Ореол
Шрифт:
– Александр, – представился я и посмотрел на капитана. Ему было заметно за пятьдесят. Высокого роста, худощавый, с прямым длинным носом, тёмными глазами и небольшими ушами. В этой неуместной шляпе и торчащими из-под неё седыми локонами он скорее походил на интеллигента из времён позднего Советского Союза. Вот только бы плащ сменить с брезентового на болоньевый. Капитан глянул на меня только мельком и уставившись в ветровое стекло, негромко представился:
– Максим Петрович. Но все зовут меня лодочник.
От берега мы отошли ещё недалеко, но волна уже стала ощутимой. Я уселся в кресло рядом с капитаном и прикрыл глаза. Мягкое кресло слегка покачивалось и вздрагивало от небольших, но настойчивых волн, ударяющихся в корпус. К моему удивлению, качка не утомляла, а убаюкивала. «Слишком долго я уже в пути» – успел подумать я и провалился в сон.
Я стою позади среднего роста человека в светло-серой рубашке и таких же штанах. Человек стоит на краю обрыва. Перед ним каньон, на другой стороне которого возвышаются красные горы. С запада на горы надвигаются буро-фиолетовые тучи. Они рокочут и разверзаются молниями, бьющими в гору. От почвы под ногами исходит тепло, но воздух уже холодный и свежий. Я узнаю этот обрыв. Он находится недалеко от городка Мендоса по дороге от дома Хулиана в сторону Чили. Я хочу подойти к человеку на краю обрыва, но меня будто что-то держит. Моё тело вздрагивает.
– Александр, с кресла сейчас свалитесь.
Я открыл глаза и ощутил, что мой зад практически сполз с края кожаного кресла. Вернув свою пятую точку поближе к спинке, я протёр глаза и посмотрел в лобовое стекло. Надо сказать, посмотреть было на что. Из чуть ослабшего тумана, смешанного с дождём, проступил силуэт острова с высокими берегами и огромной тарелкой антенны, направленной вертикально вверх. Он смотрелся настолько нереально, что я подумал, что всё ещё не проснулся. Про странный сон, коих у меня в последние месяцы было предостаточно, я решил подумать позже.
– Это что за антенна тут такая? – недоумённо спросил я.
– Здоровая, да? Радиотелескоп. Станция космической разведки тут была при СССР. В конце семидесятых строили. Вместе с пунктом управления в основании, метров тридцать высота. Там на берегу, за военной частью, ещё есть антенны, – с каким-то удовлетворением в голосе ответил Максим Петрович и достал из жестяной коробочки самокрутку.
– Военная часть… Я так и подумал. Эта штука в своё время жрала немало электричества. Не уж-то на генераторе работала?
Капитан хмыкнул:
– Кабель по дну проложен. Эта антенна у них что-то типа экспериментальной была. Ей уже не пользуются, а вот электричество на подстанцию военные всё ещё подают. Не знаю, как уж они там договорились, но без этого было бы сложно тут отгрохать «Гнездо».
Капитан замолчал, потом посмотрел на меня и спросил:
– Не против, если я подымлю?
– Да ничего. Я и сам балуюсь иногда. А что за «Гнездо», я не понял?
Максим Петрович прикурил и указал пальцем на северную часть острова:
– Да вон же, домина над водой нависает, как «Ласточкино Гнездо» в Крыму. Местные называют это место «Ореол». То ли антенна эта так называется, то ли проект, в котором она была задействована. Хотя я сомневаюсь, что местные могут знать настоящее название этого радара. Думаю, «Ореолом» его по другому поводу называют.
Я наконец оторвал взгляд от исполинских размеров тарелки и посмотрел на край острова, куда указал капитан. Дом удалось разглядеть не сразу. Сначала мне показалось, что над обрывом и впрямь нависает что-то отдалённо напоминающее «Ласточкино Гнездо», но вот понять, что это постройка, удалось не сразу. Слишком уж искусно она была встроена в скалы. Здание отлично вписывалось цветом и угловатой формой в скалистый берег. Мы уже подходили к острову и можно было разглядеть, что здание было построено из металлических балок и бетона.
Олег Алексеевич и его люди вновь превзошли мои ожидания. В письме, полученном мной в Буэнос-Айресе, данное место называлось «Дом Отдыха «Ореол». Но в послании ничего не говорилось о том, что это будет дом на обрыве, на небольшом островке в центре озера посреди тайги. Письмо было кратким. В нём сообщалось, что проблемы, возникшие в связи с инцидентом в «Искре», практически улажены, но светиться мне пока что не стоило. Далее говорилось о том, что в одном из важных объектов временно отсутствует смотрящий, и было бы хорошо, если бы я смог провести несколько недель, приглядывая за происходящим в отеле. По каким-то неуточнённым причинам требовалось, чтобы я не раскрывал себя как человек от хозяев. Я должен был предстать перед местными обитателями в качестве обычного гостя. Также в письме уточнялось, что присматривать нужно не столько за хозяйством, для этого там имелся надёжный человек, сколько за другими гостями. Вот, в общем-то, и всё.
На конверте не был указан даже отправитель. Кто конкретно написал это письмо, можно было только догадываться. Письмо в белом конверте было без
каких-либо пометок и мне его передал Сантьяго, вернувшись из Буэноса, сказав, что его вручил ему в офисе Игорь, отвечавший за связь с московским начальством. Его, а теперь и моим начальством. Я очень надеялся, что в письме будет хоть что-то сказано про Димыча и ребят или про дела в «Искре», но увы.
Волна на озере стихла, и только небольшая рябь на воде заставляла судно слегка покачиваться. Мы не спеша подходили к пристани, огибая куски скалы, торчащие из воды. По лестнице от дома к нам спускался человек невысокого роста в сером плаще с натянутым на голову капюшоном. Дождь всё ещё неприятно моросил. Лодочник начал швартоваться к массивному бетонному причалу.
– Хотел спросить, если мне понадобится на берег – молочка купить или пойти погулять, я могу как-то с вами связаться? – поинтересовался я, встав, чтобы размять спину. Максим Петрович посмотрел на меня с любопытством и сказал:
– Связаться можно только по рации. Она у старшего по дому есть.
Лодочник замолчал, потом ещё раз глянул на меня и задумчиво добавил:
– Что-то с вами не так. Вы не похожи на остальных гостей.
Я пожал плечами, злясь на себя за то, что никак не могу поймать Настройку на правильный образ себя. Я уже набрался сил, чтобы прикрикнуть на лодочника, но моё тело неожиданно напряглось и спазм сдавил горло, не дав мне ничего сказать. Я вздохнул и расслабился. Ответ вышел из меня сам и вовсе не тот, который я хотел:
– Ну, не знаю… Я по жизни такой человек. Из простых людей, как говорится.
Лодочник усмехнулся и зачем-то отвернул штурвал вправо так, что лодка начала забирать в сторону от причала.
– Те, кто из простых, да на ваш уровень. Обычно это ещё хуже.
Я промолчал, не до конца понимая, о каком конкретно уровне идёт речь. Мы стали выписывать дугу для нового захода.
– Вот и сейчас вы ничего не ответили. А должны были воспринять мои слова как наглость и хамство.
– К чему вы клоните, Максим Петрович? – спросил я, начиная испытывать раздражение. Лодочник кивнул: