Орден. Дальняя дорога
Шрифт:
— Что ж, я знаю, вы не теряете времени даже сидя в Москве. Удачно ли Питер вернулся из своей поездки? Он, кажется, ездил в Псков? — осведомился Боброк.
— Чрезвычайно удачно. Ему удалось обойти всех орденских шпионов, не говоря уже о ваших. Ведь за мной здесь наблюдают четверо людей, посланных вами, и аж шестеро соглядатаев из ордена. Это не считая шпионов из сопровождавших меня ландскнехтов.
Боброк хрустнул пальцами. Число его соглядатаев было названо абсолютно точно, а вот орденских шпионов его люди вычислили только четырех. «Живого места на шкурах не оставлю, — в гневе подумал он, — чтоб, псы, смотрели в оба да прятались как надо».
— Прошу вас, боярин, не наказывайте ваших людей, — с улыбкой обратился к нему барон, — они хорошие соглядатаи, но у нас с Питером куда как больший опыт в этих делах.
Боброк
— Хорошо, но необходим связник между вами и мной, — вступил в разговор князь Андрей. — Лучше всего, если бы вы послали со мной вашего человека, чтобы я показал ему пути.
— У меня есть такой. Русский, родом из-под Владимира. Его появление в вашем лагере не вызовет подозрений ни среди ваших людей, ни среди шпионов ордена, которые могут его увидеть.
— Тогда я жду его завтра на рассвете на своем дворе.
Собеседники распрощались. Проводив их, барон вышел в клети и позвал Артема:
— Собирайся, завтра ты выезжаешь.
Глава 25
Приятные вести
— С какими вестями ты прибыл? — встретил вопросом вошедшего отца Паоло Великий Инквизитор. Несмотря на то что он хорошо умел владеть собой, от того, что ему предстояло услышать зависело очень многое. Инквизитор нетерпеливо посмотрел на собеседника, присевшего погреть замерзшие руки у камина. За окном завывала вьюга, зима в этом году пришла уже в ноябре, снежная и с метелями. — Что тебе сказали в Кенигсберге?
— Они чувствуют свою силу, — усмехнулся Паоло. — Говорят, возьмите власть, и тогда обсудим планы на будущее. Впрочем, кое-что важное я узнал. Они не против низложения Гроссмейстера Альберта. Впрочем, тратить силы и средства на нашу поддержку не намерены. Как мне сказал Великий Маршал, сейчас главное для Тевтонского ордена — это борьба с литовцами, поляками и чехами. Он сказал: «Пока Краков и Вильнюс не встанут под власть Тевтонского ордена, мы не заинтересованы в продвижении на восток». Поэтому они будут рады, если на их восточной границе встанет государство более дружественное, чем Ингерманландский орден. Впрочем, они прекрасно понимают, что при нынешнем расколе в Церкви помощи ждать нам неоткуда. Поэтому он сказал: «Берите власть, преобразуйте орденское государство в христианское с Великим Инквизитором во главе, как хотите, мы не будем вмешиваться. Если хотите прыгнуть в котел политики на землях руссов, ваше дело. Главное, чтобы с правого берега Наровы не претендовали на их добычу в центральной Европе». Но он также сказал, что примет в ряды своего ордена простых рыцарей и солдат из той партии, которая проиграет и покинет Ингерманландию. Но руководителям заговора, как и Гроссмейстеру с приближенными, в случае поражения на их гостеприимство лучше не рассчитывать. «Мы не хотим участвовать в усобице, которая не сулит нам выгод», — сказал он.
— Мы не собираемся проигрывать, — спокойно произнес инквизитор.
Он знал, что в случае поражения его примут в Копенгагене и корабль, готовый к отплытию, давно уже стоит в порту. Он продолжал:
— Нейтралитет Тевтонского ордена — тоже карта в игре, хотя я бы предпочел иметь их на своей стороне. Давай еще раз проверим расстановку сил. В случае, если переворот, как мы задумали его, не удастся и начнется длительная война, не пойдут ли литовцы в набег?
— Нынешний князь литовский Ягайло не столь силен духом и искушен в политике, как его отец. Кроме всего, он вовлечен во внутренние интриги за удержание престола! Думаю, они не сунутся сюда.
— Шведы и датчане?
— Сцепились друг с другом. Им не до нас.
— Князь Дмитрий и Орда?
— Дмитрий зажат между Мамаем, который недоволен его непокорством и в любой момент может учинить набег, а также поглощен притязаниями Литвы и рязанцев. Ему не до нас. Вот только если князь Андрей?
— Мне не удалось соблазнить его московским или любым другим княжеским престолом. Видит Бог, я бы дорого дал, чтобы точно узнать, какого он рода. Тогда мы нашли бы способ отвратить его от войны с нами. На худой конец, можно было бы выкрасть его жену или ребенка и тем сделать сговорчивее. А так неуловимый князь Андрей встречается с моим послом в Торжке, обещает подумать о свержении Дмитрия с нашей помощью, а через две недели его воины захватывают и грабят Старладенбург [12] и снова растворяются в лесах. Мои же шпионы утверждают, будто в то же время его видели в Москве. Меня утешает только одно. Судя по тому, что я о нем знаю, он ненавидит всех немцев. А значит, не сможет войти в союз с Гроссмейстером против нас. Думаю, он будет наблюдать со стороны. А когда мы одержим победу, то сможем разбить его.
12
Во всех захваченных землях немцы всегда переименовывали города в привычные их звуку немецкие названия, которые, впрочем, обычно были созвучны с прежними названиями. Так, чешская Кута Гора носила название Кутенберг. В данном случае название Старладенбург носит русская Старая Ладога.
— Удалось ли выяснить, зачем барон фон Рункель ездил в Москву?
— Официально он отбыл туда с целью договориться о прекращении поддержки Дмитрием разбойников Андрея. Он просидел в Москве более четырех месяцев, много встречался с Великим князем и его боярами. Возможно, встречался с князем Андреем. Хотя доподлинно это выяснить не удалось. Он очень скрытен и искусно уходит от слежки. Сейчас Рункель возвращается в Петербург. Жаль, что нам не удалось то покушение в Новгороде, но повторять попытку или обвинять барона в служении дьяволу я пока не могу. Гроссмейстер может догадаться, что я действую именно против его людей, а не «искореняю ересь», и тогда раскроется весь заговор. Придется его терпеть. Главное, что уже после возможной встречи барона с Андреем бандиты Андрея предприняли ряд нападений на гарнизоны ордена. Значит, даже если Гроссмейстер и Андрей пытались сговориться, у них не получилось. Сейчас опаснее всего то, что происходит у папского престола.
— Граф Чиани обещал мне, что Урбану остались считанные дни. Однако, похоже, противостояние там набирает силу. Боюсь, в ближайшее время это не кончится.
— Не окажется ли так, что после поражения Климента мы вынуждены будем ответить за интриги римских сеньоров?
— Вряд ли им до нас. А если тевтоны или литовцы захотят напасть, они не будут дожидаться указаний из Рима. Тевтонский орден слушает только Императора священной Римской империи. Литовцы вообще интересуются только приращением земель. Впрочем, даже если забыть сладкие обещания Чиани, у Климента больше шансов на победу. У нас есть булла понтифика, признаваемого половиной христианского мира. Тайная пока, но Рим обещает подтвердить ее сразу после нашего выступления. Думаю, это достаточное основание.
— Надеюсь, ты прав. Теперь, когда ты окончательно вернулся в Петербург, друг мой, у меня будет к тебе несколько важных поручений. Мне многое удалось сделать за время твоего отсутствия, но Гроссмейстер обеспокоен многочисленными арестами среди его ближайшего окружения. Пока мне удается убеждать его, что арестованы они справедливо, но, если в ближайшие дни я не предъявлю убедительных доказательств дьяволопоклонничества арестованных, он может заподозрить неладное. Возьми следствие в свои руки. И еще. Мне наконец удалось покончить с этим проклятым попом.
— Александр убит?
— Хвала Господу. Нам пришлось повозиться. Один из молодчиков Цильха подстерег его, так этот проклятый поп сумел обезоружить нападавшего и сдать патрулю. Мне потребовалось много усилий, чтобы вытащить его из подвалов ратуши, поскольку дело вела канцелярия Гроссмейстера. Но через неделю уже сам Цильх встретил попа около его дома и проломил ему голову топором. Я добился назначения на этот приход отца Филарета, который уже девять лет служит нам. Ты будешь руководить им и поможешь мне вместе с ним обуздать русскую чернь. Далее, я арестовал графиню Райнбах якобы за участие в черных мессах. Как ты знаешь, она любовница барона Штарца, начальника охраны Гроссмейстера. Бедняга совсем потерял голову от любви. Стал просто шелковым. Я держу графиню в камере и оттягиваю решение ее судьбы. Несчастный же барон за надежду облегчить участь возлюбленной и счастье изредка видеть ее через решетку камеры ввел моего человека в личную охрану Альберта да еще и приставил его к рабочему кабинету. Так что я теперь ежедневно получаю отчеты о переписке Гроссмейстера. Ты возьмешь на себя работу с ней.