Орден
Шрифт:
Внезапно толпа, собравшаяся вокруг, разомкнулась, и в центр образовавшегося круга выехал Гроссмейстер. Артем впервые видел этого невысокого человека с крючковатым носом и орлиной яростью в глазах столь близко. Окинув взглядом поле боя, он обратился к Цильху. Артем уже достаточно понимал немецкий, чтобы разобрать, о чем шла речь.
– Цильх, идиот, убери своих отбросов от благородного рыцаря, – рявкнул Гроссмейстер.
Цильх молча поклонился и резким движением головы приказал ополченцам удалиться, а рыцарь проследовал в зал суда. Как узнал потом Артем, суд начался с того, что Вайсберг бросил кошель с монетами на стол судьи, затем объявил, что из уважения к
Этот эпизод многое прояснил Артему как в плане уровня его боевой подготовки, так и о его статусе в этом обществе. Из убогих он перешел в отбросы. Что ж, нормальный путь для того, чтобы стать человеком в любом обществе.
В отличие от сослуживцев, у Артема свободного времени было немного. Ополченцы преимущественно проводили досуг в тавернах за пивом и в публичных домах. Содержание было скудным, три талера в месяц. Однако на эти удовольствия хватало. Однажды, в апреле, Герберт уговорил Артема пойти в публичный дом. За все время в этом мире Артем ни разу не вкушал женских ласк, но, оказавшись в этом грязном помещении, оглашаемом женскими визгами и гоготом ополченцев и конюхов, он испытал исключительное отвращение. Когда к нему подошла полноватая женщина неопределенных лет с лицом тупым и похотливым одновременно, Артем, не сказав ни слова, вышел на улицу, даже не дослушав сакраментального: «Пойдем со мной, красавчик» – и не забрав четверти талера, уплаченной на входе.
На улице его нагнал Герберт.
– Стой, дурак, стой, куда ты? – кричал он по-немецки. Говорили они теперь только на этом языке.
– Чего тебе? – обернулся Артем.
– Такая пышечка, ты чего ушел? – стараясь казаться чуть более пьяным, чем был на самом деле, заговорил Герберт.
– Не хочу.
– Ну выбери другую. Там их много.
– Не хочу.
– Тебе что, девки не нравятся? – Герберт приник к Артему и зашептал: – Я знаю тут один адресок. Мальчика тебе подберут. И недорого, я договорюсь.
– Слушай, отстань от меня, – произнес Артем, стряхивая с себя привязчивого сослуживца.
– Слушай, только не надо строить из себя святошу, – закричал Герберт. – Взрослому, здоровому мужику нужна баба. И ты не исключение. В казарме уже про тебя шепчутся, что у тебя вся мужская сила на богословие пошла. Или Паоло такой нежный любовник?
– Да, черт побери, тебе какое дело? Я не хочу этих шлюх. Мне противно. И наплевать мне, что в казарме говорят.
– Ах, извините, извините, монсеньер, – церемонно раскланиваясь, заговорил Герберт. – Ну если вы такой брезгливый, то не смею вас беспокоить. А я пойду пивка выпью и шлюху в постель затащу. Эх, Артем, не умеешь ты жить. Брать надо все, что жизнь дает, и пользоваться до последнего. А иначе ничего в жизни не увидишь.
И он пошел назад в бордель, увязая в талом снегу, перемешанном с конскими и человеческими испражнениями.
Глава 12
Клаус Цилъх
Мнения ополченцев об этом эпизоде Артема не интересовали, а насмехаться над ним открыто боялись. С этих пор Артем стал посвящать уже все свободное время учебе. Теперь, когда он был свободен от службы и занятий с отцом Паоло, он выходил во двор и практиковался во владении различным оружием. Иногда приглашал молодых ополченцев на учебные поединки. Те соглашались, хотя неохотно. Очень быстро Артем стал замечать в глазах многих сослуживцев страх перед собой.
Цильх начал с ним ежедневные индивидуальные тренировки. Вначале они только фехтовали на мечах. Но потом
После одной такой тренировки, уже в начале мая, он вдруг пригласил Артема в свой дом, находящийся на том же ополченческом дворе. Цильх угощал Артема вином и упорно говорил о всяких мелочах типа необходимости приобретения новой обуви и о безбожном росте цен на вино. Говорили они теперь всегда по-немецки. Вино в этом мире Артем пил впервые. Оно было не высшего качества, но много приятнее, чем то дрянное пиво, которое пили ополченцы.
Наконец, убедившись, что гость выпил достаточно, Цильх перешел к делу.
– Артем, а не думал ли ты о том, чтобы перейти в нашу, католическую веру? – начал он, глядя гостю в глаза.
Артем пожал плечами. Вообще-то этого вопроса он ожидал от отца Паоло, а не от Цильха. Командир ополчения никогда не лез ни в богословие, ни в идеологию. Насколько успел узнать его Артем, был он человеком предельно практичным и ничем, кроме службы, особо не интересовался. Значит, за этим вопросом должно было последовать что-то более важное. Оставалось ждать развития событий.
– Не торопись. Ты нам можешь потребоваться еще в этой вере. Ведь главное, что ты знаешь, кому служить, – и глаза Цильха впились в Артема.
– Я честно служу, господин Цильх, – спокойно ответил Артем.
– Я знаю. Честной службы достаточно, чтобы получать три талера в месяц. Может быть, когда-нибудь ты станешь десятником и будешь получать шесть. Плюс дополнительную кружку пива за общим столом. Но ты ведь не этого хочешь.
– Почему вы так решили?
– Тот, кто хочет стать десятником, не интересуется ни грамотой, ни религией. Он идет в кабак или к шлюхам, он доносит на своего начальника и берет по три грошика с лавочников за то, что не замечает их делишек с обвесом. А ты не такой. Ты даже отказался от оплаченной шлюхи. Ты не хочешь улучшить свою жизнь, ты хочешь ее изменить. И я могу тебе в этом помочь.
– Как?
– Раз ты не ходишь по кабакам, не ушел в монахи, значит, ты хочешь на самый верх. Купцом ты тоже не станешь. Это не для тебя. Ты даже никогда не торгуешься.
– Так хорошо следите или побеседовали с отцом Паоло? – ухмыльнулся Артем. Он решил пойти ва-банк.
– И то и другое. Я же должен знать, что мне ждать от своих людей, – ответил Цильх. – Слушай меня внимательно, Артем. Ты не имеешь ничего. Ты славянин, а значит, всегда будешь здесь человеком второго сорта. Я вытащил тебя почти с галеры, но всегда могу вернуть туда. Больше ты здесь никому не нужен. Не рассчитывай на Паоло. Эти попы – интриганы. Они используют тебя и выбросят, как ненужную тряпку. Только мы, воины, умеем ценить преданность. Поэтому ты должен служить мне, и только мне.
– Почему вы мне говорите это?
– Потому что многое изменится здесь скоро, и тебе надо встать в то войско, в котором тебя может ждать удача.
– Что же должно измениться? – спросил Артем. Разговор принимал интересный оборот.
– Ты умный, – помолчав около минуты, проговорил Цильх, – и я скажу тебе. Рыцари во всём христианском мире не несут более веры Христовой. Они перегрызлись между собой. Если так пойдет дальше, дело христианского мира может быть погублено. Здесь, на вновь обретенных землях, будет создано государство, которое станет оплотом христианства и огнем и мечом принесет свет истинной веры.