Оранжевый парус для невесты

Копейко Вера Васильевна

– Твой тоже? – спросила Любовь Николаевна, но удивления в голосе не было.

– Да. – Марина махнула рукой. – Рыбалка, воблеры-моблеры. – Она поморщилась. Ольга ушла, Наталья успокоилась, но слово «мобинг» и «моблер» накрепко засели в голове.

– В общем, пора бы перестать удивляться, особенно мне. – Любовь Николаевна усмехнулась. – Мужчины – это особый биологический вид.

– Что-то с Михаилом Михайловичем? – не удержалась Марина.

– С ним? Не-ет, я поняла его давно, что-то удивляет

до сих пор, конечно, но я быстро нахожу объяснение. К тому же мы люди одного поколения, знаем слова-пароли. – Она вздохнула. – Я полагала, что знаю их и сейчас, новые. Все-таки сыновья, молодые коллеги на работе. Но оказывается, наш романтизм пора похоронить.

Марина кивала, пытаясь угадать, в чем дело.

– Ты помнишь Андрея Волкова? Моего племянника?

– Да, – сказала Марина, – только очень ма-алень-кого мальчика. Он был на нашей свадьбе и смотрел во все глаза. – Она фыркнула. – Ему больше всего понравился лимузин, на котором мы подкатили.

– Теперь он большой мальчик, – сказала Любовь Николаевна. – Такой большой, что удивил меня крайне. У тебя есть время? – спросила она, взглянув на часы.

– Есть, – кивнула Марина. – Мы можем выйти на бульвар и выпить кофе.

– Отлично, пойдем. Мне нужно рассказать. Иначе я… Не знаю, что со мной. Никогда не обижалась на мужскую черствость. Но на этот раз не могу справиться…

Они сели под полосатым зонтиком уличного кафе.

– Так вот, Андрей приехал к нам прошлым летом. Точнее, в самом начале. Да, именно, потому что у меня на столе в вазе стояла сирень. Июнь. И он рассказал…

Когда Марина выслушала всю историю, она почувствовала себя так, как будто кофе залила не внутрь, а им полили ее снаружи и обожгли.

– Вы нашли ее по… глазам?

– Да, – сказала Любовь Николаевна. – Кажется, я поняла, почему меня задело равнодушие Андрея. Ну конечно. – Она усмехнулась. – Это мой собственный эгоизм. Мне было важно, что я нашла, а не кто-то другой. Более того, я нашла с помощью своих профессиональных навыков. Опять моя гордость требовала одобрения и восхищения. – Она покачала головой: – Надо же, рассказала тебе и сама все поняла. Спасибо, Марина.

– За что? – Марина чувствовала, как дрожит рука, которой она подносит стакан с чистой водой к губам. После крепкого кофе по-восточному им подали воды.

– Ты меня выслушала. Мне легко с тобой. А не хочешь составить мне компанию? Поедем на море и отдохнем от всех мужчин?

– Поедем, – сказала Марина и сама удивилась. Ответила, не размышляя, как будто то, что узнала сейчас, и то, чего не знала сама Любовь Николаевна, не позволяло размышлять.

– Какую страну мы выберем?

– Грецию, – не думая, снова сказала Марина.

– Грецию? Почему? – спросила Любовь Николаевна.

– Любимая страна

той, о ком вы рассказали.

Любовь Николаевна не мигая смотрела на Марину.

– Ты ее знаешь?

– Моя приятельница, моя бывшая коллега. Ольга Ермакова работала у нас, пока…

Любовь Николаевна приоткрыла рот, пытаясь что-то сказать. Потом покачала головой, что означало – слов нет.

– Вам еще кофе? – спросила сообразительная девушка в белом топике, под которым колыхалась полная грудь, и, похоже, девушке это нравилось, судя по тому, как прямо она держалась.

– Соку, пожалуйста, – сказала Марина. – А вам?

– Тоже, лучше лимонного, а то слишком сладко вышло.

– Вы про кофе? – спросила Марина.

– Нет, про ситуацию. – Девушка отошла с блокнотиком, и Любовь Николаевна продолжила: – Расскажи все, что знаешь.

Марина рассказала.

– Я всегда говорила, что браки тех, кто знаком с детства, – опасное дело. Люди видят друг друга в искаженном свете, под детским углом зрения. Если бы Ольга встретила Юрия после армии, она поняла бы, какой он, а не пыталась вернуть мальчика из своего детства, – проговорила Любовь Николаевна.

– И он тоже понял бы, что и она не та девочка, которая жила через стенку, – согласилась Марина. Она не стала рассказывать, как утирала слезы Ольге после отъезда Юрия.

– Так это Юрия ты пыталась устроить в охрану? Я помню, Миша узнавал, почему отказали. – Она поморщилась. – Погоди… – Она схватила Марину за руку. – У нее непорядок с сетчаткой. Это бывает от удара, очень сильного. Кажется, я поняла, почему он послал ей деньги. – Любовь Николаевна побледнела. – Расплата за удар.

Марина кивнула:

– Я тоже так думаю.

– Андрей удивлялся, зачем Юрий кинулся на пирата. Я сказала, что часто из чувства вины человек ищет смерти. Снова я была права. – Но радости в голосе не было.

Они молча пили сок, который принесла официантка.

– Знаешь, – поморщилась Любовь Николаевна, – я погорячилась. История не слишком сладкая, как мне показалось сначала. И сок кислый.

Марина улыбнулась.

– На море мы будем пить кое-что послаще, да? Ты как насчет октября?

– Самое лучшее солнце в Греции в начале октября и в конце мая.

– Май идет, июнь на носу – значит, мимо. Октябрь годится. Продлим лето. Договорились? – четко проговорила Любовь Николаевна.

– Да, – сказала Марина и посмотрела на часы.

– Наталью опасаешься? – усмехнулась гостья.

– Она поутихла. – Марина засмеялась. – Ольгин уход ей оказался не на руку.

– Но ты сказала, она сама ее выдавила?

– Она недооценила греческую партнершу. Поппи Тцоди, когда узнала, что Ольга ушла из фирмы, повысила цены на свою гостиницу.