Орлиное гнездо
Шрифт:
— Ладно, уговорил. Когда все кончится, возьмем ее с собой. Но до тех пор — ни слова.
— Договорились.
Слава немного рисковал, рассказав Грише о своих затеях. Но Лжедмитрий был нужен ему позарез, причем его никак нельзя было использовать вслепую.
Но Слава, будучи неплохим психологом, прекрасно понимал, что идеи Макса Веретенникова о раздаче десяти миллиардов долларов беднякам всех стран никоим образом не могут привлекать коммерсанта Гришу Монахова. Наверняка он лелеет мечту доплыть на корабле с деньгами до ближайшей богатой заграницы и свалить на берег с той суммой, которую сможет унести на себе.
Слава предложил более реальный способ заполучить тот же самый мешок с деньгами. Корабль с полным трюмом банкнот
Да и нести его на самом деле никуда не придется. Недаром, когда Слава поведал Грише про основные моменты нового плана, Лжедмитрий невольно подумал: «Ну и жуки эти Слава и Витя, надо сказать. Хитрые, как сто китайцев».
71
Прыжки с парашютом на воду — это развлечение не для слабонервных. Даже если вокруг не бушует ураган, а стоит сравнительно тихая погода, удовольствия в этом все равно мало. Хотя бы потому, что в воде очень неудобно отцепляться от парашюта — особенно когда он накрывает парашютиста сверху и тот барахтается среди путающихся строп и намокшей тяжелой ткани, пытаясь как можно скорее всплыть и глотнуть воздуха.
Но спецназовец на то и спецназовец, чтобы уметь в случае нужды высаживаться хоть на воду, хоть в пустыню, хоть на Марс. И ребята из отряда «Саймак», умеющие говорить по-китайски, показывали отменную выучку в прыжках с парашютом в воды Тихого океана неподалеку от Сан-Франциско.
Спецназовцы управления военно-космической разведки не только прыгали сами, но и сбрасывали на воду груз — резиновые лодки с моторами, оружие и боеприпасы, а также приборы связи и навигации. Задача состояла в том, чтобы приземлиться как можно кучнее, вплавь добраться до автоматически надувшихся лодок и грузовых плотиков, быстро приготовить оружие к бою и взять курс на цель — коммерческое судно, с которого нужно насильно снять одного человека, не причинив вреда остальным. Последнее обстоятельство послужило причиной тому, что основным оружием группы стали резиновые пули, светошумовые гранаты и слезоточивый газ, а также боевые автоматы с холостыми патронами для большего шумового эффекта.
При поддержке генерала Дугласа Макферсон выбил у военно-морских сил списанный транспорт «Техас», и теперь «восточная группа», не жалея сил, упражнялась в его захвате. Роль команды корабля играла «западная группа» отряда «Саймак» во главе с майором Хантером.
Майор был недоволен. Хотя число ребят из «западной группы» на корабле было таким же, как численность экипажа сухогруза «Эльдорадо», взять его без жертв превосходящим силам «восточников» никак не удавалось. Жертвы, разумеется, были условными, но майор прекрасно понимал, что в реальной схватке они могут превратиться в самые натуральные трупы, а терять своих людей он не собирался.
Конечно, экипаж перуанского сухогруза — это не подразделение специального назначения, и вряд ли моряки окажут нападающим такое сопротивление, на какое способна «западная группа» отряда «Саймак». Но майор Хантер был обязан предусмотреть все. Пока после очередной схватки на борту списанного транспорта «западники» и «восточники» поднимались на ноги, Хантер и Лим обменивались короткими взглядами. Хантер недовольно качал головой, и Лим понимающе кивал. А потом, после короткой паузы, командовал своим ребятам:
— Перерыв пять минут. Потом еще дубль.
Лим пришел в спецназ космической разведки из кинематографа, где он был каскадером, и потому в его речи регулярно проскакивали киношные словечки.
«Восточники» отдыхали пять минут, после чего грузились в лодки, чтобы отправиться на пятнадцать миль восточнее, к берегу, доехать оттуда до аэродрома, пролететь те же пятнадцать миль на самолете и еще раз спрыгнуть на парашютах в океан.
Провожая взглядом лодки, уходящие к горизонту, Хантер думал о том, как приятно работать с азиатами. После трех полных дублей и двух прогонов завершающей фазы операции (собственно захвата корабля) они, зверски уставшие, подчинялись приказам Хантера и Лима без малейшего намека на недовольство, в то время как белые и черные американцы из «западной группы» к этому времени уже грубо ругались вслух. И это при том, что «западники» устали значительно меньше, ведь им не приходилось ни прыгать с парашютом, ни добираться вплавь до лодок, ни плавать, ездить и летать туда-сюда. Они преспокойно сидели себе на палубе «Техаса», пили пиво — Хантер разрешил, подумав, что это несколько приблизит спецназовцев по уровню боеспособности к штатским морякам — и ждали, когда их посудину снова начнут брать на абордаж.
В отличие от дисциплинированности «восточников», их действия в боевой обстановке не удовлетворяли полностью майора Хантера. Последнюю высадку проводили уже довольно поздно на фоне ослепительно красивого заката, как раз в то самое время, когда по плану предполагалось начинать собственно операцию «Капитан Флинт» — вернее, первую ее часть. Решено было, когда наступит срок брать на абордаж «Эльдорадо», высадить «восточную группу» еще при свете солнца, незадолго до заката, на значительном удалении от сухогруза. Подойти к нему следовало уже в полной темноте, в этом случае придется нейтрализовать только ночную вахту, и если даже поднимется тревога, то во тьме спросонья матросы как минимум несколько минут будут пребывать в полной прострации.
В последнем дубле майор Хантер решил сымитировать эту ситуацию, но у него ничего не получилось. В предыдущих попытках «восточники» были загнаны до такого изнеможения, что два часа отдыха по пути от корабля до самолета им уже не могли помочь. Убедившись в этом, Хантер смилостивился и прервал абордаж, объявив:
— Все, ребята. Отдых. Джексон, ты мне нужен.
Джексоном звали лейтенанта Лима. У него было и китайское имя, ведь когда он приехал в Америку из Гонконга, ему было уже семь лет. Но китайцы не любят, когда иностранцы искажают их подлинные имена в своей речи, и в Америке обычно представляются по-американски. Папа Лим называл себя Джеком, а сын его, соответственно, стал Джексоном. Впрочем, ко дню совершеннолетия имя Джексон стало для младшего Лима не только обиходным, но и официальным. Оно фигурировало и в водительском удостоверении, и в служебных документах, и в карточке социального страхования, в паспорте для поездок за рубеж и списке избирателей штата Аризона.
Когда Лим подошел к майору, тот отвел его к фальшборту, где слова заглушал мерный шум океана, и сказал:
— Когда вся эта заварушка кончится, твоих ребят надо погонять с упором на выносливость.
— Всех ребят, — невозмутимо заметил Лим. — Не только моих.
Китаец, несомненно, был прав. Многие из его желтых подопечных показали себя гораздо выносливее белых суперменов из «западной группы». Просто Хантер, в котором билась потихоньку расистская жилка, порой этого не замечал.
Расистом в полном смысле этого слова Хантер отнюдь не был — иначе он бы никогда не сработался с разноцветной командой спецназовцев, где каждый должен доверять партнеру больше, чем самому себе. Просто иногда он был несправедлив к азиатам и неграм. А те, как ни странно, относились к этому снисходительно, ибо Хантер умел с первого же дня заставить других людей себя уважать. Уважать по-настоящему, без страха и без злобы.
На реплику китайца, произнесенную без тени обиды, Хантер ничего не ответил. Он понял, что был не прав, но не счел нужным ни упорствовать в своей неправоте, ни признавать ее вслух. Он немного помолчал, а потом сменил тему.
— Завтра большой прогон. Все точно по плану — время, место, расстояние, условия боя. Парни сегодня хорошо поработали, но надо еще лучше.
— Все будет нормально, командир, — ответил Лим, глядя мимо Хантера на исчезающее за бесконечным горизонтом солнце.