Шрифт:
Роберт Шекли
Ордер на убийство
Том Рыбак никак не предполагал, что его ждет карьера преступника. Было утро. Большое красное солнце только что поднялось над горизонтом вместе с плетущимся за ним маленьким желтым спутником, который едва поспевал за солнцем. Крохотная, аккуратная деревушка - диковинная белая точка на зеленом пространстве планеты - поблескивала в летних лучах своих двух солнц.
Том только что проснулся у себя в домике. Он был высокий молодой мужчина с дубленой на солнце кожей; от отца он унаследовал продолговатый разрез глаз, а от матери простодушное нежелание обременять себя работой. Том не спешил: до осенних дождей не рыбачат, а значит, и настоящей работы для рыбака нет. До осени он намерен был немного поваландаться и починить рыболовную снасть.
– Да говорят же тебе: крыша должна быть красная! донесся до него с улицы голос Билли Маляра.
– У церквей никогда не бывает красных крыш!
– кричал в ответ Эд Ткач.
Том нахмурился. Он совсем было позабыл о переменах, которые произошли в деревне за последние две недели, поскольку лично его они никак не касались. Он надел штаны и неторопливо зашагал на деревенскую площадь.
Там ему сразу бросился в глаза большой новый плакат, гласивший:
ЧУЖДЫМ ЭЛЕМЕНТАМ ДОСТУП В ПРЕДЕЛЫ ГОРОДА ЗАПРЕЩЕН!
Никаких чуждых элементов на всем пространстве планеты Новый Дилавер не существовало. На ней росли леса и стояла только эта одна-единственная деревушка. Плакат имел чисто риторическое значение, выражая определенную политическую тенденцию.
На площади помещались церковь, тюрьма и почта. Все три здания в результате бешеной деятельности были воздвигнуты за последние две сумасшедшие недели и поставлены аккуратно в ряд, фасадами на площадь. Никто не знал, что с ними делать: деревня уже свыше двух столетий недурно обходилась и без них. Но теперь, само собой разумеется, их необходимо было построить.
Эд Ткач стоял перед только что воздвигнутой церковью и, прищурившись, глядел вверх. Билли Маляр с опасностью для жизни балансировал на крутом скате церковной крыши. Его рыжеватые усы возмущенно топорщились. Внизу собралась небольшая толпа.
– Да пошел ты к черту!
– сердился Билли Маляр. Говорят тебе, я как раз на прошлой неделе все это прочел. Белая крыша - пожалуйста. Красная крыша - ни в коем случае.
– Нет, ты что-то путаешь, - сказал Ткач.
– Как ты считаешь, Том?
Том пожал плечами; у него не было своего мнения на этот счет. И тут откуда ни возьмись, весь в поту, появился мэр. Полы незаправленной рубахи свободно колыхались вокруг его большого живота.
– Слезай!
– крикнул он Билли.
– Я все нашел в книжке. Там сказано: маленькое красное школьное здание, а не церковное здание.
У Билли был очень рассерженный вид. Он вообще был человек раздражительный. Все Маляры народ раздражительный. Но с тех пор, как мэр на прошлой неделе назначил Билли Маляра начальником полиции, у Билли окончательно испортился характер.
– Но у нас же ничего такого нет. Нет этого самого маленького школьного здания, - продолжал упорствовать Билли, уже наполовину спустившись с лестницы.
– А вот мы его сейчас и построим, - сказал мэр.
– И придется поторопиться.
Он глянул на небо. Невольно все тоже поглядели вверх. Но там пока еще ничего не было видно.
– А где же эти ребята, где Плотники?
– спросил мэр. Сид, Сэм, Марв - куда вы подевались?
Из толпы высунулась голова Сида Плотника. Он все еще ходил на костылях, с тех пор как в прошлом месяце свалился с дерева, когда доставал яйца из птичьих гнезд. Все Плотники были не мастера лазать по деревьям.
– Остальные ребята сидят у Эда Пиво, - сказал Сад.
– Конечно, где же им еще быть!
– прозвучал в толпе возглас Мэри Паромщицы.
– Ладно, позови их, - сказал мэр.
– Нужно построить маленькое школьное здание, да побыстрей. Скажи им, чтобы строили рядом с тюрьмой.
– Он повернулся к Билли Маляру, который уже спустился на землю.
– А ты, Билли, покрасишь школьное здание хорошей, яркой красной краской. И снаружи, и изнутри. Это очень важно.
– А когда я получу свою полицейскую бляху?
– спросил Билли.
– Я читал, что все начальники полиции носят бляхи.
– Сделай ее себе сам, - сказал мэр. Он вытер лицо подолом рубахи.
– Ну и жарища! Что бы этому инспектору прибыть зимой... Том! Том Рыбак! У меня есть очень важное поручение для тебя. Пойдем, я тебе сейчас все растолкую.
Мэр обнял Тома за плечи, они пересекли пустынную рыночную площадь и по единственной мощеной улице направились к дому мэра. В былые времена дорожным покрытием служила здесь хорошо слежавшаяся грязь. Но былые времена кончились две недели назад, и теперь улица была вымощена битым камнем. Ходить по ней босиком стало так неудобно, что жители деревни предпочитали лазать друг к другу через забор. Мэр, однако, ходил по улице - для него это было делом чести.
– Послушайте, мэр, я сейчас отдыхаю...
– Какой теперь может быть отдых?
– сказал мэр.
– Он ведь может появиться в любой день."
Мэр пропустил Тома вперед, они вошли в дом, и мэр плюхнулся в большое кресло, придвинутое почти вплотную к межпланетному радио.
– Том, - без проволочки приступил к делу мэр, - как ты насчет того, чтобы стать преступником?
– Не знаю, - сказал Том.
– А что такое преступник?
Беспокойно поерзав в кресле и положив руку - для пущего авторитета - на радиоприемник, мэр сказал:
– Это, понимаешь ли, вот что...
– и принялся разъяснять.
Том слушал, слушал, и чем дальше, тем меньше ему это нравилось. А во всем виновато межпланетное радио, решил он. Жаль, что оно и в самом деле не сломалось.
Никто не верил, что оно когда-нибудь может заговорить. Один мэр сменял другого, одно поколение сменялось другим, а межпланетное радио стояло и покрывалось пылью в конторе последнее безмолвное звено, связующее их планету с МатерьюЗемлей. Двести лет назад Земля разговаривала с Новым Дилавером, и с Фордом IV, и с Альфой Центавра, и с Новой Испанией, и с прочими колониями, входившими в Содружество демократий Земли. А потом все сообщения прекратились.