Орбитсвилль (сборник)

Шоу Боб

– Хорошо, Вэнс. – Голос старпома звучал озадаченно и только.

– Я на катере, через несколько минут увидимся. Но ты, не дожидаясь меня, должен немедленно – слышишь, немедленно! – вырубить главный переключатель внешней связи.

Последовало короткое молчание. Видимо, Нейпир размышлял об уставе "Старфлайта", согласно которому подчиненный не обязан следовать незаконному приказу. Потом динамик заглох.

Гарамонд знал, что Нейпир тоже вспомнил дальние походы на "Биссендорфе", оставленные за кормой световые годы космических дорог, чужие солнца и мертвые планеты. Вспомнил, наверное, общую несбыточную

мечту стать первооткрывателями новых миров, вспомнил бутылки горькой, совместно приконченные на орбитах вокруг затерянных в глубинах Вселенной светил, чтобы хоть временно расслабиться и залить тоску перед следующим безнадежным рывком.

Космический корабль – это еле заметный островок жизни в мертвой ледяной бездне. На него не распространяется абсолютная власть Элизабет. Лишь благодаря этой относительной независимости у Гарамонда оставалась крохотная надежда на спасение. Правда, пока корабль стоит на орбитальном рейде, его офицеры обязаны подчиняться любому приказу командования Звездного флота и руководства "Старфлайта", но капитану удалось блокировать каналы связи…

Мысли Гарамонда оборвал зуммер компьютера.

– Капитан, у нас сложная траектория, придется корректировать скорость, – сообщил второй пилот. – Может, имеет смысл предупредить вашу супругу?

Гарамонд благодарно взглянул на него и медленно пошел в салон. Небо на обзорном экране превратилось из густо-синего в черное, значит, челнок миновал плотные слои атмосферы. Когда корабль, набирая первую космическую скорость, вылетает на орбиту, бортовой компьютер, чтобы сгладить погрешности и случайные отклонения от расчетного курса, подвергает экипаж максимально допустимым перегрузкам. Но они рассчитаны на сильных мужчин. Капитан добрался до Эйлин и Криса.

– Приготовьтесь, сейчас начнется нечто вроде американских горок, –сказал он. – Вас начнет тошнить. Не пытайтесь сохранять равновесие или как-то бороться, просто отдайтесь на волю корабля, и поле-ограничитель само удержит вас на месте.

Оба закивали головами, со страхом глядя на него. Гарамонд почувствовал груз ответственности и вины.

Едва он договорил, как серия поворотов словно искривила пространство. Капитана сначала бросило влево, потом, отрывая от пола, вверх и, наконец, прижало спиной к переборке. Демпфирующее поле позволило ему удержаться, а вот Крис и Эйлин едва не вылетели из кресел. Их стоны подтвердили, что ощущения они испытывают не из приятных.

– Держитесь, болтанка не продлится долго! – крикнул Гарамонд.

Во мраке перед челноком засияли звезды. Среди хаотично разбросанных точек выделялась полоса более крупных и ярких световых пятен неправильной формы. Это сверкал бриллиантовый браслет Первой полярной. Прямо по курсу желтовато вспыхивала станция восьмого сектора. Разная освещенность искусственных объектов и фона удаленных солнц придавали картине трехмерную глубину и позволяли чувствовать грандиозные масштабы, что редко удавалось в дальнем космосе.

Вернувшись в кабину, Гарамонд остался в узком проходе между переборкой и спинками пилотских кресел. Челнок приблизился к веренице космических кораблей и произвел серию коррекций курса и скорости. Командование, скорее всего, уже отказалось от попыток связаться с "Биссендорфом" и принимает другие меры.

– Вижу ваш корабль, – произнес старший пилот, и его

злорадная интонация заставила Гарамонда насторожиться. – Похоже, вы слегка опоздали, капитан. К нему уже швартуются другие. Вон они, смотрите, дрейфуют в самую середку.

Гарамонду, потерявшему ориентацию в мельтешении огней Первой полярной зоны, потребовалось несколько секунд, чтобы отыскать "Биссендорф". К пересадочному узлу большого корабля приближалась серебристая пулька чужого челнока. Лоб капитана покрылся холодной испариной. Это невозможно! Никто не успел бы опередить их, стартуя с Земли. Значит, командование перенацелило один из челноков, уже находящихся на орбите, и теперь собирается блокировать единственный свободный стыковочный узел "Биссендорфа".

– Ну-с, каковы будут дальнейшие распоряжения, капитан? – ехидно полюбопытствовал старший пилот. – Не желаете ли пригрозить пушкой вон тем парням?

– Они идут, – медленно ответил Гарамонд, – на штатную стыковку, с отключенными двигателями. Мы проскочим у них под носом.

– Слишком поздно.

Гарамонд ткнул стволом в шею офицера.

– А ты попробуй, дружище!

– Вы спятили… Ладно, это даже интересно.

Он впился глазами в растущий силуэт "Биссендорфа", покрутил ручку настройки, совмещая перекрестье окуляра с красным шлюзом переходной палубы, уже частично заслоненным вторым челноком. Тем временем тормозные дюзы начали плеваться огнем, скорость резко снизилась.

– Говорю вам, чересчур поздно.

– Плевать на компьютер! – рявкнул Гарамонд. – Вырубай тормозные!

– Вам что, жить надоело?

– А вам? – Капитан приставил пистолет к его спине и заставил отключить автопилот.

Изображения шлюза и челнока стремительно заслоняли экран переднего обзора. Офицер непроизвольно вобрал голову в плечи.

– Господи, сейчас врежемся!

– Знаю, – спокойно произнес Гарамонд. – И после этого у вас останется две секунды на то, чтобы снова нацелиться на стыковочный узел. Покажите же ваше мастерство.

Чужой челнок впереди и выше разбух до угрожающих размеров, и наконец в верхней части экрана остались лишь главные сопла его двигателя: Раздался оглушительный лязг и скрежет металла. Чужой катер исчез с экрана, а ворота шлюза пересадочной палубы дернулись и сместились в сторону.

Дальнейшие события Гарамонд воспринимал в замедленном темпе. Ему хватило времени отметить каждое действие пилотов. Сначала они ударили аварийной реактивной струей, и нос суденышка выровнялся. Потом корпус завибрировал от мощного выброса тормозных дюз, Гарамонд успел среагировать и устоял на ногах. Ему хватило времени даже на то, чтобы мысленно поблагодарить пилота, оказавшегося настоящим асом.

Потом челнок со скоростью, пятикратно превышающей безопасную, вонзился в стыковочный узел и, смяв арретир и собственную обшивку, замер. Гарамонда бросило вперед, и только поле, компенсирующее любые резкие движения, спасло его от увечья. Смолкло эхо страшного удара, и сразу с кормы послышался свистящий вой. У капитана заложило уши, значит, воздух из катера устремился в какую-то пробоину, уравновешивая давление с наружным на причальной палубе "Биссендорфа", где все еще царил космический вакуум. Тихо заплакал Крис. Гарамонд, пошатываясь, добрался до салона, опустился перед сыном на колени и начал его утешать.