Орки плачут ночью
Шрифт:
В речи отца девочку привлекло только одно слово «волшебный». Ее, как и большинство современных детей, не смущали разговоры о гномах и инопланетянах. А зеленые человечки и эльфы некоторым ее друзьям были роднее и ближе, чем одноклассники и даже родители. Но вот волшебник, магия – это показалось ответом на ее мечты. Придет добрый волшебник, хлопнет в ладоши, и она станет сказочной красавицей, феей из американского мультфильма, стройной и высокой! И не нужно никаких опасных дорогостоящих операций, наверняка, очень болезненных. Дориана панически боялась боли, но ради красоты готова была потерпеть. Но в мире отца не требовалось даже этого. Не зря же, читая сказки, она представляла себя хозяйкой лампы Аладина!
Эйфория
Но это все не имело тогда для нее значения – слишком сильное разочарование испытала Дора после прибытия в Зиртан. В мире отца не оказалось магии! Под словом «волшебный» он имел в виду нечто иное. А значит, мечтам о красоте суждено было остаться неосуществимыми.
Дориана долго плакала по ночам, скрывая от отца горькое разочарование, потом детские мечты надолго потеряли значение. Она начала учиться в Зиртанской академии, где ее преследовали многочисленные поклонники: по гномским меркам, девушка считалась очень хорошенькой – по сравнению с подружками, на лицах которых к восемнадцати годам уже пробивались клочки бороды, – ну а влияние и богатство отца придавали ей особую прелесть.
Гномской принцессе не нравился никто. А в таком случае, зачем что-то менять? Девушка одевалась подчеркнуто мешковато и небрежно, обращая внимание лишь на удобство, уделяя внешности минимум времени. Отчаявшись, она готова была уже смириться с незавидной участью – выйти замуж по велению отца, как вдруг в ее жизни произошло чудо! Она увидела Севастьяна и влюбилась.
Да, пора было признаться честно – она влюбилась в незнакомого парня, как наивная дурочка. А парень этот был землянином, умел обращаться с женщинами, а значит – все глупые детские мечты о красоте, казалось бы, давно забытые, снова резко приобрели актуальность. Доре срочно нужны были лишние десять сантиметров роста. Нет, пятнадцать. Севка среднего роста – приблизительно, метр семьдесят шесть – семьдесят семь, а то и меньше. Это ей, гномке, он показался высоким. А вот если у нее будет метр шестьдесят девять, тогда….!
Она представила себе это великолепное зрелище и даже зажмурилась от восторга.
– Да, не меньше пятнадцати, – решительно проговорила Дора вслух, совершенно позабыв, где сейчас находится. И сразу же вскрикнула, ударившись щекой о металлическую защелку дверцы. Карету ощутимо тряхнуло, и за окном послышался шум. Зефт и Марисса уже проснулись и сидели, прижавшись друг к дружке, с одинаковым выражением ужаса на лицах
– Пригнись, опасность! – вскинулась воительница, и Дориана совершенно безотчетно нажала на черный камень отцовского перстня. Камень поддался удивительно легко и повернулся внутрь, однако в мире ничего не изменилось. Но Дориана не успела пожалеть о своей рассеянности. Крики вдруг раздались совсем рядом, на крышу кареты рухнуло что-то тяжелое, обрушив ее внутрь, прямо на переднее сиденье, Рона склонилась над хозяйкой, прикрывая ее собой, затем что-то сильно ударило девушку по голове. Дора почувствовала, как сознание медленно покидает ее. Последним, что она увидела, было искаженное болью лицо Зефта, вытянувшегося в предсмертной агонии, и расползающееся темное пятно на его помятом свадебном костюме, пробитом на груди эльфийской
Сознание упорно не хотело возвращаться на свое место – туда, где положено находиться сознанию, а попытка приподняться сразу же отозвалась в голове тупой болью. Дора приоткрыла глаза, надеясь, что пережитый кошмар окажется обычным страшным сном, но первым, что она увидела прямо над собой, было мертвое лицо Роны. Камень, сброшенный разбойниками на дорогу, полностью раздавил переднюю часть кареты, и сломавшиеся доски пропороли наемнице спину. Жуткое зрелища заставило на минуту зажмуриться, потом – рвануться прочь. Освободиться оказалось нелегко.
После нескольких безуспешных попыток Дора осторожно высвободилась из-под мертвого тела и с трудом протиснулась в полуоткрытую перекореженную дверь, выбравшись из кареты. Было ясно – если бы не самопожертвование телохранительницы, ее тело сейчас валялось бы там, внутри, рядом с трупом двоюродного брата. Короткий взгляд, брошенный в разбитое окошко, подтвердил, что она не ошиблась – Зефт оставался в раздавленной карете, пришпиленный, как бабочка, к бархату сиденья длинноклювой эльфийской стрелой. Однако Мариссы рядом с ним не было. Кругом лежали трупы погибших от стрел охранников, но, как Дора ни искала, ни тела Сабура, ни тела Мариссы ей найти не удалось. Живыми или мертвыми, но разбойники уволокли их с собой.
И оставаться возле кареты тоже было нельзя – негодяи могли вернуться – да и не хотелось: страшное зрелище мертвых тел вызывало желание немедленно бежать прочь. Дора ломала голову, не понимая, что послужило причиной нападения. Пусть она не отличалась красотой, но никто не назвал бы ее дурочкой. А груз каравана был невелик и небогат, да он и остался неразграбленным. Тюки, вывалившиеся из кареты, лежали на дороге невскрытыми. Да и карманы охранников были не вывернуты, бандиты не тронули даже походные мешки. И большинство гномов убили эльфийские стрелы. Очень похоже на банду Расселя, который, по слухам, был эльфом высокого рода. Неужели это начало войны? Или обычная бандитская вылазка для захвата заложников и получения выкупа, а стрелы – всего лишь уловка?
А если злодеи покушались на нее, Дору, то почему они не прихватили ее с собой? Самое вероятное объяснение – за нее приняли Мариссу. Но почему же тогда бандиты не взяли обеих девушек? Не заметили Дору под раздавленным телом телохранительницы? Так не бывает. Что-то их вспугнуло, и они поспешили убраться прочь, не успев толком осмотреть карету и схватив первую попавшуюся добычу? Больше похоже на правду. В таком случае убийцы скоро вернутся – как только обнаружат свою ошибку.
Раздумывать было некогда: начинало смеркаться. А брести в темноте, разыскивая укрытие в незнакомых горах – занятие не для избалованной городской девчонки, пусть она даже и крепкая спортивная полугномка. Преодолевая брезгливость, девушка стянула с одного из охранников теплый плащ с капюшоном, схватила его мешок, даже не проверив, есть ли там еда, и огляделась в поисках оружия. Тяжелый гномский топор пришлось сразу же отбросить – Дора с трудом смогла бы удержать его в обеих руках. Она едва не заплакала от отчаяния, как вдруг заметила отлетевшую в сторону крепкую дубинку, брошенную кем-то из бандитов. Нападавшие унесли трупы, однако охранники, наверняка, постарались дорого продать свою жизнь.
Дора на мгновение замерла, мысленно прощаясь с погибшими друзьями и родичами, и, зажав дубинку под мышкой, пустилась по опустевшей дороге в обратный путь. Идти в Зиртан не было смысла – слишком далеко, а значит, придется вернуться назад, в Зеленую Долину, к отцу. Она скользнула взглядом по отцовскому перстню и поправила камень, возвращая в прежнее положение. Непонятно как, но он все-таки спас ей жизнь. Связываться с отцом пока не стоило – все равно сейчас он ничем не смог бы ей помочь. Утром успеется.