Орел легиона
Шрифт:
— Тогда как же они объясняют это? Каким чудом их воины оказались за Валом? По воздуху перелетели?
Дитрих усмехнулся. В свете костра его лицо сделалось резче, словно отчеканенное на фоне сгущающегося мрака. Крайк впервые подумал, как похож его спутник на настоящего римлянина, на варвара он совершенно не походил. И всё же он был самый настоящий варвар, наделённый хитростью, осторожностью, поистине звериным чувством опасности. Странное сочетание!
— Не обижайся, Крайк! — Зеленоглазый подавил усмешку, возможно, решив, что она может обидеть его спутника. — Но подумай: вот ты, когда был простым воином в племени своего отца,
— Я, пожалуй, нет, — без тени обиды сказал Крайк. — Но вот старейшины, наверное, думали и рассуждали об этом.
— И никто не сделал даже попытки объединить племена ради войны с римлянами, которых вы так не любили? Твой отец обрёк свой клан на гибель, думая, что пятисот копий достаточно для восстания, а ведь ему противостояла тысяча с лишним легионеров, гораздо лучше владеющих искусством войны. И в случае надобности пришли бы ещё столько же! В других завоёванных Римом землях, в Галлии к примеру, объединения племён бывали, и это приводило к большой войне, хотя заканчивалось неизменно победами римлян.
— Тем не менее здесь, по эту сторону Вала, власть Рима кончается, — не без невольного злорадства заметил бритт. — Они и Вал построили ради того, чтобы местные племена не шли на них войной.
— Потому что построить Вал было дешевле, чем держать огромную армию в землях, не представляющих особой ценности для Империи, — без раздумья ответил Дитрих.
— Но мы с тобой говорим ведь не об этом! Я уверен, что жители окрестных деревень да и всей Валенции ничего не знают ни о подземном ходе, ни о конечных планах своих обожаемых жрецов. Да и о том, где их норы, тоже немного знают, как бы ни хвалился пастушок тем, что друидов здесь ещё полно и святилищ полно. Я вот о другом думаю: если здесь известно о сражении возле крепости, то не известно ли и о моём участии в нём?
— Если так, то тебе угрожает опасность! — воскликнул Крайк.
— Да она нам обоим и так угрожает. Просто странно... Мальчишка-то уж точно отнёсся ко мне безо всякой враждебности. А если так...
Зеленоглазый не договорил и вдруг весь напрягся. Из тишины, нарушаемой только редкими криками ночных птиц, донеслось короткое сердитое фырканье, затем Хастиг негромко заржал.
— Так я и думал! — прошептал Дитрих, и его рука легла на древко дротика.
— Что случилось? — не понял бритт.
— Случилось то, что соглядатай, который, судя по всему, тащится за нами от самого Вала, позволил себе залечь слишком близко. Мой конь учуял его.
Крайк даже привстал со своего места и едва не уронил в огонь вертел, который только что снял с рогатин.
— Ты думаешь, кто-то идёт за нами? Ты это знал и не сказал мне?
— Во-первых, я не был уверен. А во-вторых, тебе бы вряд ли понравилось моё предположение относительно того, кто это может быть.
— Риона? — Бритт помрачнел. — Думаешь, она?
— Ну, а кто ещё? Миновать ворота крепости без особой причины не так легко, мужчина бы вызвал подозрения, и его хотя бы ненадолго, но задержали. А одинокая женщина, которая ездила к родственникам, вызовет удивление, но не опасения.
Крайк выругался, внутренне пожелав, чтобы Зеленоглазый всё же не в совершенстве знал его язык. Потом решительно
— Я положу этому конец!
Но Дитрих схватил товарища за руку, и тому показалось, будто его запястье сдавило железное кольцо.
— И не думай! Только всё испортишь. Сядь, и давай наконец ужинать. Утром во всём разберёмся. Спим мы так и так по очереди, значит, будем считать, что пока ничего не произошло.
Наутро путешественники тщательно обследовали окрестности поляны, обшарили кусты и на расстоянии примерно в четверть стадия обнаружили место, где ночью укрывался неведомый лазутчик. Среди зарослей дрока на двух ветках обнаружились крошечные обрывки ниток — пробираясь сквозь кусты, соглядатай не уберёг свою одежду. В одном месте, там, где кустарник близко подступал к поляне, мох был примят — кто-то сидел здесь, вероятно, довольно долго.
Дитрих обошёл заросли вокруг, внимательно рассматривая землю, особенно там, где мох рос реже.
— Ага! — воскликнул он наконец. — Что и требовалось доказать! Всё-таки женщина, даже самая умная и хитрая, обязательно где-нибудь да ошибётся...
— И где она ошиблась? — Крайк подошёл к товарищу и тоже всмотрелся в едва заметный отпечаток ступни.
— Я бы на её месте сменил обувь, — вздохнул Зеленоглазый. — След-то точно такой, какой остался там, на дорожке, возле вашего с Элием дома. Его оставила одна и та же нога.
К удивлению Дитриха, на этот раз его спутник остался спокоен, даже не нахмурился, получив очевидное подтверждение тому, во что, конечно, не хотел бы верить. Он лишь пожал плечами:
— Ну что же, по крайней мере, в этом наступила ясность. Что, по-твоему, она замышляет, а, Дитрих? Собирается нас убить?
Германец даже присвистнул:
— Я бы о своей сестре такого всё же не подумал! Хотя если б моя сестра связалась с колдунами, для которых человеческое жертвоприношение — обычный ритуал, может, и мне бы пришло в голову... Но лучше так не думать. Да и вообще, это — нелепая мысль. Желай она нас убить, уже попробовала бы это сделать. Здесь ведь она не одна, кругом полно варваров, которым только намекни, что мы — враги друидов! Нет, нет! Она идёт за нами следом, это так, и наши остановки ради охоты до сих пор помогали ей неуклонно нас нагонять. Посмотрим, что будет, когда мы несколько дней проведём в сёдлах. Впрочем, — тут Зеленоглазый нахмурился, — если дорога по каменистому пригорку, по гнилой чаще и по Долине туманов окажется труднопроходимой, возможно, Рионе будет даже легче, чем нам.
Глава 3
ГРОЗА
На первых порах опасения Дитриха оказались напрасны. Пригорок, идущий от болота на север, оказался длинным узким каменным хребтом, отделявшим лесистую долину от заросшей густым кустарником впадины, вероятно, тоже заболоченной, по крайней мере, судя по количеству комаров и мошкары, тучами вылетавших оттуда, это было именно так. У Зеленоглазого была припасена мазь от этих кровососов, и ею приходилось всё время пользоваться, не то путешествие могло стать непрерывной пыткой. Но сама дорога оказалась легче, чем можно было предположить, — хоть хребет и был узок, однако каменистая почва на нём достаточно затвердела, не рассыпалась и не разъезжалась под копытами, что позволяло ехать достаточно быстро.