Орден последней надежды. Тетралогия
Шрифт:
Вообще-то я люблю дождь, особенно если сижу в теплом помещении, а он льет себе снаружи. Таким образом наша любовь проявляется на расстоянии, и чем оно между нами больше, тем мои теплые чувства к дождю сильнее. Раньше я и не задумывался, каково это – жить под защитой цивилизации. Непонятно? Объясню на пальцах. В двадцать первом веке мы привыкли передвигаться по ровной поверхности в легкой обуви. Положа руку на сердце, кто из нас много ходит? Автомобилисты – те вообще крайний случай, даже в ближайший киоск за сигаретами выбираются только на «железном друге». Пешеходы ничуть не лучше, тоже ходят крайне мало, причем все по асфальту. Да, пробежки в кроссовках по парку для здоровья – это замечательно. А ведь под тонким слоем асфальта прячется земля, глина, песок.
Ямы и холмы, разбитые грязные дороги – вот что такое пятнадцатый век. А уж если приключился дождь, так хоть всех святых выноси. Грязюка просто непролазная. А так как никто не знает, когда собственно пройдет ливень, мгновенно размывающий все дороги, то все время приходится носить тяжелую обувь, что гарантированно не пропустит воду хотя бы в первые пару часов. И подметки у нее толстые: попадет под ногу острый камень – и не почувствуешь.
Поверьте испытавшему на себе: невеликое удовольствие тащиться по глубокой грязи в насквозь промокшей обуви. Лошадь… Кто сказал – лошадь? Лошадь, уважаемый, денег стоит, и немалых. Частенько приходится слезать с нее, болезной, и вести за собой в поводу. Поскользнется в глубокой грязи, сломает или вывихнет ногу – пиши пропало. Придется убить, чтобы бедное животное не мучилось. Тогда снимай седло и клади себе на спину, это вещь достаточно дорогая, чтобы бросать вместе с мертвой лошадью. Так что, если не углядел за верным скакуном, приходится топать на своих двоих до ближайшего лошадиного барышника. А седло – увесистая штука, спину натирает на раз-два, потому – берегите лошадей.
С вечера лошадь принято расседлывать и чистить, внимательно осматривать копыта, не дай бог, животное захромает. Ее надлежит любить, холить и лелеять. А кроме того, в густых кустах по обочинам обычно сидит достаточное количество желающих покататься именно на вашей лошади, а потому всадник, как пионер, должен быть всегда готов силой доказать права на четвероногого друга. Нет здесь и электричества, а потому вечерние развлечения резко ограничены, спать приходится ложиться рано, чтобы так же рано вставать. Бананы, фейхоа и прочие излишества остались в будущем, и вряд ли удастся еще раз попробовать ананас. Да и черт с ними. Я ловлю себя на мысли, что мне все равно здесь нравится.
Понятно, что в данный момент я согрелся, наелся и напился так, что живот вот-вот лопнет, а потому приходится дышать с некоторой осторожностью. В общем, к вечеру жизнь наладилась. Но только ли в этом дело? Зачем себя обманывать, просто у меня появился настоящий друг. Человек, которому я не раз спас жизнь и который пару десятков раз спасал мою, да что толку считаться? У меня появился друг, который, не задумываясь, встанет рядом, а при нужде защитит спину, так же поступлю и я, а это греет, знаете ли.
Я немного пришел в себя после трехдневного путешествия под проливным дождем и романтических ночевок на природе, а потому начинаю анализировать окружающее. Трактир, само это слово навевает кучу ассоциаций, тут и вечно сладкий слоеный пирожок, и тройка с бубенцами, на которой подкатывает укутанный в шубу купец, и море водки, и бесконечные драки, и…
– Гектор… – Я опасливо озираю дюжего трактирщика, что выше нас на голову, в плечах шире вдвое, а в области талии, если так можно назвать гигантское чрево, – впятеро. Рожа у него самая бандитская, нос сломан раза четыре, а уши смяты в лепешки. Пара шрамов через всю физиономию не добавляет верзиле шарма, скорее – наоборот. Подобно ему выглядят и посетители, звероватые мужики с голодными глазами каннибалов.
– Что? – невнимательно откликается мой спутник. Сейчас он занят тем, что пристально изучает, как поджаривается заказанный нами гусь.
– Оторвись на секунду, – шепчу я, краем глаза следя за присутствующими.
– Легко сказать – оторвись, – отзывается наконец рыцарь. – Ты же видишь, как ненадежен поваренок. Стоит лишь отвлечься, тут же перестанет поливать гуся стекающим жиром, тот вконец засохнет, и мы будем давиться черт знает чем!
– Приглядись к трактирщику повнимательнее!
– А что там глядеть, – рассеянно отзывается Гектор, – это бывший ярмарочный борец. Накопив денег, купил трактир, чем обеспечил себе спокойную старость. Еда у него вкусная, вино не разбавляет, в комнатах порядок. Вполне положительный мужчина, о его трактире слава по всей округе, вот только этот маленький бездельник…
– А ну внимательней, каналья! – ревет он трубным голосом, уставив обвиняющий палец в нерадивого труженика общепита.
«Ладно, – стиснув зубы решаю я, – буду следить сам».
Из пары прочитанных исторических книг я вынес твердое убеждение, что все трактирщики – изверги и маньяки, злодеи, каких свет не видывал. Эти низкие, недостойные люди специально открывают постоялые дворы и трактиры, дабы заманить ничего не подозревающий народ. Обильно накормив и напоив клиента, каждый трактирщик только и ждет ночи, чтобы прийти за своим гостем и мелко покрошить его на гуляш. В верных приспешниках у них ходят все люди из ближайшей деревни.
Обычно, если трактирщик сам не может справиться с гостем, крестьяне тут же бегут на подмогу с вилами, косами и граблями. За ними нужен глаз да глаз, а уж если увидят, что у тебя в кошельке есть золото, можешь смело считать себя покойником! Непонятно одно: почему люди в Средние века так и не догадываются о грозящей им опасности, а с детской беззаботностью и наивным простодушием продолжают посещать смертельно опасные места. Уму непостижимо! Да вырезали бы давно всех трактирщиков, а заведения сожгли. И дороги стали бы намного безопаснее…
Не сочтите меня за параноика, но с некоторых пор я стараюсь, насколько возможно, просчитывать события вперед, а в подобном месте мы впервые. Обычно мы останавливаемся в городских либо деревенских трактирах, хозяева которых люди вполне благообразные, да и посетители немногим им уступают. Этот же расположен в глухом лесу, а у посетителей вид бывалых разбойников, контрабандистов и браконьеров.
– Ах Робер, Робер, – смеется рыцарь, когда я быстрым шепотом делюсь с ним познаниями, – да если бы трактирщик грабил клиентов, слухи разнеслись бы тут же, и злодея мигом вздернули на суку. Ну посуди, зачем разбойнику вся эта возня с едой и комнатами, не проще ли на глухой тропинке потрошить кошельки? И потом, зачем портить место, где люди сами суют тебе деньги, да еще и спасибо говорят? Если он и грабит, то где-нибудь в далеких лесах, совсем не в нашем районе… Аккуратней с гусем, мошенник. Клянусь, я оборву тебе уши!