль, ни «изъять» у прохожего пачки документов, ни блокировать доступ работников в здание правительства или областной администрации невозможно без применения насилия или угрозы насилия. Но слову «насилие» телевидением уже придан смещенный смысл, подразумевающий по меньшей мере нанесение телесных увечий, а термин «ненасильственный» становится новым эвфемизмом, который используется, чтобы навязать публике представление, будто «ненасильственные» действия совершенно безобидны, так что их пресечение — явная диктатура.

На Украине в ходе выборной кампании точечные силовые действия применялись систематически, и благодаря СМИ их образ многократно преувеличивался. Вот довольно

типичный газетный заголовок того времени: «Львов, 23 сентября: Ночью совершено нападение на Русский культурный центр им. А. Пушкина».

Телевидение донесло до всех сцену нападения на Януковича, в которого было брошено яйцо (по другим сообщениям, стальной шарик).

Нападению подверглась и Центральная избирательная комиссия. Вот газетное сообщение: «По информации пресс–центра, в 16.20 23 октября после окончания митинга группа неизвестных прорвалась к правой стороне фасада здания Киевской областной государственной администрации, где сейчас размещается ЦИК, и бросила в окна первого и второго этажей камни и 4 дымовые шашки. В результате были разбиты 12 окон на первом этаже и 2 — на втором».

На втором этапе силовые действия вошли в систему (блокада правительственных зданий и Верховного суда, организация шумовых действий, оказывающих эмоциональное воздействие и на органы власти, и на горожан, и пр.). Законную власть пока не свергают и не захватывают — ее провоцируют на применение силы или вынуждают идти на уступки. Для того чтобы такие действия были массовыми и строго синхронизированными согласно сценарию спектакля, требовалось наличие компактной военизированной группы, которая служила бы «пусковым двигателем» каждой из таких акций.

Таким образом, «ненасильственно» силовые действия являются важным актом в спектакле «оранжевой революции». Все эти действия совершаются при минимальном уровне «насилия», то есть драк, стрельбы и т.д. Напротив, постоянно говорится о необходимости «не поддаваться на провокации». По сути это типичное насилие, только вместо огнестрельного оружия используется толпа — масса невооруженных людей, — которая, если против нее не применяется оружие, сама по себе обладает большой пробивной силой.

Организовавшись, толпа может перейти к последнему и решительному акту разрушения власти — «штурму», то есть открытому насилию, совершаемому толпой. К тому моменту право толпы на насильственное насилие уже стало законным вследствие предшествующих «ненасильственных» действий, не получивших отпора. Не сопротивлявшиеся, потому что «еще рано», власти теперь обнаруживают бессмысленность сопротивления, «потому что уже поздно». Власть, законность, порядок уже утрачены пассивностью на предшествующем этапе.

Газета «Известия» публикует такой комментарий из Киева: «Бескровные версии «цветочных революций» — сербская и грузинская — заключали в себе довольно явственный силовой потенциал, который выходил наружу в критический момент. Памятны кадры штурмов парламентов в Белграде и в Тбилиси.

В Тбилиси, как и в Белграде, толпа явила свою силу. В Киеве оранжевый Майдан был своего рода бронепоездом на запасном пути. Или, если быть более точным: дамокловым мечом. Группы по команде, исходящей из «штаба революции», бросались на блокирование того или иного правительственного учреждения, подвергали осаде парламент, Верховный суд, Центризбирком. Ненасильственный, несиловой характер «оранжевой революции» — фикция.

Был момент — телевидение его четко зафиксировало, когда голосование в Раде едва не поломало сценарий переворота. Тогда комиссар «оранжевых» Юлия Тимошенко бросилась на улицу, пригласив ее к штурму и срыву парламентского заседания. «Улица» мгновенно среагировала. Перед угрозой быть смятой Рада прервала свое заседание. Ну, а затем ни президент, ни парламентарии, ни судьи уже не посмели перечить тем, кто оказался во главе толпы, и все пошло как по маслу» [100] .

100

http://www.izvestia.ru/comment/article983602.