Ордынская броня Александра Невского
Шрифт:
Все присутствовавшие, включая старших княжичей, со вниманием слушали Бориса Творимирича. Тог продолжал рассказ. В месяц сечень (февраль) пристал он с малой дружиной в Киеве к большому купеческому каравану. С этим караваном и добрались они до Олешья санным зимним путем. Уже по весеннему льду — до острова святого Эферия в устье Днепра. Далее было Русское море, где льды топило весенним солнцем и разметывало ветром. Через две недели боярина и его малую дружину с небольшим товаром взяла на борт греческая галера, шедшая с грузом белой рыбы и воска до Цареграда. Лед уже сошел на Русском море, и быстро побежала их галера под парусами и на веслах к стольному граду Империи ромеев. В начале месяца березозола (апреля) был Творимирич со своей дружиной уже близ Цареграда на Босфоре. Неспокойно было в это время в Цареграде. У стен со стороны моря, называемого греками Пропонтидой (Мраморным), стоял многочисленный латинский флот. Встречавшиеся им греческие мореходы рассказывали, что крестоносцы-латиняне собрались у стен города, чтобы морем идти в Святую Землю. Обрадовался вначале тому известию боярин, однако скоро узнал,
Галера высадила русичей на южном берегу Золотого Рога недалеко от того места, где находился русский квартал «Эмвол». Огромный и красивый каменный город, венчающий высоты над Босфором, уже издали поразил паломников своим видом. Но когда они оказались среди его величественных стен, башен, огромных каменных зданий, порой достигавших высоты церковных крестов, храмов, возвышающихся над этими зданиями, когда они смогли измерить своими ногами безмерную длину многочисленных улиц и площадей, вымощенных брусчатым камнем и плитами, то удивлению их не было предела.
Остановившись в одном подворье, владельцем которого был русич, живший в Цареграде и женатый на гречанке, Борис Творимирич и его содруги узнали, что более чем за два месяца до их прибытия в месяц просинец (январь) здесь была большая котора и пря. Что царей Алексея IV и его отца Исаака II Ангелов свергли со стола и убили. Власть взял новый царь Алексей V по прозвищу Мурзуфл (Нахмуренный). Он и отказал латинянам, собравшимся в Святую Землю, в уплате долга, что обещал выплатить Алексей IV в помощь за возвращение царского стола. Латинские рыцари стали готовиться к нападению на Цареград, а римские бискупы (епископы) и попы благословили их на это. Правда, часть латинских рыцарей не захотела воевать против православных греков, считая их своими братьями во Христе. Эти рыцари на нескольких кораблях ушли из-под Константинополя в Святую Землю. Про тех же латинян, что остались, говорили, что они даже не считают православных за христиан. Ромейские вои и народ, видевшие со стороны морских стен латинский флот, рассказывали, что латиняне связывали корабли попарно и устанавливали на них деревянные башни. Борис Творимирич, думавший вначале добраться до Святой Земли с латинянами, понял, что мечта его может и вовсе не осуществиться. Тем временем русичи осматривали город и знакомились с ним. Особенно восхитил их собор Святой Софии, который они пока успели только обойти и осмотреть со всех сторон снаружи. Слишком велик показался он им в сравнении не только с Успенским собором Пресвятой Богородицы во Владимире, но и со Святой Софией в Киеве. Решили отстоять в нем литургию в неделю (воскресенье). Издали с восхищеньем обозрели они Акрополь, ипподром и древние царские дворцы, возвышавшиеся на холмах над лазурной Пропонтидой, где вдали под парусами ходили латинские насады. Долго бродили они по форумам, площадям и торгам Цареграда, удивляясь богатству его товаров, производимых здесь или стекавшихся сюда со всех стран мира. Приценивались, что-то покупали себе на память. Но замыслы Бориса Творимирича и его людей не смогли исполниться из-за дальнейших событий.
В пятницу утром 9 апреля тревожный гул колоколов с монастырских звонниц и оборонительных башен разбудил спавший Цареград, призывая ромейские войска и горожан дать отпор крестоносцам со стороны Золотого Рога. Первыми ударили в сполох и загудели колокола монастыря Пантэпонта, монахи которого ранее других заметили флот крестоносцев. Затем этот сигнал был подхвачен стражей и усилен звонницами Влахернского дворца. Следом забили набат колокола храма св. Хора и других храмов и соборов столицы. Боярин и его содруги раздумывали недолго и решили постоять за своих единоверцев. Оборужившись и вздев легкие доспехи, они быстро вывели и заседлали коней и тотчас поскакали к воротам у Влахернской гавани, ибо туда бежал вооруженный чем попало народ и двигались отдельные отряды наемников и ромейского войска. Не только хорошо вооруженные мужчины из числа городских ремесленников и купцов примкнули к войскам, поднимавшимся на стены. Туда же спешили подняться женщины, старики и отроки. На стенах и башнях уже кипятили котлы со смолой. Наверх поднимали бревна и камни, заранее сложенные у основания стен на случай приступа. Множество камнеметов и орудий в виде медных труб, извергавших «греческий огонь», были уже приготовлены к бою. Борис Творимирич и его люди дали понять грекам, что хотят помочь им в обороне града, и их поставили в верхах воротной вежи у Влахернской гавани. С ее высоты был хорошо виден латинский флот, развернутый для приступа вдоль залива на несколько полетов стрелы. На галерах, баржах и юисье были установлены во множестве большие и малые камнеметы и башни. Многочисленные латинские воины и моряки стояли на кораблях у орудий, располагались на мачтах, у перекидных мостиков, готовые к бою. Легкий ветер играл в редких парусах, но корабли в большинстве своем шли к стенам на веслах.
Противоположный берег Золотого Рога уже был покрыт легкой зеленью виноградников и садов. Левее башни, на которую поднялись русичи, на высоком зазеленевшем холме близ Влахернского дворца был раскинут большой алый шатер императора Алексея V. Сам император пребывал поблизости в окружении свиты и охраны. Часть императорских людей трубила в серебряные трубы и била в барабаны. Войска на стенах готовились к отпору. Колокольный звон в монастыре Пантэпонта стал тише. Солнечные лучи засверкали над заливом и городом. Ласковое голубое весеннее небо, воды Золотого Рога и Босфора были лазурны и чисты. Ветерок тихо пел в высоте между бойниц, в каменных изгибах башен и стен.
Когда латинские корабли уже должны были вот-вот причалить, а венецианские моряки и франкские воины уже взобрались на перекидные мостики для того, чтобы пойти на приступ, ударили камнеметы с латинских кораблей, а со стен на них полетели со свистом огромные камни и тучи стрел. Струи греческого огня вырвались из медных труб. Некоторые латинские корабли охватило пламя, и там людям стало не до приступа. Сотни крестоносцев оказались сразу ранены или убиты тысячами стрел и камней, множество людей, охваченных пламенем, бросалось в воду и тонуло под тяжестью доспехов. Десятки метательных орудий на кораблях были раздавлены, разнесены в куски или превращены в щепы, так что никто не отваживался оставаться с ними поблизости. Большинство латинских кораблей отошло на расстояние полета стрелы, и за дело взялись лучники и арбалетчики. Началась перестрелка с дальнего расстояния, которая не могла привести к приступу или большим потерям с обеих сторон. Фряжские моряки пытались еще несколько раз подвести корабли ближе к причалам, но тут вступали в действие камнеметы, которые, правда, не могли полностью разрушить корабли, хорошо укрытые настилом из толстых досок и сетями, сплетенными из виноградных лоз, но все же крушили мачты, весла и борта, убивали и увечили людей.
Бой заканчивался. Латиняне отошли к северному берегу залива. Воины оставляли корабли, спускаясь по сходням или рассаживаясь по лодкам там, где нефы и юисье не могли приблизиться к берегу из-за мелководья. Убитых и раненых сносили на руках и носилках. В стане западных воинов царили недоумение и уныние. На стенах, башнях и площадях Цареграда, у Влахернского дворца ликовали народ и войско, в храмах и монастырях города духовенство служило благодарственные молебны, лился праздничный перезвон колоколов. Императорское охранение победно трубило в трубы.
Ни в тот день, ни на следующий приступы не возобновлялись. Усилившийся ветер доносил со стороны Галаты и Босфора стук многочисленных секир, молотов и крики людей.
Галата как будто превратилась в муравейник. По Пропонтиде, Босфору и Золотому Рогу ходили большие волны, с гулом разбивавшиеся о береговые камни. Небо часто закрывали легкие весенние тучи. Солнце выглядывало редко. Из-за военной грозы русичи так и не собрались отстоять литургию в Святой Софии, но молились в храме Святых Апостолов, что был ближе к их подворью. В тот день в храмах Галаты и по другому берегу залива тоже было слышно пение и колокольный звон. Франки и фряги служили свою латинскую литургию. На третий день после боя у Влахернской гавани стало видно, как полки латинян двигались вдоль противоположного берега залива и грузились на корабли вместе с лошадьми.
Утром 12 апреля колокола и била Цареграда вновь подняли тревожный сполох. Боярин Борис Творимирич и его люди с легким оружием, с луками и тулами, полными стрел, в легких доспехах оставили подворье. Сбегавшийся народ и глашатаи дали понять, что теперь латиняне нападают со стороны Перы. Русичи двинулись к стенам в общем потоке. Поднявшись на стены, Борис Творимирич увидел, что они находятся на семь-восемь полетов стрелы южнее Влахернской гавани. Башни и стены Цареграда поднимались здесь местами прямо из воды. Порой их основания опирались на береговые валуны и камни. Высота башен была увеличена на несколько ярусов за счет деревянных надстроек. Их деревянные части были покрыты толстыми сырыми кожами. Галата располагалась восточнее и отсюда была в два раза ближе — в трех-четырех полетах стрелы. Да и залив был здесь почти в два раза шире, что предоставляло простор движению кораблей. Флот латинян вновь растянулся широким фронтом против стен и башен Цареграда. Казалось, что число кораблей увеличилось.
Корабли приблизились к крутому берегу и стенам насколько могли и бросили якорь. Потоки стрел, камни и струи греческого огня обрушились на град и его защитников. Греческий огонь не мог одолеть башни, покрытые сырыми кожами, но люди, попавшие в этот шквал пламени, Превращались в пылающие факелы. Стенания и вопли разнеслись по стенам. На горевших людей набрасывали мокрые кожи, сбивали огонь старым тряпьем и одеждой. Защитники Цареграда ответили сотнями стрел. Пустили свои стрелы и русичи в сторону фряжских кораблей. Более шестидесяти камнеметов метали в сторону латинян свои снаряды. Почти каждый удар попадал в цель. Но палубы кораблей были хорошо защищены дубовым настилом и виноградной лозой. Камни же были так велики, что один человек не мог бы поднять такой камень с земли. Они крушили мачты, реи и оснастку судов, но уже реже поражали и калечили латинских моряков и воинов. Тысячи стрел вспархивали как стаи смертоносных птиц то с кораблей в сторону града, то со стен в сторону латинского флота. Вот тогда и потеряли русичи своего первого товарища, кому стрела вошла прямо в горло, чуть ниже подбородка над скрепой бармицы. Тулы русичей вскоре опустели. Взявшись за мечи и секиры, они прильнули к заборолам [94] стен и притаились, ожидая сечи. Лишь Борис Творимирич стоял у бойницы и оглядывал все окрест, запретив своим людям показываться до времени.
94
Заборола — защитные деревянные конструкции, устраиваемые по верхнему боевому ходу оборонительной стены или же сами бревенчатые конструкции стены в виде срубов.