Оранжевый портрет с крапинками (сборник)
Шрифт:
На лестнице Юля не выдержала, усмехнулась:
— Подарил?
— И не подарил вовсе, мы поменялись. Вот на значок… — Он ткнул пальцем в грудь. К оранжевой майке был прицеплен значок с парусным корабликом.
— Ну-ну… — сказала Юля.
— А чего… У него способности, а у меня все равно не получается.
— Тетя Кира задаст тебе за гармошку.
— Да она только рада будет!.. А значок-то смотри какой: шлюп «Восток».
Назавтра, в середине дня. Фаддейка ворвался в библиотеку:
— Юля, включи телевизор!.. Здрасте, Нина Федосьевна, можно включить?
Он
— Фаддей Сеткин…
Фаддейка лихо крутил регуляторы.
— Сейчас эта песня будет! Юля! Я дома смотрел, и как раз этот хор начался… Я скорей сюда! Мы успеем! Вот…
На старчески мигающем экране появилась шеренга ребят в белых рубашках и одинаковых жилетиках. Они пели знакомое:
От улыбки хмурый день светлей…
Фаддейка поморщился:
— Это пока не то. Другая песня будет…
Девочка с капроновыми бантами улыбнулась во весь телевизор и голосом отличницы объявила:
— Песня из школьного спектакля «Наш эскадрон». Музыка Володи Хлопьева, слова Игоря Конецкого. Солисты Слава Охотин и Юра Кленов.
Два мальчика Фаддейкиного возраста, переглядываясь и немного смущаясь, подошли к микрофону. Юля сразу решила, что беленький и глазастый — Слава, а растрепанный и большеротый — Юра. Она пожалела, что телевизор не цветной: Юра наверняка был рыжий, вроде Фаддейки.
Ударили аккорды пианино. Фаддейка напружинился, вцепился в спинку стула. Мальчишки разом вздохнули, и голоса их громкие и чистые начали песню, которую Юля никогда не слыхала:
Вновь тревожный сигналБьет, как выстрел, по нервам,В клочья рвут тишину на плацу трубачи.Хор вступил незаметно, не заглушая солистов:
И над дымным закатомПланета ВенераПарашютной ракетой повисает в ночи.Беленький Слава посмотрел с экрана прямо Юле в глаза и запел очень высоко и звонко:
Рыжий конь у меня -Даже в сумерках рыжий,Опаленный боями недавнего дня…Фаддейка коротко вздохнул. Юра Кленов тряхнул волосами и поддержал Славу:
Как ударит копытом -Искры гроздьями брызжут,И в суровую сказку он уносит меня.Хор запел:
Эта сказка пришлаВслед за пыльными маршами -Колыбельная песня в ритме конных атак.Детям сказка нужна,Чтобы стали бесстрашными,Взрослым тоже нужна -простоСовсем незнакомая и немножко странная была песня. И наверно, хорошая, раз у Юли пошел по спине холодок. Мальчишки-солисты переглянулись и запели одни: снова про рыжего коня… А потом опять хор:
И, как знамя, летятКрылья алого солнца,Кони в яростном беге рвут орбиты планет,И по звездным степямМчится звездная конница…Почему же меня с вами нет,с вами нет…Фаддейка опять коротко вздохнул и двинул стулом. Незнакомые Слава Охотин и Юра Кленов пели:
Рыжий конь у меня -Даже в сумерках рыжий……Когда песня кончилась, Фаддейка решительно щелкнул тумблером. Не хотел он других песен. Лицо его побледнело так, что веснушки казались черными.
— Ну? — требовательно сказал он Юле. — Что? — Он взял ее за руку и утянул к окну.
— Замечательная песня, — сказала Юля. — Что тут говорить…
— Вот видишь… А ты мотив запомнила?
— М-м… Немножко.
— Ты мне споешь потом?
— Ну… какая я певица? И слова я все не вспомню.
— Я их помню, я тебе напишу! Споешь? Мне эта песня знаешь как нужна!
Юля поняла, что не время спорить. Бывает в жизни, что человеку отчаянно нужна любимая песня.
— Я постараюсь, — сказала она.
Фаддейка облегченно вздохнул, как-то обмяк и стал прежним Фаддейкой. Брызнул искоркой из левого глаза и предупредил:
— Имей в виду, я слова тебе сегодня же напишу.
— Ладно… Там очень интересные строчки есть:
И над дымным закатомПланета ВенераПарашютной ракетой повисает в ночи…— Ага… А на Марсе нашу Землю видно, как у нас Венеру. Тоже в лучах солнца. Только Земля — голубая…
Солнце скатилось за плоские гребни дюн, и голубая звезда переливалась и разбрасывала игольчатые лучи. В сторону заката и звезды рысью шел табун рыжих коней. Вожак точно выбирал дорогу, и лошади, не замедляя бега, огибали песчаные заносы. Их копыта глухо гремели о закаменевшую потрескавшуюся землю. Несмотря на сумерки, гривы отливали оранжевым светом.
Три всадника смотрели вслед табуну.
— И где они берут пищу в этих мертвых местах? — тоскливо спросил молодой воин. Он был из Лесной стороны и не мог привыкнуть к пескам и камню.
— Находят, — отозвался старый Дах. — Есть трава среди песков. Можно прокормиться, если все время быть на ходу, искать.
— Они дикие, у них чутье, — сказал второй воин.
— Не дикие, а одичавшие, — хмуро поправил Дах. — Когда-то у них были хозяева.
— Может быть, скоро во всех краях останутся только одичавшие кони да песчаные кроты, — тихо проговорил тот, что из Лесной стороны.