Орешек для трёх Золушек
Шрифт:
– Бабушка! Ты такая красивая! – закричали внучки и вскочили со своих мест, забыв наказ матери.
– Ты – как та самая герцогиня из замка! Которая на лошади проскакала всю ночь! – Маша трогала тонкое платье и шумно вдыхала аромат духов.
– Мама, мы занимаемся, – ледяным голосом напомнила дочь.
– Да, девочки, да, возвращайтесь за свои столики. – Ольга Евгеньевна поцеловала внучек и, обращаясь к дочери, спросила: – Как я выгляжу?
– Нормально, – пожала плечами та, – только волосы давно надо отрезать. Нелепый старческий кукиш на макушке.
– Ну, отрежу, отрежу, – поторопилась сказать Ольга Евгеньевна,
– Ты только говоришь, – безжалостно продолжила та, – и ничего не делаешь, чтобы молодо выглядеть.
– Дочка, мне всего пятьдесят. С небольшим, – напомнила мать.
– И что? Зрелый возраст, который еще вполне можно замаскировать, – парировала дочь.
Ольга Евгеньевна вышла из детской. Оказавшись на улице, она улыбнулась, постаравшись забыть о резкости дочери. «У меня все отлично!» – сказала Ольга Евгеньевна сама себе. И действительно, на ней было красивое платье, ее ждал отличный вечер, и ей было чем похвастаться перед старинными подругами – у нее первой появились внуки. Более того, это были внучки, красивые девочки, кокетливые и смышленые не по годам.
Подруги встречались редко – раз в несколько лет. Они переписывались, созванивались, были в курсе дел друг друга и при необходимости приходили друг другу на помощь. Но вот встречи, обстоятельные, долгие, с разговорами за полночь – такое случалось нечасто, а потому было для них событием, занимающим особое место в душе. Они не были одноклассницами, не были институтскими подругами, не работали вместе. Жизнь их столкнула в непростой для каждой момент, и каждая повела себя порядочно и преданно, а потому сохранились эти чувства – чувства благодарности, доверия и откровенности. Оказалось, что для крепкой женской дружбы этого достаточно. И теперь, как бы и когда бы подруги ни встретились, они понимали другу друга с полуслова, лишнего не спрашивали, но, если была нужда, выслушивали внимательно и помогали по-настоящему.
На этот раз, невзирая на все контрдоводы «да что мы стеснять тебя будем» и «мы твоей семье все выходные испортим!» – Лопахина затащила подруг к себе.
– Девочки, решено, собираемся у меня! Даже не хочу ничего слушать, в пять часов жду. Я даже вас встретить могу. Одним словом, ждите от меня известий.
Лопахина лукавила – она приготовила подругам сюрприз, но раскрывать его было еще рано. Подруги не устояли под напором и согласились.
А два дня назад Зинаида Алексеевна заехала в знакомый ресторан, чтобы сделать заказ. Времени для приготовления ужина у нее было немного – на работе ожидался аврал, а потому всевозможные закуски, горячее и десерт ей пообещали привезти.
Красавец Хасан, администратор заведения, где Лопахина заказала ужин, был легендой. В своем форменном костюме он напоминал то ли офицера фельдъегерской службы, то ли известного циркового артиста. Тонкое восточное лицо, осанка, блеск миндалевидных глаз и изысканные манеры производили на людей неизгладимое впечатление. А еще он работал так, что каждому гостю ресторана казалось, будто все эти священнодействия только ради него одного. Хасан был нарасхват – его приглашали работать на юбилеях, корпоративных торжествах, свадьбах и днях рождения.
– Хасан, ко мне приедут подруги – нужен ужин. Мы не виделись черт знает сколько времени. Придумай что-нибудь такое, необычное.
– Придумаем, – кивнул головой Хасан и придвинул к себе свой разбухший ежедневник. – Восточные мотивы?
Лопахина задумалась. Восточный ужин был бы неплох – Ольга вечно ела что-то безвкусное, деликатное, Софья в своих заграницах наверняка все больше итальянскую кухню осваивала.
– Хасан, но что? Шашлык? Овощи на гриле? Лепешки? Хасан, это уже все было, не удивишь.
– Зачем шашлык?! Хотя, я думаю, что ничего лучше человечество еще не придумало. Нет, мы подадим помидоры с кинзой и гранатовыми зернами. Потом почки.
– Почки? Не все их любят…
– Не ели наших, поэтому не любят, – невозмутимо ответил Хасан.
– Хорошо, но на всякий случай еще что-нибудь…
– Конечно. Бараньи отбивные с виноградным соусом.
– А я таких у вас не видела.
– Недавно стали готовить. Так вот, отбивные, свежие овощи, зелень.
– Лепешки…
– Нет, к таким блюдам нужен хлеб. Обычный. А вот к десерту – лепешки.
– Как скажешь. А закуски?
– Немного. Так, для аппетита – вяленое мясо, сало с черемшой, бастурма.
– А это разве не вяленое мясо?
– Бастурма – это бастурма…
– Десерт?
– Чай, с травами. Лепешки свежие, варенье из лепестков роз и грецких орехов. Ну, и пахлава верченая.
– Господи, Хасан, это что?
– Это кольца из слоеного теста с орехами и медом.
– Наверное, вкусно.
– Очень. Во сколько все привозить?
– К четырем. В пять у меня уже будут люди. Не хочу, чтобы остыло. Да и ждать не хочется.
– Еда будет в специальной упаковке. Не остынет. Вам помогут все разложить, расставить и уедут.
– Спасибо, дорогой Хасан!
Лопахина попрощалась с администратором, поднялась и прошествовала к выходу. По пути ей попалось огромное зеркало, и, глянув в него, она рефлекторно выпрямила плечи и втянула живот. Собственное отражение ответило на эти усилия появлением двух дополнительных подбородков. «Тьфу, черт! – в сердцах про себя чертыхнулась Зинаида Алексеевна. – Пора бы уже привыкнуть, что мой живот втянуть невозможно, как невозможно исправить и широкие бедра!» Садясь в машину, она краем глаза оглядела ноги. Ноги ее оставались еще вполне молодыми, полными, но без «подушек» на коленках.
Зинаида Алексеевна Лопахина была интересной крупной дамой сорока восьми лет. При встрече с ней взгляд в первую очередь отмечал гриву медных волос. Медь была своя, родная, чуть разбавленная сединой. Лопахина ее не закрашивала. Ей нравились эти поблескивающие в локонах ниточки, намекающие на жизненный опыт. Из всех дамских ухищрений она использовала только косметику. Использовала щедро – широкие подведенные брови, интенсивная бирюза на веках, румяна и помада все той же меди. Эта яркость ее не портила, не делала пошлой, не старила. Она просто довершала образ – образ крупной и сильной женщины, которая вела себя так же, как и выглядела: ярко, уверенно, иногда даже агрессивно-радостно. Когда однажды кого-то из близких Лопахиной спросили о ней, он задумался на секунду, а потом ответил: «Она из тех женщин, которые любят есть сладкий крем большой ложкой. Прямо из кастрюли!» Да, это действительно было о ней, наслаждавшейся жизнью вовсю. Но многие черты ее характера «образовались» вынужденно – Лопахина так долго сражалась за успех и достаток, что это неизбежно сказалось на ее поведении.