Орлы и звезды. Красным по белому
Шрифт:
Мережковский, подождав, не добавлю ли я еще чего, вежливо произносит:
– Сударь, от имени присутствующих я благодарю вас за визит и если у вас все...
– Еще одну минуточку, уважаемый Дмитрий Сергеевич, - припускаю в голос просительные нотки.
– Позвольте обратиться к вашей очаровательной супруге?
Недоумевает, сомневается, но - вот что значит истинный интеллигент!
– соглашается.
– От чего ж? Извольте!
Быстро выволакиваю из-за двери корзину с цветами и преподношу Гиппиус
– Позвольте, несравненная Зинаида Николаевна, преподнести сей скромный дар в знак глубочайшего восхищения вашим литературным талантом!
Будь ты хоть декаденткой, хоть символисткой, а против лести-то как устоять? Вот и 'белая дьяволица' слегка порозовела щеками, принимая корзину, и хорошо поставленным голосом произнесла:
– Благодарю вас сударь, вы очень любезны!
Произношу с пылом:
– Ну что вы, Зинаида Николаевна, это мы все должны благодарить Отца, что живете вы среди нас и озаряете нам путь вашим богоподобным талантом!
Совсем растрогалась 'девушка' и в забытьи произнесла фразу, о которой, верно, тут же и пожалела:
– Сударь, нынче вечером мы будем отмечать премьеру в 'Привале комедиантов', что на Марсовом поле, приходите и вы.
О таком я не мог и мечтать! Ай, да Жехорский! Чтобы не дать успеть Гиппиус отреагировать на уже потянувшиеся к ней недоуменные взгляды, я скороговоркой выпалил:
– Почту за честь!
– и выкатился вон.
– В ресторан...
– Арт-кафе, - поправил я Ольгу.
– ... Та же хрень, только в полосочку, - ты пойдешь один. Я там, конечно, тоже буду, но пойду одна и раньше.
Когда Ведьма выходит на тропу войны, спорить с ней нечего: небезопасно, да и виднее ей.
Так что в 'Привал комедиантов' я спустился, будучи полностью уверен в своей безопасности. Пустить меня пустили, но встретили не очень дружелюбно. Несколько вынужденных рукопожатий, столько же натянутых улыбок, мол, мог бы догадаться и не прийти. Я сделал вид, что ничего этого не замечаю, и мне все нравится. Тогда на меня просто перестали обращать внимание. Это было мне на руку. Теперь тот, кто захочет ко мне подойти, сможет это сделать безо всяких помех. Ждать пришлось недолго. Когда мне на плечо легла чья-то ладонь, я повернулся нарочито неспешно. Передо мной стоял один из тех бугаев, что пасли ложу в театре.
– С вами хотят поговорить, - произнес он тоном, дающим собеседнику понять, что это не просьба, а приказ.
Я проследовал за провожатым в служебные помещения, где возле одной из дверей уже терся второй бугай. Впрочем, в комнату я вошел один. За столом сидел господин, которого я, определенно, видел в первый раз, но который мне кого-то напоминал. Пока я напрягал память, господин указал мне на стул:
– Присаживайтесь.
Я уселся, положил ногу на ногу
– Как сложится наш разговор, зависит от вашего ответа на мой первый вопрос: откуда у вас эта трость?
Вот так я тебе сразу и ответил!
– С кем имею честь?
– холодно осведомился я.
В глазах моего визави заиграли злые огоньки, но он сдержался и так же холодно ответил:
– Константин Чернецкий. А теперь, отвечайте!
– А вы, разве, не хотите узнать мое имя?
– удивился я, полностью проигнорировав его последние слова.
– Ах, да, ведь оно вам известно. Вы же были в ложе Мережковских, когда я туда заходил с цветами?
Незнакомец дернул щекой и потянулся к пистолету. Я тут же обхватил ладонью рукоять трости. Несколько секунд мы буравили друг друга глазами, после чего я сделал вид, что уступаю.
Ну, хорошо, извольте. Эта трость досталась мне в память о неком господине Войновском.
– Это все?
– спросил мужчина, не дождавшись продолжения.
– Разумеется нет, - заверил я его, - но продолжение вы услышите только после того как скажете, кто вы есть на самом деле, вашей вымышленной фамилии мне уже недостаточно.
Мой собеседник задумался, потом, видимо приняв решение, откинулся на стуле.
– Свое настоящее имя я называть не стану, скажу одно: я член ЦК партии эсеров. Теперь ваш черед.
– А вы знаете, я, пожалуй, поверю вам на слово, - сказал я.
– Я, как и Войновский, входил в состав боевой группы Седого.
Лицо моего собеседника стало задумчивым.
– Но ведь группа была полностью ликвидирована жандармами, - произнес он, не спуская с меня глаз.
– Руки у жандармов коротки!
– усмехнулся я и тут же мое лицо посуровело.
– Седой действительно погиб в перестрелке, двум другим, включая меня, удалось вырваться из кольца живыми, правда, не скажу, что невредимыми.
– Вы сказали 'двум', но ведь группа состояла из четырех человек?
– Четвертый был провокатором.
Лицо мужчины сделалось жестким.
– Назовите имя!
– потребовал он.
– Войновский, - ответил я.
Мужчина на секунду прикрыл глаза, потом посмотрел на меня все тем же пронзительным взглядом.
– А знаете, я почему-то склонен вам верить! Тем более что Войновский был у нас на подозрении. Но он пропал одновременно с известием о ликвидации группы. Видимо, вы знаете, что с ним стало?
– Знаю. Я его выследил и ликвидировал.
– Ну, хорошо, - сказал после некоторого раздумья мужчина, - будем считать, что на первый вопрос вы ответили. Теперь я хотел бы знать...