Орден Креста
Шрифт:
– Вот почему я знаю темный язык, - дрожащим голосом прошептал Артэм.
– Вот почему она хотела убить меня. Наверно из-за этого Ричард мне был роднее Лейна и вот почему я такой...
Голос его дрогнул, и Стенет просто крепко обнял мальчика.
– Но ты не темный, не одержимый, - говорил ему Стен.
– Ты мой сын и ты человек, особенный человек. Ты талантливейший заклинатель.
Любовь, преданность, честность, благородство и многие другие проявления светлых сил, обладают уникальным целебным свойством, нужно только чтобы они могли коснуться другой души, чтобы раненная душа приняла их и позволила стать этим зернам целыми садами. Эти качества родителей в процессе воспитания дают основу для нового поколения. Маленький ребенок словно под копирку списывает все, что видит вокруг. Сам того не
Вы никогда не научите любить того, кого не любили, не сможете объяснить смысл добродетели, если ее не вложили. Вы можете показать сотни, тысячи примеров, вы можете научить человека делать добрые поступки и чувствовать себя нужным, но он никогда не испытает настоящего подлинного счастья видя радость другого человека, если не видел этого счастья в глазах людей в период самого раннего детства.
Артэм видел такие глаза. Он видел, как сквозь печаль прояснялась сияющая искра счастья. Конечно, он не помнил ничего, не мог даже представить, какое блаженство приносили его отцу его первые слова, зато он мог ощутить тепло в своей груди, когда видел радость другого человека, а бури его легко и быстро затихали, как сейчас. Его страхи и тревоги отступили, как только он понял, что самое ценное для него осталось незыблемым. Да, он злился, все еще метался, много думал, но его больше не трясло, и он точно знал, чего желает, а потому спокойно вернулся к работе и старательно делал вид, что ничего не произошло. Стен его в этом поддерживал. Они говорили вечерами как обычно, даже не касаясь этого вопроса, но мальчик не мог не заметить, что между его отцом и Камиллой что-то изменилось. Стен редко смотрел на нее, старался не встречаться с ней взглядом, не касался вскользь ее руки. Она все больше молчала и частенько смотрела куда-то в сторону, но вмешиваться Артэм не стал, понимая, что его это не касается.
Но отношения Стена и Камиллы действительно дали трещину. Они не ссорились, не ругались, не выясняли отношения после появления Анне, но что-то изменилось в глазах Стена. Они постоянно хмурились и покрывались неясной густой пеленой. Ему не было больше покоя, он обнимал Камиллу и не чувствовал тепла, не оттого, что изменились его чувства, а оттого, что боль терзала его сердце, меняя все что было прежде. Лейн постоянно, так или иначе, давал о себе знать, изматывая отца своими скандалами, но совсем не это терзало Стена.
– Она умерла, - шептал он одними губами, стараясь убедить себя самого и снова поверить в эту ложь.
Вот только ничего не получалось, в висках вновь стучало беспокойное волнение и сердце отчаянно замирало. Ему хотелось поговорить с ней, хотелось утром в лучах рассвета видеть рыжие локоны, а не белые.
Все проходит, но все же не все. Он любил Анне, любил по-настоящему. Сначала он не мог принять ее утрату, потом не мог научиться жить без нее, потом почти забыл, оставил в прошлом, заполнил пустоту другим, но вот она снова была в его жизни, она жила с ним в одном городе, она была так близко и так далеко, а равнодушным быть совсем не получалось.
Если человек смог полюбить однажды, по-настоящему, приняв другого, как часть себя, отдав всего себя взамен и почувствовав, как симпатия, влечение и страсть постепенно превращаются в выбор, прочно записанный в самых тайных глубинах сознания - то он уже никогда не сможет забыть это чувство. Сколько бы не разбивалось его сердце, как бы сильно не болело, он не сможет просто оставить это в прошлом. И уж тем более не сможет назвать любовью мимолетное влечение. Это, как наркотик: перейдя на тяжелый, уже нельзя поймать ощущение от легкого. Тот же принцип работал и на чувства. Он любил Анне так, что ни одна интрига, ни один роман не смогли бы сравниться с этим чувством. Ему не хватило бы и сотни, тысячи женщин, чтобы угомонить его потребность в чувствах, а ведь он пытался заменить ее, когда она исчезла впервые. Он знакомился с девушками, заводил романы, чего-то добивался. Ему попадались странные, вредные, сложные, кроткие, хорошие - самые разные, но ни одна из них не вызывала в нем даже десятой доли того, что было утрачено. Вот он и сдался, оставив все как есть.
Ему было просто мало: мало испытывать влечение, мало привлекать внимание, мало засыпать и просыпаться с кем-то рядом. Его нутро хотело большего, чтобы как тогда, чтобы его захватило, увлекло, чтобы не было контроля, не было мысли, только голые чувства, обнаженные нервы и тихое понимание, что рядом тот самый особенный человек. Какая-то часть его все это помнила и не желала принимать пародию на это чувство. Эти бесконечные «мало», вызывали в нем только тошноту, зато когда появилась она, все изменилось. Он так легко принял ее, потому, что вновь ощутил ту энергию и то сердцебиение в своей груди, снова почувствовал себя полноценным, но она снова ушла. И он почти не жил, отдавая всего себя детям, а что оставалось выдавая работе, пока не появился Ричард и не показал ему, что он может многое и без любви, что есть много сфер, где он мог бы раскрыться. Его удовлетворило бы одиночество, если бы не чувства Камиллы. Эта девушка полюбила его так нежно и так трепетно, что он просто не мог не заботиться о ней, не оберегать. Разница в возрасте, в опыте, во взглядах и чувствах предопределили их взаимоотношения. Она любила, он же позволял любить, отвечая заботой и опекой. Ему было нужно это, как зрелому человеку, опасающемуся одиночества, и он просто поддался чувствам девочки, отогрелся в лучах ее нежности и даже забылся, но теперь понимал, что не должен был так поступать, вот только не мог ни отказаться от нее, ни быть с ней прежним.
Она же наблюдала за этими переменами и молчала, молчала, куда о большем, чем можно было подумать. Она видела уже и темные глаза, знала о Стене больше его самого, но молчала, понимая, что ему нужно время, чтобы принять происходящее.
И только ночью сквозь сон она все чаще слышала тихое бормотание на языке тьмы, открывала глаза и видела, как он нервно расхаживает по комнате.
– Стен, - окликала она его.
Он останавливался и внимательно смотрел на нее черными глазами.
– Я разбудил тебя? Прости, - шептал он и чаще всего возвращался в постель, реже намеревался уйти.
– Иди ко мне, - говорила она тогда, протягивая к нему руку.
На его губах появлялась усмешка, но он принимал ее и почти тут же прижимал ее к кровати, нависая над ней и внимательно изучая ее глаза.
– Ты ведь знаешь, что все сложно, - шептал он, не сводя с нее глаз.
– А ты знаешь, что я об этом думаю, - отвечала она.
Темные глаза ей не врали. Стен улыбался и целовал ее так, словно никого и никогда не любил кроме нее.
Именно поэтому настал тот день, когда вечером, она нарушила покой хмурого Стенета, коснувшись нежно его плеча.
– Нам нужно поговорить, - прошептала она.
Он сразу вздрогнул, но тут же перехватил ее руку, усаживая ее рядом.
– Что-то случилось?
– тревожно спрашивал он.
– Надеюсь, тебя-то Лейн не трогал?
– Пару раз он пытался меня задеть, когда был в госпитале, но ничего серьезного, - призналась девушка.
– Да и я совсем о другом.
Она умолкла и посмотрела в глаза Стена. Они были голубые, печальные, измученные. Им не хватало ни уверенности, ни силы, но не сказать ему она просто не могла, потому прикрыв на миг глаза, она уверенно произнесла:
– У нас будет ребенок.
Ей хватило мужества пронаблюдать всю бурю его реакции. В его глазах промелькнул ужас, который тут же сменился стыдом и он поспешно опустил глаза, ловя ее руку и целуя ее пальцы, стараясь все осознать.
– Камилла, милая, - начал было он, но она тут же его перебила:
– Только не говори мне, что я должна от него избавиться.
Ее голос был холоден и полон решимости, настолько, что Стен почувствовал легкую дрожь пробежавшую по коже, словно мальчишка, которого заподозрили в шалости.