Орион Реликвий
Шрифт:
— Помни, — говорила она мне, когда мы ехали в академию. — Это способность князя тьмы.
Вспоминая все это, я зашел в общежитие, наткнулся на уже знакомую парочку парней, которые яростно о чем-то спорили, а затем зашел в комнату, резко распахивая дверь. И увиденное, мне очень не понравилось.
Первое — мой матрас. Он был сдвинут.
Второе: Дверца тумбочки плотно закрыта, хотя я её оставлял слегка приоткрытой. Даже не знаю почему, но часто так делал.
Ну и последнее. Мефодий Победа лежал на кровати, скрестив руки на груди. Бледный как смерть, весь
Первым делом, решил поправить матрас. Надеялся, что на нем Мефодий ничего не делал, сдвинул на место и заметил бугорок. Такой, явный…
Стоило мне отогнуть угол матраса, как под ноги упал мешочек. С чем? Ну… я догадывался, кто к этому приложил руки. Только вот трогать его не стал. Обхватил тряпкой и припрятал в карман.
От этого нужно избавиться. А затем, повернулся ко второму «моменту» этого понедельника.
— Эй, — окликнул его я, опасаясь, что у него может и приступ был. — Подъем!
— А? — он резко раскрыл глаза и резко согнулся в постели. Без хруста, кстати, что было бы характерно такому… не совсем нормальному подъёму. — Уже утро?
— Ты это, — я покосился на него и сделал шаг к нему. — Где копался? Кровать мою трогал?
— А, так это не я, — улыбнулся я. — Это второй — я ходил гулять сегодня. Ждали тебя, ждали. Хотели поговорить, а ты так и не пришел, домой выпустили?
— А почему меня не должны были пустить? И отвечай, трогал мой матрас или нет?
— Не знаю, — улыбка не сходила с его лица, а глаза пылали безумием. — Конечно, не должны были пускать домой! Ты же опасен. Тебя нужно бояться, а ты тут ходишь, как не в чем ни бывало, испытываешь чужое терпение… а дома тебя уже не ждут. Они не должны были тебя принимать.
— Ты что несешь? — я уже не смог сдержаться. — Слушай, Мефодий, тебе не говорили никогда, что тебе бы лечиться надо?!
— Мне?! — удивился он. — Нет. Зачем? А вот тебе, надо. Слишком ты подозрительный, а особенно сегодня.
Я даже беседу продолжать не стал. Эти вспышки бреда в башке этого клоуна, последнее время стали более безумнее. Я не удивлюсь, если он скоро просто везде будет сидеть напротив меня и буравить взглядом, спрашивая, что я там задумал.
На этой доброй ноте я взял кусок мыла, еще раз посмотрел на этого кадра и поплелся в душ. Скинул сверток в выгребную яму, на всякий случай проследил, чтобы он притопился и после, опять же в компании этого придурка, пошел в сторону главного корпуса.
Победа шел след в след и останавливался так же, как и я. А когда я на него оборачивался, он тоже это делал. Так что… такая обстановка была совсем не по настроению. Но и академия в понедельник успела удивить.
— Сраный понедельник, — пробормотал я. — И в каждом сраном мире он один и тот же…
Тем временем, передо мной разворачивалась целая драма.
* * *
Всеволод Владимирович был на седьмом небе от счастья. Бобров действительно, как сказали «птички», слинял домой на эти выходные. Так
А почему он так был в этом уверен? А все потому, что он прекрасно знал расписание городских телег. Бобров даже физически бы, не успел заявиться в свою комнату, потому что телега подъезжает к академии ровно под начало занятий.
«Осталось только Ильича туда отправить, — злобный план лекаря был идеален и без изъянов. — И все, Бобров, тебе каюк!»
В следующий миг до него донесся очень знакомый визг. Из-за которого, он побежал вглубь «подземелья».
— Эдуард! — лекарь пронесся по коридору и отвесил звонкую затрещину своему падавану. — Я тебе, скотина ты эдакая, сколько раз говорил — не тыкать палкой в Люцика!
Блондин от такой скорости и от самой неожиданности, кажется, сикнул. Но виду не подал. Нахохлился и убрал руки от клетки. В следующую секунду, химера, которую Всеволод Владимирович держал в подвале под строжайшим секретом, изогнулась и ударила жалом по пустоте.
А ведь там могла быть его рука!
— Скажи мне, Эдик, — лекарь еще раз отвесил оплеуху студенту. — Вот зачем вы мне такие тут нужны? А?
— Как зачем? — задумался юноша. — Чтобы стать ближе к великому!
— Это задание, — он кивнул в сторону единственной девушки в их скромной компании. — Ее занятие, быть ближе. А твоя и Васи только в том, чтобы докладывать мне обо всем, что вы видите вокруг.
— А как же ловить монстров?
— Лучше бы вы выполняли четко поставленную задачу, — обозлился лекарь. — Вот ты мне скажи, пожалуйста, на милость, что творится с твоим соседом по комнате?
— Вы про Орлова? — догадался Эдик. — Да ничего… дерется постоянно, тренируется…
— А ты знал, что у него конфликт с Романовским Виталиком начался, а?
— Ну, конечно, — кивнул Эдик. — А что такое?
— А знаешь, почему? — обозлился лекарь еще сильнее. — А потому что тот у него девушку подрезал, а сейчас реликвию украл и не отдает.
— Ну, и пусть, — студент до конца не мог понять, в чем вообще проблема. — Украл и украл, ну, отрубят руки там, или по судам род затаскают. Если, конечно, реликвия дорогая. А если третьесортный мусор — бижутерия, то…
— Идиот! — рявкнул Всеволод Владимирович. — Я не раз вами говорил, если у кого-то что-то пропадает, то вы должны первыми узнать, что и кто украл, а затем самим забрать украденное.
— А, это для ваших экспериментов же, — догадался Эдик. — Ну, понятное дело, нужно докладывать. Да, в следующий раз так и сделаю!
Он изобразил миловидное личико, улыбаясь как последний идиот. Что, в целом, и стало фатальной ошибкой.
Звонкий подзатыльник убрал наглость, написанную на лице юноши. В следующий миг лекарь схватил его за глотку и прошипел:
— Я уже тысячу раз пожалел, что не придушил тебя еще тогда, когда ты забрался ко мне в спальню. Но только за твои особые таланты ты еще жив, а не болтаешься в петле, как еретик. Запомни, Эдик, это последнее предупреждение, еще раз ты так накосячишь, разговор будет совсем другим.