Орден геноцида
Шрифт:
— Кузнецов, — я прижал к шее ободок ларингофона. — Как вы там?
— Держимся! — сквозь грохот выстрелов прорвался голос Василия. — Но их слишком много!
Я вздохнул. К сожалению, самым логичным решением мне виделось и в то же время самое безумное…
— Слушай меня внимательно, Кузнецов, — достал из сумки пару эликсиров, выпил их один за другим, поморщился от горечи. — Сейчас я уведу за собой гейстов. Валите эсэсовцев и уходите к точке эвакуации.
— А ты?!
— Твари совсем бешеные — их надо уводить отсюда подальше. Если через неделю я не подойду — не ждите и улетайте.
— Не глупи, Винтер!..
— Сам не глупи, — огрызнулся я, чувствуя, как по телу растекается огонь. — Я смогу продержаться тут хоть год, вы — нет. Если что — я попробую выйти к Кыстау. Всё, отбой.
Посмотрел в сторону базового лагеря СС, где сейчас боевая магия разила тварей десятками, но на подходе были ещё сотни и сотни гейстов.
— К О М Н Е, — сказал я, зная, что они услышат меня, даже если я скажу это шёпотом. — И Д И Т Е К ОМ Н Е.
Сотни тварей замерли на месте, а затем эта живая волна колыхнулась в мою сторону.
И я побежал.
Немногие знают, но человек — вообще-то очень выносливое существо. А вот большинство гейстов — совсем даже наоборот. Да, они способны быть невероятно быстрыми накоротке, но если нужно бежать десятки и десятки километров, то даже химера теряет всю свою резвость и переходит на рысь.
Я сразу же оторвался от тварей на пару вёрст, подстёгнутый выпитым «хольцколе», но то и дело подстёгивал их командами Гласом. Подчинить мне удалось бы от силы пару гейстов, убить Голосом — пару десятков, а вот повести за собой мог и пару тысяч…
И я побежал.
…Автомед опустел уже к полудню — запас стимуляторов там был небольшой и уж явно не рассчитанный на то, что кто-то будет бежать много часов подряд.
К вечеру я начал выдыхаться, несмотря на всю усиливающую и поддерживающую магию.
К ночи я держался на одних только эликсирах.
Как только опустилась тьма, то я почти моментально свалился на землю и провалялся не меньше получаса. Потом кое-как пришёл в себя, выстроил восстанавливающий контур и погрузился в транс, восстанавливая силы.
К исходу третьего дня я понял, что надо попытаться дать бой упорно преследовавшим меня тварям, потому как стимулирующие и восстанавливающие эликсиры уже заканчивались, а на одной магии в таком темпе долго не протянуть. Большая часть средних и старших гейстов прекратили погоню, а вот больше полусотни высших продолжали гнаться за мной.
Дать бой решением было логичным, но успехом в общем-то не увенчалось.
Мне удалось свалить пяток химер, тойфеля и «бледную вдову», но затем пришлось снова убегать, потому как среди гейстов обнаружилась совершенно монструозная тварь, о которой я даже не читал никогда. Какой-то чудовищный гибрид сухопутного спрута и паурака, взявший от первого громадные щупальца, а от второго — восемь покрытых хитином лап и панцирь. Несмотря на то, что размером он был с небольшой холм, передвигалась тварь на удивление быстро и погоню прекращать явно не желала. Я всадил в неё пять усиленных зарядов из СтГ и две гранаты, но она даже не почесалась! Хотя этого бы вполне хватило, чтобы остановить даже новейший тяжёлый бронеход Пакта…
Пришлось снова бежать, уходя дальше на север — туда, где…
Туда, где по ощущениям словно бы билось исполинское чёрное сердце.
…Ещё три дня дикой погони.
Ещё дважды я давал бой, уже просто пытаясь уменьшить число преследующих меня тварей, а не прорваться обратно. И так уже было понятно, что ближайшие полгода я, скорее всего, проведу в пути из Арафа.
Конечно, не самые приятные полгода моей жизни, но и не самые худшие — дважды мне приходилось выбираться на своих двоих из Ожогов. Хуже всего было во второй раз, когда наш транспортник сбили над Сахарой, а до Карфагена надо было пройти больше двухсот вёрст…
Подходил к концу боекомплект. Оставалось лишь два магазина к автомату, и по гранате — одна к мортире, вторая — ручная.
Кончились эликсиры. Перешёл на одну только магию.
Начал мучать голод, а особенно — жажда. Пришлось пить «вютз», ловить попадающихся на пути мелких гейстов и жрать их. Сначала с непривычки тошнило, но потом немного пообвыкся. Мерзко и тяжело, конечно, а что делать-то?..
…К концу десятого дня я уже не бежал, а так — скорее просто плёлся из последних сил. Панцирный спрут всё не отставал, хотя и тоже сбавил темп. Учитывая, что кроме него в живых осталось не больше десятка тварей, можно было и попытаться прорваться… Но я чувствовал — не смогу.
Спустя ещё два дня я это не чувствовал — знал точно.
Почти сутки я потратил на то, чтобы преодолеть сплошную зону исковерканных Арафом земель — бьющие из земли потоки огня, летающий в воздухе ядовитый пух, перемалывающие всё и вся гравитационные ловушки, озёра кислоты и живые молнии…
Панцеркракен отстал и залёг перед этими тянущимися до самого горизонта полями смерти, одновременно перекрыв единственный более-менее безопасный проход. Так что мне не оставалось ничего иного, кроме как идти дальше…
…Последний крохотный оазис остался в двух днях пути позади. Я провёл около этой грязной лужи целый день, пока она не иссякла. А теперь закончилась и набранная во флягу мутная вода.
Обеззараживающая таблетка убила всякую дрянь, но чище от этого вода не стала, зато приобрела привкус бензина.
Полупустыня всё тянулась и тянулась, превращаясь в пустыню самую настоящую — ни травы, ни кустарников, ни даже вездесущих мелких гейстов. Всё чаще и чаще налетали пыльные бури, которые приходилось пережидать на земле, накрывшись магическим пологом.
Остановились надёжные швейцарские часы, компас перестал показывать на север.
Сквозь затянутое пыльными облаками небо перестало пробиваться солнце, всё время царили багровые сумерки.
Время словно бы замерло, и я потерял счёт дням.
Безумный выжженный мир вокруг сжался до единственной точки равновесия — ока бури, в котором всё шагал и шагал я.
Куда я шёл? Зачем я шёл?
Два самых главных вопроса, что я задаю себе вот уже больше тридцати лет…
Сейчас я шёл к гряде холмов впереди. То есть, как и все годы до этого — в никуда. Это так привычно, что даже не составляет никакого труда — просто иди и придёшь. Может быть. Когда-нибудь.