Орден геноцида
Шрифт:
Я знаю, единственное, что ещё держит дядю на этом свете — это мы. Потому что мы — это всё, что у него есть. Всё, что у него осталось.
Мне было два года, когда Лизелотта умерла от родильной горячки вскоре после рождения Мины. Не помогли никакие, даже самые лучшие семейные зелья, способные вытаскивать егерей чуть ли с Той Стороны, потому что Лизелотта Аше не была егерем. Она была дочерью клана с пусть и боевым, но довольно рядовым Даром, а не древним родом истребителей гейстов. Её не поили в детстве особыми отварами и не клали в заклинательный круг. Как меня, как Вилли, как Хильду. Эликсиры Винтеров её бы гарантированно убили, и потому никто не решился дать их Лизелотте.
И она умерла.
А когда мне было четыре года — погибли мои родители. В бою даже не с высшим, а исключительным гейстом — иной не смог бы убить двух отличных боевых магов, один из которых был Заклинателем тварей.
И Райнхард остался один.
В двадцать два года с тремя детьми на руках.
Не могу сказать, что он воспитал нас. Сделал бойцами — да, обучил всему, что знает сам — да, но воспитал? Нет. И… он ведь совсем неплохой человек. Он добрый, честный и безгранично храбрый, но никто и никогда не готовил дядю к тому, чтобы он стал отцом-одиночкой.
Он родился и вырос воином, и им же остаётся. Он мог бы умереть за нас, но он делает больше — ради нас он живёт.
Но, мой бог… Кто бы теперь узнал того щеголеватого красавчика со старых фотографий в этом хмуром небритом мужике с вечно всклокоченными волосами и одетом в потёртый военный мотоциклетный плащ…
— Снова пьёшь? — проворчал я, присаживаясь напротив. Про боль в ушибленной челюсти я как-то даже сразу и позабыл.
— Есть повод, — усмехнулся Райнхард.
— Удачная охота?
— Обычная. Десяток рипперов, пара урсов, элх, малый боа… — дядя достал из кармана чёрный кристалл и положил его на стол. — Зато нашёл вот это.
— Ого, — присвистнул я, аккуратно беря кристалл и взвешивая его в руке. — Унций десять.
— Думаю, даже двенадцать.
Истинный Прах в кристальной форме нынче идёт где-то по двадцать пять рублей за унцию. Неплохой улов.
— Это хорошая новость.
Дядя отодвинулся на стуле, вытягивая ноги и кладя на кухонный стол свою автоматическую винтовку.
— Значит, есть и плохая, — вздохнул я.
— Порубежники видели химер у границ Ожога.
— Где? — я невольно вздрогнул, вспоминая этого гейста из старшего звена, которого вживую видел только дохлым.
— Около Сухого ручья и Старого лога.
Близко! Очень близко!..
Так. Подождите-ка…
— Химер? — переспросил я. — Не химеру?
— Да, сразу двух, — кивнул Райнхард и криво усмехнулся. — Тоже неплохая новость в общем-то. За них хорошо платят.
— А их точно две?
— Ну, возможно, я не лучшего мнения о порубежной страже, но чёрную химеру от хрустальной даже они отличат…
…И тут я проснулся.
И совсем не от боли в челюсти, потому что вчера Хильда не била меня в челюсть.
И я знал, что сестра на меня ни капельки не злится, а наоборот — осталась более чем довольна даже проигранной дракой, потому что ей важнее процесс, чем результат.
А почему она не злилась? Потому что я не пытался изображать из себя образцового старшего брата…
Нет, не так.
Я не пытался изображать из себя взрослого, отчитывающего нашкодившего ребёнка, а просто поговорил с Хильдой, сделав ей действительно заманчивое предложение того, что она действительно хочет. Спокойно, тактично, убедительно.
Почему? Наверное, потому что я и сам не злился. Да, я не одобрял все эти вылазки сестры, но и не бесился от этого почём зря, зная, что прямой запрет или отчитывание за такой проступок лишь раззадорят Хильду. Может, она и происходила из знатного саксонского рода, но была уже не первым поколением Винтеров, родившихся в Конфедерации. А какой самый верный способ заставить русского что-то сделать? Правильно, категорически запретить ему это делать.
Но тогда откуда, ОТКУДА, дэв всех побери, такие яркие и чёткие видения ещё не случившегося?
Да, отдающие чем-то неестественным, как будто это были не мои воспоминания, а словно увиденные со стороны, прочитанные со стороны… Но они были яркими, они были настоящими. Столь настоящими, что я даже не понимал, что до сих пор сплю, если бы не проснулся снова…
А вдруг я сейчас сплю?
Мысль была опасная — по-настоящему опасная. Не один ментамаг разнёс себе голову взрывным заклинанием только лишь для того, чтобы вроде как проснуться по-настоящему. Да и среди обычных стихийников хватало буйнопомешанных из-за неспособности принять родовой Дар…
Но всё это в прошлом в общем-то. На дворе двадцатый век, наука не стояла на месте, а значит, теперь есть довольно простые методы понять — спишь ли ты всё ещё или нет.
Я встал и подошёл к Проявителю тьмы, которое вообще-то можно использовать и как обычное зеркало. Ну, только если вас не смущают всякие штуки, вроде клубящихся вокруг чёрных теней и смутных силуэтов, так и норовящих выглянуть из-за плеча.
Быстро создал один из самых простых и базовых магических конструктов — Символ магии, и просто-напросто запустил его в зеркало.
Что обычное зеркало на серебряной или алюминиевой амальгаме, что колдовское вроде Проявителя, Символ поглощают без особых последствий. А вот во сне произойдёт всё, что угодно — схема может отскочить от зеркала, как мячик; взорвать его, открыть портал на Ту Сторону, ну и так далее.
Сейчас же Символ повёл себя ровно так, как и должен был — то есть без всяких последствий растворился в зеркале, вызвав у меня вздох облегчения…
Тьма за моей спиной в Проявителе сгустилась и в ней вспыхнули два алых огонька.