Орден Дракона

Сибиу — небольшое княжество, с двух сторон окружённое могучим Халинским халифатом. Правда и остальные два соседа у него были не из лучших. Штирия так и норовила оторвать кусочек полакомей от славных северных земель, а в Богемии царила постоянная смута, вызванная неожиданным восстановлением и столь же неожиданным разрушением проклятого замка Вышеград, не смотря на то, что с тех пор минуло больше полугода, клирики и баалоборцы и не думали покидать пределы этого Вольного княжества, что весьма нервировало местных священнослужителей из Первородной Церкви. Практически всё свою историю Сибиу было вынуждено сражаться

за само своё существование, умело лавируя между союзниками, желавшими полностью подчинить себе столь стратегически выгодно расположенное государство, и врагами, с которыми всё и так понятно. Первые легко превращались во вторых, вторые — в первых, куда реже.

У Сибиу не было такого мощного аргумента в споре с агрессивными соседями, как виистский Легион Хаоса или лучший в мире флот, как у Коибры, приходилось выкручиваться своими средствами. Таким стал для Вольного княжества орден Господнего Дракона, созданный князем Владом I Цепешем — отцом нынешнего князя Влада II. По его замыслу, он должен был объединить всех монархов, верующих в Господа в борьбе с мегберранской ересью, коей грозил в те времена миру Халинский халифат. Однако из этой затеи ничего не вышло — слишком пеклись монархи о собственной власти, не очень-то веря в реальность угрозы со стороны халифата, не вмешивавшегося в дела северных соседей со времён Походов за Веру, оказалось все эти века они копили силы для мести. Но и внутри страны не было единства — бояре, сибийский нобилитет, всячески пытались ограничить власть князя, или вовсе узурпировать её. Поэтому в ордене Влад I объединил не верующих монархов, а верных ему людей, вне зависимости от их знатности и богатства. Это помогло ему удержаться у власти и он умёр в своей постели на семидесятом году жизни, с лёгкой душой передав бразды правления своему сыну Владу II, которому в ту ночь было не до того — его жена, красавица Рада, рожала ему, как он надеялся сына и наследника.

Молнии били одну за другой, гремел гром, казалось, что от его ударов сотрясаются могучие стены замка Цепеш — родовой цитадели рода Цепешей, к которому принадлежали все князья Сибиу. Эхом отдавались в небольшом зальчике шаги князя Влада II. Обычно выдержанный и всегда — даже в разгар самых горячих битв — спокойный князь в этот раз даже не скрывал своего волнения. Он привык контролировать всё в своей жизни, но сейчас был вынуждено положиться на милость Господню и умение повитухи, хоть он и обещала озолотить её, если с Радой и ребёнком будет всё в порядке и, напротив, придать медленной и страшной смерти, если — нет, сам князь — ещё не знавший о смерти отца и заговоре мачехи — отлично понимал, пожелает Господь забрать к себе его жену и ещё не родившегося сына — и ни самые щёдрые посулы, ни самые жестокие угрозы, их не спасут. Так что, Владу оставалось мерить зальчик шагами из конца в конец, нервно теребя пальцами рукоять отличного, хоть и несколько старомодного меча норбергской работы, подаренный ему императором Билефельце. Замереть его заставило появление тёмной фигуры в дверном проёме, не том, что вёл в спальню его жены, где она рожала ему сына и наследника, а втором, ведущем в остальные помещения замка. Во вспышке молнии на плече его блеснула эмблема ордена Господнего Дракона — обвивший крест дракон с разинутой пастью. Кроме того, она высветила серебристые волосы и неестественно бледное лицо вошедшего, что вкупе с самой модной одеждой синего и чёрного цветов, позволило князю узнать в нём Виктора Делакруа — верного соратника его отца, которого боялись все в Сибиу и не только, даже Влад, у которого вроде бы не было причин к тому, всё равно, опасался этого человека, без малейшего акцента говорившего, по крайней мере, на пяти языках.

— Ваш батюшка, — произнёс он, — приказал всем нам долго жить.

Влад кивнул. Всё шло к тому уже несколько месяцев, не смотря на то, что отец находился в здравом уме и твёрдой памяти, он чувствовал приближение смерти. Но в такой момент это не могло изменить настроения Влада — мысли его занимали лишь роды его любимой, как это не странно для монарха, жены. Но вот двери спальни, где рожала Рада, вышла повитуха, державшая на руках дрожащий комочек, то и дело издающий пронзительные вопли.

— У вас родился сын, — сказала повитуха, поднимая на руках комочек. В тот же миг за окном сверкнула молния и почти сразу же ударил гром. Именно под такими знаками пройдёт почти вся жизнь только что появившегося на этот свет человека, наречённого Владом III Цепешем.

Мне было пять лет, когда отец привёл меня в мрачную комнату, с обитыми чёрным бархатом стенами, лишь с одной стороны — северной — эту черноту нарушал золотой дракон, обвивший крест. Я знал, что это — эмблема ордена Господнего дракона, но что меня ждёт — не представлял. На плечо мне легла тяжёлая рука отца, заставляя опуститься на колени. Словно из самой тьмы, царившей вокруг соткался высокий человек с бледным лицом и серебристыми волосами — Виктор Делакруа.

— Клянёшься ли ты, Влад Цепеш, сын Влада, — произнёс он своим обычным равнодушным голосом, — быть верным отцу своему, Владу — князю Сибиу, до последней капли крови в твоих жилах, до последнего дыхания в твоей груди, до того, как потухнет взгляд в глазах твоих?

— Клянусь, — ответил я, стараясь говорить возвышенным голосом, но он сорвался от волнения и я едва не "дал петуха".

— Встань с колен, верный сын своей страны и своего отца, — продолжал Делакруа и отцовская рука исчезла с моего плеча, — и не давай более никому поставить тебя на колени.

Я встал — и на плечи мне лёг тяжёлый — потому что «взрослый», сшитый без всяких скидок на мой нежный возраст — плащ с эмблемой ордена Господнего дракона на правом плече. Отец грубовато, впрочем, это была его обычная манера, притянул меня к себе и порывисто обнял. Я был на седьмом небе от счастья, даже не от вступления в орден, объединявший самых верных и достойных подданных княжества, а от столь редкого проявления отцовской заботы.

С тех пор меня стали считать почти взрослым, что сильно злило моего младшего брата — Лучана, всегда мнившего себя куда умнее и достойнее меня. К слову, кое в чём я был с ним даже согласен, Лучан был умнее меня, взять хотя бы то, как ловко он устроился при дворе халинского халифа, но это я забегаю вперёд, хоть и не сильно. Однако обо всём по порядку.

Как я уже сказал — меня стали считать почти взрослым человеком и отец начал брать меня на советы ордена, где я даже имел право голоса, правда сугубо совещательного и частенько не успевал и рта открыть, как отец приказывал мне заткнуться и мешать. Но и само присутствие на этих советах было нешуточной честью для меня — её удостаивались отнюдь не все члены ордена, для меня это было частью системы образования, избранной отцом. Самое сильное воспоминание моё об одном из первых советов, на которых я присутствовал. На нём отец встал и объявил:

— Пора закончить с преступным разделом нашей родины. Моя мачеха нагло подделала завещание моего отца, Влада I, основателя нашего ордена, и её сын — мой единокровный брат Александр Алди — получил почти половину моего княжества в практически безраздельное владение. Сегодня мне стало точно известно, что это завещание — подделка и что сам наш орден был поражён предательством.

Тут по рядам сидевших в чёрном зале людей пробежал шепоток, все принялись переглядываться, глазами ища предателей. Я же нашёл взглядом Виктора Делакруа, тот, как обычно, слегка улыбался уголками губ, и по лицу его ничего нельзя было прочесть. Я отчего-то ничуть не сомневался в том, что именно он выяснил, что завещание моего деда — подделка и кто именно предал орден Господнего дракона, переметнувшись на сторону Александра Алди.

— Я не стану карать предателей, — меж тем продолжал отец, — не желаю раскола в рядах ордена. Все, кто станет верно служить мне, стране и ордену, будет полностью прощён и все прегрешения его будут мной забыты, но до того — все они под моим личным контролем. Пусть они не думают, что я не знаю хоть об одном из предателей. Но не будем больше об этом. — Он положил руки на стол. — Вы все знаете о том, что я потратил почти всю казну страны на войско наёмников из Мейсена, Штирии и Салентины, они составят костяк нашей армии, что пойдёт на земли Алди, чтобы, наконец, объединить наше княжество.

Помню, как смотрел на сотни и сотни солдат, расположившихся под стенами Тырговишты. Скрипела кожа, звякала сталь доспехов, глухо стучали по земле копыта кавалеристов. Все вытягивались в струнку перед окнами дворца, отдавая честь, каждые по-своему, как принято на их родине. Штирийские крылатые гусары вскидывали два пальца к «козырькам» шлемов, мейсенская пехота поднимала сжатый кулак правой руки — полк за полком, как один человек, салентинские пистольеры и гренадёры стучали также кулаками правой руки по груди. Да уж, мой дядюшка Александр мало что мог противопоставить такой силе — он был, если честно, очень скуп и практически ничего не тратил на свою дружину, разбегавшуюся от него, преимущественно к моему отцу, что играло лишь на руку ему. Зря отец истратил столько денег на наёмников. Хотя, как я понял гораздо позже, он не только вполне обоснованно намеревался восполнить затраты за счёт денег Алди — что, к слову, ему вполне удалось, — но и припугнуть бояр, пытавшихся набрать как можно больше власти в свои руки. Последнее привело к прямо противоположному результату.