Орден геноцида
Шрифт:
Гённегау улыбнулась.
— …То ты всегда знаешь, что можно сделать.
— Я скорее устрою геноцид Пакту, — бросил я, делая шаг вперёд.
— Ну и прекрасно! — неожиданно расхохоталась герцогиня. — А то те две девчонки, что проходили перед тобой, такое отвергли начисто. Но я их даже уважаю — остаться такими чистыми людьми после многоих лет войны дорогого стоит. А вот мы-то с тобой не такие. Верно, Конрад Винтер? Хоть одна родственная душа нашлась, кто считает, что невозможно сделать действительно большое дело, не замарав руки… Можем основать общество, знаешь ли.
— Угу, — буркнул я, шагая к пульсирующей сфере. — Орден.
— Орден геноцида! — Дагмар шутливо отсалютовала мне.
Ботинок зацепился за что-то в пыли. Я остановился, наклонился и подобрал валяющуюся на земле «мосинку». Старую, пехотную — наверное ещё первых годов выпуска…
— Разрыв сейчас откроется, — сказала Гённегау. — Но, кажется, это будет последний раз.
Я с натугой лязгнул затвором винтовки — внутри даже патроны оказались. Старые, с закруглённой пулей…
Не знаю, что там за разрыв пространства и времени, но лучше я встречу это вооружённым…
На автомате повесил левитационную сферу, быстро разобрал винтовку и начал чистить её магией.
— Знаешь… — послышался позади голос герцогини. — А ведь ты действительно прав — это, наверное, было личное. Ты кого-нибудь ненавидел, Конрад Винтер? Хотя, о чём это я, конечно же ненавидел… Хочешь историю? Глупую, неинтересную, но которую я не рассказывала никогда и никому…
Я сбил магией воздуха пыль и ржавчину, и начал собирать винтовку.
— Жила-была девочка, — улыбнулась Дагмар. — У девочки был небольшой уютный дом, игрушки, красивая мама и храбрый папа, служивший в дружине местного князя… Девочка любила гулять, чай с пирожными и мечтала когда-нибудь стать принцессой. Девочка была самой обычной. Но однажды её папа умер — такое случается с дружинниками, особенно, если княжество частенько воюет с соседями. А князь решил, что мама девочки должна стать его любовницей. Она не хотела, но кто же пойдёт поперёк слова князя? Особенно, если забрать девочку во дворец и отдать в служанки, наказывая кулаком и плёткой за малейшую провинность. И каждый раз, если мама девочки была неласкова. Или просто потому что настроение плохое. А когда девочка немного подросла, то князь решил, что она ему тоже нравится. Мама девочки вступилась за неё, и князь её… Нет, не убил. Просто выкинул надоевшую игрушку, отдав дворцовой страже… А вот они её убили, да. А девочку князь утащил к себе. Но знаешь, девочка была храброй. И девочке уже было нечего терять. Поэтому она вогнала шпильку в глаз князя и ночью сбежала из дворца. Далеко убежала — в другую страну. Где оказалось, что у неё есть способности к магии. Жить в другой стране было нелегко и не так уж и сытно, но здесь её хотя бы не мог избить дворянин. За косой взгляд, недостаточно низкий поклон, ну или потому что настроение плохое случилось. Девочка выросла, девочка надела военный мундир и поклялась, что однажды вернётся и убьёт всех злых князей и им подобных. И знаешь — что? У неё это получилось. Но всю свою жизнь она думала об одном — если бы её папа тогда не умер, как бы сложилась судьба девочки?
— Думаешь, я тебя пожалею? — спросил я.
— Нет. Зачем? Пожалей лучше маленькую девочку, чья жизнь сломалась только потому что какой-то высокородный ублюдок решил, что он бог на своей земле.
Осталось лишь вставить в винтовку затвор… И встретить что бы там меня не ожидало лицом к лицу.
— Я встретил много сломанных жизней, герцогиня, — сказал я. — Некоторые я сломал сам. И если ты в чём и права, то лишь в том, что я и правда не добрый человек.
— Тогда подумай, где сломалась твоя жизнь и куда бы ты хотел вернуться, — сказала Дагмар. — Маленькая девочка хотела спасти своего папу от смерти. А чего хочешь ты, Конрад Винтер?
Чего хочу я? Куда бы я хотел вернуться?
На пятнадцать лет назад, чтобы спасти Хильду? Но к тому времени мысли о ней не спасали, а лишь не позволяли совсем уж нырнуть в пучину безнадёги…
На двадцать пять лет назад, чтобы каким-то чудом попытаться предотвратить вторжение Пакта? Вот уж точно нет. Не в моих силах остановить такое. Даже если я убью герцогиню Гённегау или даже самого Императора… Особенно Императора. Проверено. Одного я уже убил и ничего не изменилось — просто одна говорящая голова поменялась на другую. А до герцогини мне не добраться ни при каком раскладе…
Спасти своих родителей? Ага, будучи четырёхлетним. Да и я ведь даже толком не знаю, как и почему они умерли…
Куда и когда бы я хотел вернуться?..
— Я В И Ж УТ В О Ё Ж Е Л А Н И Е, Ч Е Л О В Е К.
…Перед глазами, словно как наяву, встала картина из почти забытого времени, когда мы были ещё все вместе.
Мы сидим вечером перед камином.
Потрескивают дрова в камине. На столике стоят чашки с чаем и домашнее печенье, что испекла Мина.
Справа от меня — Хильда, слева — Вилли. Чуть поодаль в кресле листает газету Райнхард…
Мы читаем книги, делаем уроки, спорим над Дневниками егерей, смеёмся над шутками друг друга, играем в карты…
Мы молоды и впереди у нас целая жизнь, в которую мы смотрим с надеждой…
Мы живы, и мы — вместе.
— Ещё раз… — прошептал я. — Пусть всего только один раз… Где мне не надо будет больше прятаться за ненавистью, и больше не будет всей это боли и всей этой пустоты… Я не знаю кто ты или что ты, но пожалуйста — сделай нас снова едиными. Пусть всего только один раз, но я хочу вернуться туда, где я ещё не был последним из клана Винтер. Туда, где мы все были вместе. Туда, где мы все были счастливы.
И глядя в бьющий в лицо ослепительный свет, я ударил ребром ладони по затвору винтовки.