Ордер на смерть
Шрифт:
В последнее время Шрам мощно развернулся: открыл в городе ресторан и престижный стриптиз-клуб. А значит, должок скоро уже мог вернуть. Кому? Само собой — Федору. Шрам ведь не знал, что Витька завалили. А Серега… Ну что — Серега? Сам виноват в собственной смерти!
Федор плеснул себе еще водки, чтоб успокоиться и принять окончательное решение… Поначалу в его голове мелькали дикие сцены — раз таких денег ему не достать, может быть, спалить, к чертям, хату, машину и свалить с сестренкой навсегда из города? Потом он опомнился — а толку? Хата ведь родительская, они сейчас на даче. Вернутся — а тут такое! Да и нагрянут к ним убийцы Витька, как пить дать. Нет, не надо паниковать и строить безумные планы. Надо посоветоваться с тем же Шрамом.
Все, что он, Федор, имеет сейчас: нормальное жилье, тачку, дачу, дорогую аудио- и видеотехнику — нужно отстаивать. А не продавать в угоду каким-то малоизвестным московским чувакам, наехавшим на него. Продать за сутки он ничего бы все равно не успел — да и не собирался. Но просто отмахнуться от такого наезда он тоже не мог. Завтра уже его могут разыскать и грохнуть, а его сестру изнасиловать — и очень даже просто!
С каждой новой стопкой водки сознание Федора словно прояснялось. И наконец он решил: все — выход найден! Тогда Федор посмотрел на часы (психанув, что мобильный — а он был у них с Витьком один на двоих — потерялся тогда, когда их повезли в лес на разборку): ладно, в любом случае надо найти Шрама; он наверняка сидит сейчас в этом своем стрип-клубе.
Федор взял ключи от квартиры и машины, заявил сестре, что ей нужно сегодня дома сидеть и не высовываться (она недовольно надула губы), тряхнул головой и выбежал во двор.
Вывел из гаража-«ракушки» свою белую «Шкоду» и помчался на встречу со Шрамом. Нашел его довольно быстро: тот стоял в холле клуба и беседовал с какой-то девушкой в сверкающем платье — наверное, артисткой. Шрам заметил его и сам подошел.
— О, Федул Федулович! — улыбнулся он гостю, от чего шрам на его щеке растянулся. И первым подал Федору руку. Шрам любил давать людям разные смешные или забавные кликухи.
— Срочное дело есть, — без улыбки произнес Федор, сразу давая понять, что произошло нечто из ряда вон выходящее. — Пошли покурим? Да не смотри, что я выпил и с фингалом под глазом…
— Ну пошли, коль не шутишь… — Шрам отослал девушку в зал, после чего вышел вслед за Федором на улицу.
Закурили. Федор сбивчиво, озираясь по сторонам, рассказал Шраму о своих неприятностях: о смерти Витька, о двадцати тысячах.
— Ну ты и влип, пацан! — сплюнул Шрам и серьезно посмотрел в глаза Федора. — Ну а ко мне-то почему приехал? Хотя… Ладно, не объясняй, я все понял. Давай думать, что делать… Бабки, что я вам троим должен, я хоть сейчас могу тебе отдать — это не вопрос. Но там только пять тысяч. Где еще пятнадцать возьмешь? А негде взять… Люди-то крутые?
— А и не поймешь с ходу, — пожал плечами Федор, — по фене ботают, а вроде не блатные. Да я их один раз только и видел.
— И где они тебя завтра ждут? — переспросил Шрам.
— В три часа, сказали, приноси бабки в ресторан плавучий. Это у станции метро «Киевская». И, типа, не опаздывай.
Шрам подумал, потом снова закурил и предложил вариант:
— Слушай, Федор… У тебя есть проблема. Я тебя не первый день знаю. Я хочу помочь тебе, чтобы твоя проблема исчезла. Поэтому слушай внимательно… Ты завтра поедешь с моими пацанами к этому ресторану. Без бабок. Они же там сидеть будут не бесконечно, верно? И мы их завалим на выходе. Что скажешь? Кстати, тогда я тебе долг не стану возвращать — думаю, моя помощь как раз где-то на пять штук тянет.
— О чем базар, Шрам? — Федор вздохнул с облегчением. — А мне обязательно ехать? Я бы их и так описал: один из них здоровенный такой, а второй — с черной бородой, волосатый весь.
— Не разводи детский сад, а? — попросил его Шрам. — Мало ли здоровенных и чернобородых там будет? Ты их должен узнать!
На том и простились. Всю ночь Федор ворочался, не мог в духоте сомкнуть глаз — все перебирал в голове варианты своего спасения. Только под утро провалился в забытье.
Утром хотел забросить сестру на дачу, от греха подальше, но она наотрез отказалась. Сказал ей, чтобы никому не открывала, проверил свой «ТТ», который хранил в тайнике закутанным в тряпочку. И поехал к Шраму. Тот дал ему двух своих бойцов — Веню и Ушлого, которые должны были потом получить за работу по тысяче. Долларов, само собой. Шрам же в эти минуты тайно радовался, что так выгодно обтяпал новое закрученное дельце. А ему-то что — не он же под возможные пули поедет. Так что все пучком!
Федор всю дорогу молчал, да и спутники его были не из говорливых людей. Только один раз Ушлый спокойно проронил:
— Суки.
— Кто? — не понял Федор. (Они уже подъезжали к Киевскому вокзалу.)
— Витька завалили… — объяснил Ушлый и потрогал свою «беретту» за поясом. — Правильный был пацан.
Веня же сидел закрыв глаза на заднем сиденье — весь бледный, потому что вчера не рассчитал дозу и выжрал в клубе целый литр водяры. Сейчас его мутило с похмелья и еще от дороги.
— Ну вот и прибыли! — Федор затормозил, и «Шкода» остановилась. Метрах в пятидесяти от них качался на волнах Москвы-реки полыхающий под солнцем стеклами плавучий ресторан.
— Как будем мочить? — почесался Ушлый и открыл окно слева, потому что в салоне было очень жарко. — Обоих сразу?
— Не торопись, — осадил его Федор, — лучше пушку готовь. Сидим, ждем, не дергаемся до поры. Как я их увижу, замочим и делаем ноги. Номера на тачке я сменил, так что потом хрен кто нас отыщет. Только бы все чисто прошло, пацаны… Трясет!
— Не ссы, Федор, — проскрипел, открыв глаза, Веня и разгладил свои черные усы. Потом тоже достал пистолет и крепко сжал его в правой руке. Все трое уставились на выход из ресторана.
На асфальте перед мостиком, ведущим на палубу, стояло несколько иномарок, но похоже было на то, что в это время народу в ресторане бывает немного. Федор посмотрел на часы Ушлого, взяв его за руку: было уже пять минут четвертого.
Все, игры кончились. Теперь пошла жестокая борьба за выживание!.. Федор пребывал в крайнем напряжении. Но вот прошло еще пять минут… Потом еще пять… А гигант с чернобородым так и не появлялись на выходе.
— Сука, отлить бы мне надо, — почему-то шепотом сказал Федор шрамовским бойцам. — Сколько тут еще сидеть, а? Скорее бы уж все это кончилось, блин. Где же они, падлы? Черт, и приспичило-то как не вовремя! Где ж тут поссать можно, а?
Федор завертел головой по сторонам, а Ушлый загоготал:
— Под себя сходи, че ты мнешься? — и повертел пистолетом.
В этот самый момент, совершенно неожиданно для всех троих, лобовое стекло треснуло — и рухнуло, рассыпавшись на сотни мелких осколков, прямо на сидящих впереди Ушлого и Федора. Федор выронил пистолет на пол, вскрикнув от боли, — в плечо ему впилась пуля, раздробив внутри какую-то кость и парализовав правую руку полностью. Ушлый, как завороженный, уставился на белую рубашку Федора, по рукаву которой быстро расплывалось ярко-красное пятно.