Орден Ассасинов

Уилсон Колин Генри

В любых обстоятельствах, женщина, моя дорогая, незамужняя ли, жена или вдова, никогда не должна иметь стремления, занятия или каких-либо желаний, и это сохранит ее для того, чтобы быть удовлетворенной с утра до ночи; для этой уникальной цели и создала ее Природа...

Здесь присутствует тон серьезных размышлений и, скорее, весомого убеждения:

Таким образом, позвольте нам тайно реабилитировать себя за все ограничения, которые накладываются столь абсурдными союзами, и позвольте нам быть абсолютно уверенными в том, что этот вид беспорядка, как бы чрезмерно мы ни заботились о нем, вдали от поругаемой Природы, является тем не менее неподдельным почтением, воздаваемым ей; чтобы повиноваться ее законам, мы должны уступать желаниям, позволять, чтобы она одна владела нами; мы сопротивляемся ей только в этом.

Начнем

с того, что можно предположить, что аргументы нарочито циничные. Конечно, никто не может настолько проникнуться пониманием того, что красота - с точки зрения наблюдателя - является и сексуальным желанием тоже? Все это должно быть частью игры - повышать его чувство злобности, играя в адвоката дьявола? Но вы только что прочитали несколько страниц де Сада для того, чтобы увидеть, что это не так. Ни один моралист никогда не был более искренним. В своем перевернутом вверх дном пути, он - романтический идеалист. Вот даже его собственный эквивалент лирики:

Я собирался срезать эту маленькую девственницу целиком всю для себя, изысканного. Ох, я виновен, я - негодяй, я действительно это знаю: такое очарование было создано не для моих глаз, но желание обеспечить ребенка хорошим образованием в сладострастии затмило все остальные соображения. Я хотел заставить ее трахаться до полного изнеможения; если это возможно, я хотел опустошить ее, выпить ее до дна...

Если вы на секунду проигнорируете подробные физио¬логические детали, то поймете, что этот отрывок на самом деле не так далек от идеалистических чувств у влюбленных Китса и Шелли; определенно девушку взяли не для удов¬летворения. Мужчины у де Сада на самом деле побуждаемы беспокойным романтизмом по отношению к женщинам. Садовник Августин, которого вызвали для того, чтобы за¬вершить дефлорацию Евгении, восклицал со свойственной ему галантностью: «Если бы это подразумевало грубо от-трахать эту хорошенькую девушку, то ей-Богу, я бы прошел весь путь от Рима пешком». Меллорс мог сказать то же са¬мое о Констанции Чаттерлей.

Поскольку это понятно, то становится ясным, что сексуальное отклонение, которому де Сад дал свое имя, не имеет фактической связи с «божественным Маркизом». Он был почитателем, который был так же предан своему божеству, как Душители были преданы Бхавати. Лежащая в основе этого движущая сила - власть. Де Сад согласился бы с каждым словом из следующего параграфа, взятого из «Антихриста» Ницше:

«Что такое добро? Все, что усиливает чувство власти в человеке, воля к власти, власть сама по себе.

Что такое несчастье? Все, что является порождением слабости.

Что такое счастье? Чувство того, что власть растет, что сопротивление подавлено.

Не соперничество, но больше власти; не мир, но война; не добродетель, но выносливость (добродетель эпохи Ренессанса, virtu, добродетель, которая свободна от нравственности [17] .)

Бессилие и неудачи канут в вечность; первый закон нашей любви к человеку. И им даже будет оказано любое возможное содействие.

17

Вымысел самого Ницше, предполагавшего, что «нравственное поведение» - это тюрьма и вызывающий привыкание наркотик, подобный никотину.

Что более пагубно, чем любой порок? Деятельная жалость ко всем недостаткам и любым слабостям: Христианство».

Если бы это было вложено в уста одного из антигероев де Сада, никто бы не заметил разницы. Совмещая эти моральные качества власти с сексуальным мистицизмом де Сада и его извращенным романическим идеализмом, каждый может увидеть, как он стал садистом. Единственное, что остается необъясненным - без конца повторяющаяся скука в романах де Сада, бесконечные порки и содомия, и злорадство по поводу лишения невинности.

Чтобы понять это, нужно знать кое-что о своеобразной истории жизни де Сада. Большую часть своей сознательной жизни он провел в тюрьме (или в психиатрической лечебнице), и часто подразумевалось, что это было наказанием за его сексуальные излишества и его непристойные произведения. Это неправда. Только два его первых непродолжительных тюремных заключения - на несколько недель каждое - произошли в результате сексуальных преступлений. (Во время второго заключения его помиловал король). В июне 1772 года де Сад со своим слугой приехал в Марсель и устроил оргию с тремя проститутками. Девушек выпороли и содомировали - один раз, пока де Сада собственной персоной содомировал его слуга, а проститутки, в свою очередь, пороли де Сада. Он также дал им конфеты со шпанской мушкой (афродизиак), от которых одной

из них стало плохо. Затем де Сад навестил другую проститутку, которая съела несколько его конфет: (она позволила ему сношения только обычным способом). Эта девушка позже сильно заболела; подозревали отравление ядом. Остальные три девушки так же дали показания против де Сада. Он был осужден заочно и был приговорен к смерти за отравление, - что было абсурдом, так как жертвы излечились. Де Сад решил бежать в Италию, забрав с собой свою привлекательную невестку леди Анне, которая жила со своей сестрой и деверем. Этим поступком он заслужил неизбывную ненависть своей тещи, мадам де Монтревиль. Негодующая леди понимала, что он заслужил пожизненное тюремное заключение, и жаждала увидеть, как он его получит. Она была богатой и влиятельной. Ее шпионы успешно выследили де Сада и обнаружили, что он находится в Сардинии. Теща добилась его ареста. Следующие восемь месяцев он провел в тюрьме, а затем бежал. После шестимесячного путешествия по Европе он вернулся домой в свой замок. Весь инцидент мог полностью быть исчерпан, но не для его мстительной тещи. В течение следующих двух лет она продолжала свои попытки уничтожить его; и когда он посетил Париж в 1776 году, она способствовала его аресту и заточению в довольно неприятное подземелье в Винценне. Лишь год спустя он смог добиться возможности быть услышанным; суд отменил его судимость и вместо этого наложил на него штраф в размере 50 франков. Он должен был выйти на свободу; но снова вмешалась его теща и каким-то образом смогла заточить его в тюрьму без судебного разбирательства на следующие двенадцать лет. (Она сделала это с помощью постыдного способа «lettres de cachet», благодаря которому богатые частные горожане могли заключить в тюрьму своих родственников). В это время де Сад был близок к умопомешательству; он также написал некоторые из своих самых ожесточенных и отчаянных книг.

Он ненавидел старый режим и использовал любую возможность, чтобы ускорить его падение. В 1789 году мечта осуществилась; Бастилию взяли штурмом. Де Сад несколькими днями раньше был переведен в другую тюрьму, но в этом году его освободили. Он наполовину ослеп и был лишен средств к существованию; его жена отказалась видеться с ним. Он начал жить с актрисой, мадам Квеснэ. Некоторые его пьесы были поставлены и имели некоторый успех. Была опубликована «Жюстин». За свои симпатии к революционерам он был назначен главой трибунала - фактически мировым судьей. Но к тому времени он уже разочаровался в революции; его тошнило от массовых казней. В августе 1793 года возможность, о которой он мечтал тринадцать лет, осуществилась; его тесть и теща были осуждены за заговор против революции; их жизни были в его руках. «Монстр» поступил, словно святой, и отказался произнести слово, которое отправило бы их на гильотину. Его снисходительность - в этом и других случаях - привела к его собственному падению; четыре месяца спустя его арестовали по подозрению в роялизме и снова заключили в тюрьму. Усилия его любовницы, мадам Квеснэ, освободить де Сада увенчались успехом спустя десять месяцев.

С 1794 по 1801 год де Сад влачил жалкое существование, часто - на грани голодной смерти, зарабатывая на жизнь своим пером. Были изданы самые популярные «садистские» книги - «Жюстин», «Снова Жюстин», «Джульетта», «Философия в Будуаре»; а так же некоторые более традиционные работы: «Алина и Валькур» и «Преступления Любви». Но не эти книги послужили поводом для его последнего ареста, а непристойный памфлет, озаглавленный «Золя», в котором Наполеон и Жозефина принимают участие в типичной садистской оргии. Новый диктатор Франции был лишён чувства юмора; де Сад был арестован и провел остаток своих дней за решеткой, в основном в психиатрической больнице в Шарантоне. Он никогда не пытался и не имел возможности оправдать себя. Он умер в декабре 1814 года в возрасте семидесяти четырех лет.

Все это, несомненно, помогает объяснить насилие и антиавторитарную направленность романов де Сада. Он провел двадцать восемь лет в тюрьме, большую часть из которых без приговора суда. «Философия в будуаре» - не только безнравственный трактат, но также и акт мести. Это становится весьма ясным в последней главе, когда прибывает мать Евгении для того, чтобы вытащить ее оттуда. Она высокомерна и бесцеремонна, словно леди Брэкнелл из произведения Уайльда Затем - неизбежно - началось унижение; ее раздела, содомировала, изнасиловала (надев дилдо) и выпорола собственная дочь; в конце концов, ей зашили вагину и анус и позволили уйти. Здесь не может быть сомнений в том, что было в мыслях у де Сада, когда он писал эту сцену; у него должны были возникнуть более жестокие фантазии по отношению к своей теще во время тринадцатилетнего тюремного заключения. (Айвен Блох предполагал, что де Сад испытывал подобные чувства и по отношению к своей матери). Хотя, когда у него появилась возможность уничтожить ее, он не воспользовался ей, и ограничился возмездием на бумаге.