Орден последней надежды. Тетралогия
Шрифт:
Вот стражники явно грамоте не учены, а как ловко получается у них выполнять порученную работу! Как только мы скрываемся с глаз страшной Марианны, я пробую вырваться из вцепившихся в меня рук, да куда там: ухватились намертво, как приклеенные. Вот тут-то я от всей души пожалел, что ел сегодня мало, глядишь, перед смертью хоть наелся бы досыта, а врагу нанес непоправимый экономический ущерб. Вдобавок мог так отяжелеть, что хоть у одного переносчика грыжа бы вылезла, все ж урон врагу, хоть и малый.
Но и это был еще не конец. Из-за кузницы послышался нарастающий лязг
Немедленно двинул рукоятью меча по доверчиво подставленному затылку, с диким криком ярости обрушился на оставшихся. Вот что значит настоящий рыцарь: так привык биться с равными по силе верзилами, с ног до головы закованными в тяжелую броню, что справиться с десятком обычных людей для него раз плюнуть. Тащившие меня стражники так и прыснули во все стороны испуганными перепелами, а я больно упал на спину.
– Не спи, – взревел рыцарь диким быком, мгновенно пнул ко мне оброненное стражами копье, – прорываемся к коням!
И мы сумели пробиться к стоявшей в глубине двора конюшне, захватили двух жеребцов и даже доскакали до замковых ворот, которые по причине ночного времени стояли наглухо закрытыми. На том наше везение и закончилось. Уже у самых ворот на нас с воинственными криками обрушилась целая толпа стражников с копьями и мечами. Судя по тому, что застывшие молчаливыми статуями на стенах лучники так и не вмешались в бой, нас приказали взять живьем. Пока Гектор бился как истинный Геракл, я скинул тяжеленный засов и распахнул одну из створок ворот.
Не медля, я вскочил на коня, пришпорил его пятками, направляя в гущу схватки, но тут какой-то смышленый негодяй сумел поднырнуть под жеребца Гектора и вспороть несчастному животному брюхо. Грязный, отвратительный трюк, но он сработал. С отчаянным криком конь вскинулся на дыбы, уронив рыцаря на каменные плиты замкового двора, а затем тяжело рухнул на бок, в агонии раскидывая тяжелыми копытами нападающих. Только чудом тяжелый булонский жеребец не придавил Гектора. Вот тут бы мне направить коня к рыцарю, подхватить его в седло. Но я растерялся вместе со всеми, все-таки я не воин, а лекарь, и подходящий момент для спасения был упущен. На Гектора навалился добрый десяток стражников, на меня кинулось не меньше полутора десятков.
– Спустить решетку, вы, бараны и дети баранов, – рявкнул кто-то гулким басом.
Заскрипела опускаемая решетка из толстых кованых прутьев, каждый толщиной в руку.
– Гектор! – заверещал я в отчаянии. – Гектор!
– Беги, Робер! – раздался в ответ сдавленный крик. – Повинуйся, это приказ. Беги!
Я еще раз глянул на приближающихся стражников, ощетинившихся копьями и топорами, мечом плашмя огрел жеребца по крупу, с отчаянным ржанием тот выскочил в ворота за секунду до того, как тяжело рухнула решетка.
– Поднимай решетку, болван! – завопили сразу несколько голосов из-за спины.
Я пятками пришпорил коня, тот гневно заржал, вихрем понесся к дальнему лесу.
– Ищи меня, свищи меня, – мелькнула в голове шальная мысль, – дайте мне пять минут форы и вовек не найдете!
Охотники дали целых десять. Я был на полпути к лесу, когда за спиной раздались еле слышные азартные вопли. На скаку я оглянулся, из ворот выплескивались все новые всадники с ярко пылающими факелами в руках. Влетев в лес, я тут же завертел головой, выискивая подходящее убежище. И в мыслях у меня не было устраивать ночную скачку с непредсказуемым результатом, это во-первых. А во-вторых, в замке остался мой друг, и я намерен был без особого шума вернуться и попытаться его освободить.
Немного тревожило то, что лучники так ни разу и не пальнули вслед даже из азарта. Очевидно, господин барон Ле Берг очень хотел увидеть меня живым и здоровым, дабы на пару со своим лучшим другом палачом задать мне несколько вопросов. Думаю, той ночью хозяин замка весь извелся в нетерпеливом ожидании. До утра томился и маялся, все представлял, как сунет мне под нос перемотанную правую ладонь и спросит эдак ласково:
– Узнаешь, мерзавец?
А потом палачу властно, с нескрываемым бешенством:
– На дыбу немедленно, и если подлец умрет раньше, чем заживет моя рука, ты сам займешь его место!
Я затаился метрах в пяти от дороги, за толстыми стволами деревьев и густым кустарником. Крепко зажал ноздри жеребцу, чтобы четвероногий дурень не заржал, приветствуя остальных лошадей, мол: «Привет, пацаны, куда это вы собрались на ночь глядя?»
Погоня прогрохотала мимо с оглушительным лязгом, как запоздавший бронепоезд. Неудивительно, ведь в общей сложности там не меньше двух-трех тонн железа. Со стороны было очень похоже на скачки, так плотно шла основная группа. По всей видимости, на кону стояла достаточная сумма денег, скорее всего – золотом. Да, я опять востребован и нужен людям. Думаю, это судьба: что в двадцать первом, что в пятнадцатом веке окружающие испытывают острую необходимость в моем обществе. Лестно, черт побери!
Я подождал, пока стук копыт не стих окончательно, и осторожно повел коня в глубь леса. Пора было подумать о ночлеге, не стоять же столбом до рассвета. Как только я остался один и горячка боя схлынула, меня тут же затрясло. Первый раз в жизни я участвовал в настоящем бою: убивал сам, и враги пытались убить меня. Это вам не мелкие стычки, где со всем управлялся Гектор, а я лишь берег его спину. Я осознал вдруг, что и меня, Роберта Смирнова, могут убить. Что уж скрывать, страшное, жутковатое ощущение. Хорошо, никто не видел, как я куксился. Часа два все никак не мог успокоиться, наконец ополовинил фляжку коньяка, которая нашлась в седельных сумках, лишь тогда отпустило.