Орион Реликвий
Шрифт:
Все твердила съешь и съешь меня. Умоляла. Даже угрожала:
— Не съешь меня, помрешь! Другого выхода нет!
В последнее я и так верил. Видел обстановку, понимал, как все катится к чертям. И, к слову, а почему бы и нет? Ну, что я сделаю?
Подумаешь, зубы переломаю перед смертью, зато эти сволочи ничего не получат!
Точно, решено, так и быть, разговаривающая побрякушка. Добро пожаловать в пищевод!
— Ты же съешь меня? — голос стал более ласковым. — Ну давай, Владимир, ты сможешь!
Стоп!
Конечно, вместо озвученного вопроса я смог только промычать. Но и то, сделал над собой усилие, чтобы раскрыть рот. Не с первого раза, но все же получилось.
Если я не могу и рта-то открыть, как мне ее жевать?
Когда моя рука растянула цепочку, девушки на полу замерли. Когда я схватил кристалл на ней, Маша отняла руки от лица, а мать замолкла.
А вот когда я поднес кристалл ко рту… послышался женский визг.
Маша смотрела на представление с раскрытыми от удивления глазами. Мать застыла в немом крике, не понимая, что происходит, а сестры… как цепные собачки, по команде, кинулись ко мне.
Увы и ах, бабоньки, я сделал то, что меня просили.
Кристалл на удивление оказался мягким. Его грани не поранили нёбо, когда я зубами с лёгкостью перекусил его. Осколки не впились в язык и щеки.
Вообще, у меня сложилось впечатление, что я жую желейную конфету из барсучьего жира.
Невкусно, но и не мерзко. Желудок набить — самое то.
— Придурок! — синхронно завизжали обе. — А ну, выплюнь!
Они схватили меня и начали поочередно пытаться залезть мне в рот. Но в данный момент меня мало волновало, что они пытаются сделать. Когда кристалл, точнее, его «масса» попала в мой желудок, начали твориться чудеса.
Боль? Нет, не слышал. Смахнуло рукой! Слабость — испарилась. Ноги начало жечь, как и место ниже пояса, а голова стала яснее. Я стал обладателем своего тела, чувствовал его каждый миллиметр и…
Ощущение того, что я жив, было замечательным. Легкость, непринужденность и необычное сильное желание сходить в туалет. Что я и решил сделать первым делом.
Резко вскочил с койки, отмахнувшись одной левой от сестер, да так, что они с кровати посыпались.
Мышцы ног еле-еле слушались, и понимая, что за столько времени без работы мышцы атрофировались, я все же рискнул. Сделал первый шаг и почувствовал, как мышцы что-то обожгло. Спустя секунду, от жжения не осталось и следа.
Это еще что за чудесное излечение?
В два шага я сократил расстояние до мамы и, ухватив ее за плечи, глядя прямо в изумленные глаза, спросил…?
Спросил! Спросил! А не замычал! Я могу разговаривать!
— Мать! Где? Здесь? Туалет?!
Мой голос был грубоватый, но не до конца мужской. Он мне не понравился, но к такому я привыкну. Движения легкие и мягкие. Я словно плыл, а не срывался с места.
Мать только и смогла, что указать рукой себе за спину, не веря в то, что только что произошло.
* * *
Со второго этажа по крутой винтовой лестнице я спустился за секунду. Но, разумеется, упал. Ноги хоть и пришли в норму почти сразу, но все равно… что-то с ними было не то.
Да и не удивительно, столько лет просто лежать. Как я вообще двигаюсь? Как я излечился?
Я замер, рассматривая коридор перед собой и задумался, не пропустил ли что-то на втором?
Нет. Я не ошибся, нужно было на первый этаж. Двери на этом принадлежали трем другим спальным комнатам.
По количеству разбросанных вещей, трусов и всего прочего, тут же понял, что это женские комнаты и принялся искать дальше.
На первом этаже пробежался по узкому, но длинному коридору, почему-то машинально перепрыгивая через ковер, а уже там… тело само меня привело в уборную. Которая выглядела в разы лучше, чем все те комнаты, в которых я побывал.
Мраморный пол, белоснежный унитаз, мраморная ванна и светлые стены с потолком. Простыня тут же спала на пол, тряпка, прикрывающее достоинство, слетела с ног, и я испытал облегчение.
Черт. Как будто ни разу в жизни в туалет не ходил. И уже после, как только странный позыв мочевого пузыря был выполнен, пришла другая реальность.
Дернул за крючок над унитазом, тоже, к слову, машинально. Водный поток убрал все излишки человеческого тела, а я в это время застыл напротив зеркала. Большого, к слову.
На меня уставился худой, бледный юноша. Лет двадцати, не больше. С большими зелеными глазами, большими серыми мешками под глазами. Черный сальные волосы, видимо, давно не слышали о воде, родинка на груди, вообще, была уродством, а вот худоба…
Раздражала. Нельзя быть таким слабаком, ох нельзя!
Когда я присмотрелся к родинке, которая ею и не была, в дверь начали долбиться. Спустя пару секунд, в ванную ворвались сестры и друг за другом начали пытаться ухватить меня за челюсть.
Легкость в моем теле, помогла мне увернуться от нападок, что одной, что второй. При этом я явно понял, что тело не привыкло к таким резким движениям, так как начал просто путаться в ногах.
— Твою же, — протянул я, отпрыгивая от повторного выпада. — А ну, стоять! Руки вверх и на шаг назад!
Мой рык осадил девушек. Они замерли. Затем за их спинами показалась Маша в компании Матери. С лицами, полными непонимания.
— Костенька, как ты… — протянула мама. — Ты же много лет не ходишь! Как ты встал?!