Орион (Орион - 1)
Шрифт:
– Они видят кинжал у тебя в руке, Орион, и опасаются, что ты пришел убить меня.
Только сейчас я понял, что продолжаю держать в руке оружие. Я разжал пальцы и позволил клинку упасть на ковер. Угэдэй сделал новый знак своим телохранителям, и они, вложив сабли в ножны, один за другим покинули спальню Великого хана.
Мы остались одни.
Похоже, у Угэдэя уже просто не осталось сил. Он с трудом сфокусировал свой взор на моем лице, и я увидел агонию в его глазах.
– Ты пришел исполнить пророчество Аримана и убить
– спросил Угэдэй.
– Если это единственный выход.
По его губам пробежала слабая улыбка.
– Монгольский воин не может сам лишить себя жизни. Но внутри моего тела живет дьявол, Орион. Я горю, как в огне. Он медленно убивает меня, дюйм за дюймом.
"Рак!"
Так вот почему Ариман снабжал Великого хана болеутоляющими препаратами! Но даже искусство Владыки Тьмы не могло помочь Угэдэю на последней стадии его болезни.
– Мой повелитель, Великий хан...
– Орион, друг мой. Мне уже не суждено погибнуть в сражении. Я слишком болен и стар для этого. Я едва пережил последнюю охоту. Но ты можешь помочь мне. Убей меня. Дай мне возможность умереть достойной смертью, вместо того чтобы влачить жалкое существование.
Я с трудом перевел дыхание.
– Как я могу убить человека, назвавшего меня своим другом?
– Смерть всегда побеждает, рано или поздно. Она не пощадила даже моего великого отца. Доберется она и до меня. Весь вопрос в том, когда... и сколько боли мне еще предстоит испытать. Я не трус, Орион, - он на секунду закрыл глаза, и все его тело содрогнулось от нестерпимой боли, - но, поверь мне, то, что я уже испытал, более чем достаточно для одного человека.
Я стоял рядом с постелью хана, не в силах пошевелить даже рукой.
– Ты верный друг, - произнес Угэдэй, - ты колеблешься потому, что знаешь, если ты убьешь меня, пророчество Аримана никогда не сбудется и монголы так и не будут править миром.
Как я мог сказать ему, что именно стремясь предотвратить возникновение мировой империи монголов, я и пришел убить его?
– Твои пророчества нравятся мне куда больше, Орион. Пусть монголы живут в мире и согласии. Предоставим другим народам сражаться между собой за право править миром. До тех пор, пока мы сами будем наслаждаться миром... и покоем...
Его глаза снова закрылись, а тело изогнулось от приступа боли, как у человека, поджариваемого на медленном огне. Когда он открыл глаза, я увидел в них слезы.
– Я плачу, как женщина, - произнес он, улыбаясь с неописуемой горечью, - даже лекарство Аримана не может помочь мне сегодня.
Моя рука невольно скользнула к пустым ножнам, висевшим у меня на поясе.
– Не годится моим подданным видеть своего властелина столь слабым, продолжал он, когда боль несколько отступила.
– Великий хан не может показаться на людях со слезами на глазах.
Вспомнив, что Ясса запрещает пролитие крови среди монголов, я повернулся и взял подушку, лежавшую на полу, рядом
Заметив мое движение, Угэдэй улыбнулся.
– Прощай, мой друг с далекого запада. Прощай.
Я положил подушку на его лицо. Когда я поднял ее, в моих собственных глазах стояли слезы.
Я медленно вышел из шатра, миновав телохранителей, все еще остававшихся на своем посту. Буря утихла, и небо очистилось от облаков. Ночь закончилась, а с нею ушла и буря. Я добрался до своей хижины, отвязал лошадь и вскочил в седло.
Где-то в степи находилась моя Агла. У меня еще оставался шанс добраться до нее прежде, чем монголы узнают о моем преступлении.
В течение двух дней я колесил по степи, теряясь в догадках - пережила ли Агла грозу, начали ли уже монголы охоту на меня и какие новые козни замыслил против меня Ариман.
Утром третьего дня я увидел лошадь без всадника, мирно щипавшую траву. Я направил коня вдоль цепочки следов, отчетливо отпечатавшихся на еще влажной почве. Наконец я увидел маленькую фигурку, распростертую на земле. Пришпорив коня, я во весь опор поскакал к ней.
Но прежде чем я успел добраться до нее, весь мир закружился прямо перед моими глазами. Я почувствовал, что проваливаюсь в пустоту.
– Агла, - только и успел прошептать я, прежде чем все ощущения оставили меня.
Не берусь судить, сколько времени я пребывал в таком состоянии, да и существовало ли само понятие времени там, где оказалась моя бесплотная сущность. Но странное дело, мой мозг продолжал работать. Сначала я решил, что это очередные происки Аримана, решившего отомстить мне. Но затем я увидел далеко впереди свет одинокой звезды и понял, что ошибался. Звезда медленно увеличивалась в размерах, пока не обратилась в золотой шар, в свою очередь преобразовавшийся в знакомую фигуру Золотого бога.
Ормузд!
"Ты хорошо поработал, Орион".
Я не мог слышать его слов в пустоте, но они ясно прозвучали в моем сознании.
Значит, это Ормузд, а не Ариман унес меня от Аглы после того, как я исполнил свое предназначение? Так вот какова его награда, предназначавшаяся мне за успешное выполнение моей миссии!
"Но твоя работа далеко не закончена, - продолжал Ормузд.
– Ариман все еще угрожает существованию континуума. Ты только приостановил осуществление его дьявольских замыслов, но не заставил его отказаться от них".
Золотой бог исчез. Я продолжал свое падение в бесконечности, преисполненный гнева, но не против своего врага Аримана, а против Ормузда, моего создателя.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Безжизненное тело Ориона медленно дрейфовало в вакууме пространства. Золотой бог, появившийся словно ниоткуда в уже привычном для него человеческом образе, стал придирчиво изучать творение своих рук. Закончив осмотр, он удовлетворенно улыбнулся.
– Ему не пришлось умирать на этот раз?
– услышал он обеспокоенный голос.