Шрифт:
Редактор Наталья Урсалов
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть первая
День, когда Донахтир с братьями и старейшинами вернулся из Гнездовища в Главнейший город, стал воистину знаменательным в жизни орелей.
Собравшиеся на площади в момент отлета Великого Иглона, ожидали его возвращения, не желая расходиться по гнездовинам. С рассветом они начали волноваться, и даже старейшины, которые не полетели и оставались в городе, стараясь успокоить и подбодрить толпу, не могли скрыть растущего беспокойства. Но когда стали раздаваться первые робкие предположения о том,
Ликованию орелей не было предела! Все они, в едином порыве, взмыли в воздух, высматривая своего Правителя, и когда в полуденных лучах яркого солнца засверкали серебристые одежды возвращающихся, вся парящая над площадью толпа приветственно закричала и замахала руками.
Донахтир, совершенно измученный бессонной волнительной ночью и долгим перелетом, был несказанно тронут такой встречей. Улыбаясь, он сделал орелям знак опуститься и, когда все были готовы его слушать, в двух словах поведал своему народу о том, что они увидели и узнали в Гнездовище. Правитель также пообещал, что старейшины, после того, как отдохнут, расскажут обо всем подробнее.
Новость поразила орелей! Никто не ожидал, что Генульф с Рофаной выжили, да еще и оставили потомство столь обширное, что образовалось целое поселение! Все сомнения и разногласия относительно детей Дормата сами собой отошли на второй план, и, пока летавшие к поселению правители и старейшины отдыхали, во всех гнездовинах строились предположения о том, как теперь будут складываться отношения со вновь приобретенными родичами.
Во всех, кроме одной. Той, которой возвращение Великого Иглона принесло только разочарование. И хотя Донахтир, отложив свой отдых, первым делом направился в гнездовину, где гостили родители Тихтольна, и, скрывая смущение, добросовестно пересказал ложь, сочиненную им вместе со Стариком, утешения его рассказ не принес. Мать юноши, до последнего мгновения не терявшая надежды обнять сына, залилась слезами, говоря о тяжелых предчувствиях, терзающих её сердце, а отец, тоже готовый вот-вот расплакаться, лишь низко поклонился Великому Иглону, благодаря за оказанную честь.
С тяжелым сердцем возвратился Донахтир после этого визита в свой дворец, и сон, которым он забылся, был мрачен и безрадостен.
Но новый день принес новые заботы. Уже утром следующего дня Правитель возглавил Совет, на котором присутствовали его братья и все старейшины Шести Городов, призванные решить вопрос о Гнездовище.
Решали недолго. Восторг, который вызвал у присутствующих уклад жизни поселян, их орудия труда, одежда, и прочие диковинные отличия, сам собой привел к однозначному решению. Постановили впредь поддерживать с Гнездовищем самую тесную связь и позволить всем орелям без ограничений летать туда, равно как и приглашать новых сородичей к себе в гости, если они того пожелают. Решение Совета огласили в Шести Городах, и не нашлось никого, кто счел бы его неразумным.
Однако, в ближайшие дни, вопреки ожиданиям и тайным опасениям Великого Иглона, массового паломничества в Гнездовище не началось. Осторожные орели выжидали. Всем было известно, что наммы-ткачи всех городов срочно плетут крепкие сети, и сотня самых сильных орелинов из числа разведчиков, во главе с сыном Ольфана – старого Иглона Восточного города – готовятся лететь в поселение с приглашением от Донахтира. Правитель самым сердечным образом предлагал старейшине Гнездовища посетить Сверкающую Вершину и взять с собой стольких сопровождающих, скольких рофины сумеют унести.
Поскольку Метафта – мать Нафина – после его исчезновения совершенно потеряла интерес к жизни, обязанности старейшины взял на себя её брат Торлиф. Он и полетел к Сверкающей Вершине в сопровождении девяти добровольцев. В их число входил и соперник Нафина Кантальф, и изнывающая от любопытства Сольвена. Родители ни за что не хотели её отпускать, но перед отлетом произошла досадная заминка. Старик, в желании которого посетить Сверкающую Вершину никто не сомневался, и на которого рассчитывали, как на единственного знающего орелинский язык, вдруг наотрез оказался лететь, заявив, что еще успеет насмотреться на Шесть Городов. Заменить его желающих не нашлось, и Торлиф, которому было ужасно неловко перед сверкающими гостями за задержку, позволил девушке занять место Старика, пообещав её родителям, что лично за ней присмотрит.
Процессия летела долго, с частыми остановками, несмотря на то, что каждого поселянина несло по пять рофинов, и еще пятеро находились рядом, готовые в любой момент сменить тех, кто устанет. Не умеющие летать Нижние орели, (так их стали называть жители Сверкающей Вершины), еле скрывали свой страх перед той высотой, на которой оказались и, цепко держась за сети, казавшиеся им очень ненадежными, едва взглядывали вниз на далекие острые пики покрытых снегом скал. У Торлифа несколько раз возникало страстное желание вернуться, но он не осмеливался об этом сказать. К тому же орели его вряд ли поняли бы. И старейшина Гнездовища снова и снова начинал себя ругать за то, что не настоял на участии Старика в этом полете. Ну, как они теперь будут общаться с этими Высшими орелями?!
Однако все страхи и сомнения мгновенно улетучились, стоило поселянам увидеть Нижний город!
Гости, конечно, понимали, что их ожидает нечто необыкновенное, но открывшееся великолепие совершенно их потрясло! Многоярусные гнездовины с резными террасами, огромные площади, окруженные галереями, такими легкими и воздушными, благодаря тонким колоннам и соединяющим их ажурным аркам, все это казалось чем-то невероятным! Каменные стелы тянулись ввысь, словно затем, чтобы и небесные светила могли полюбоваться украшающими их рисунками. И повсюду, где бы гости ни появлялись, их приветствовали толпы орелей.
Иглон Нижнего города – Фартультих – лично показывал поселянам все, что могло их заинтересовать. Он везде ходил с ними пешком, прибегая к помощи крыльев лишь в тех местах, где и гостей приходилось переносить на сетях. Но и все остальные орели старались не особенно щеголять своими возможностями, с сочувствием поглядывая на небольшие и бесполезные крылья гостей. Те поначалу смущались, но очень скоро невиданная доселе красота орелинского города заставила их позабыть обо всем.
Местные жители жестами объясняли назначение той или иной комнаты, вещи, приспособления, и, видя растущий восторг в глазах поселян, чувствовали, что их сердца переполняют благодарность и гордость. И вскоре стремление поразить еще больше и без того изумленных гостей привело к тому, что от желающих что-либо подарить или показать не стало отбоя. Фартультиху стоило немалых трудов успокоить своих подданных и убедить их отпустить гостей налегке. Им предстоял еще перелет в Главнейший город, где Великий Иглон приготовил множество подарков, и вряд ли даже две сотни рофинов смогут унести все это обратно в Гнездовище.
Тут и опомнившийся, наконец, Торлиф попросил, чтобы и ему дали слово. Еще дома, сразу после визита Великого Иглона, он уговорил Старика научить его хоть каким-то орелинским словам, и теперь, с большим трудом вспоминая наспех заученное и заполняя пробелы выразительной жестикуляцией, старейшина Гнездовища, как сумел, выразил благодарность за сердечный прием и пригласил всех жителей Нижнего города в гости в их поселение.
Его поняли, одобрительно закричали и замахали руками, а потом все же завалили рофинов подарками для гостей. И когда утром следующего дня отдохнувшие поселяне отправились в Главнейший город, следом за ними десять рофинов тащили довольно объемистый узел. А чуть поодаль несколько местных жителей тащили еще один такой же. Их специально отправили следом в качестве помощников и заодно, чтобы они могли посмотреть и рассказать какое впечатление произведет на гостей более крупный Восточный город.