Орлы или вороны
Шрифт:
Настя отрицательно покачала головой, пытаясь совладать с собой.
— Если я могу чем-то помочь, только скажи, — говорил меж тем джигит.
Он оглядывался по сторонам, словно искал причину, почему эта девушка плачет.
— Я заблудилась, — сказала Настя. — Мне надо попасть в Череповец.
— Садись, дэвюшка, я отвезу тебя на вокзал, — сказал мужчина, показывая на машину.
— Но у меня совсем нет денег, — сказала Настя. Было ужасно стыдно. Борясь со стыдом, она добавила: — Может, вы отвезёте меня на трассу, и я поймаю попутку?
— Ай, сколько там денег, — махнул рукой джигит. — Я куплю тебе билет, только не плачь, красавица. Не надо попутку, поедешь на поезде. Как тебя зовут?
— Настя, — сказала она и слабо
— Я Алибек, — сказал джигит, приложив сжатый кулак к груди, — но все зовут меня Алик. Садись в машину, Настя, поедем купим тебе билет.
До вокзала домчали на одном дыхании. Алибек либо не знал правил дорожного движения, либо просто их игнорировал. Пару раз проскочив под красный, помахав кому-то рукой, чтобы пропустили, он через двойную сплошную сделал крутой левый поворот и, невзирая на знаки, припарковался прямо перед воротами вокзала.
— Пошли, Настя, — сказал он сурово, но с улыбкой на лице.
Настя прямо чувствовала силу и мужской характер в этом невысоком, с виду неказистом южанине. Как он быстро вник в ситуацию и взял на себя ответственность за совсем незнакомого человека! Она открыла дверь и вышла из машины. Билетов не было. Вернее, не было самого поезда. Проходящий московский должен быть только ночью, но сейчас, буквально через пятнадцать минут, отправлялся поезд до Вологды. Алибек вопросительно посмотрел на Настю мол, поедешь?
— Поеду, — кивнула она.
Паспорта у Насти не было, и Алибек купил билет на своё имя. Проводил до самого вагона, договорился с проводницей, показав свой паспорт. Долго и с южным энтузиазмом объяснял, что Настя его родственница, потеряла паспорт и должна попасть домой. В конце концов проводница сдалась и, получив в подарок денежку, согласилась. Алибек оторвал кусок бумаги от пачки сигарет, написал свой номер телефона и протянул Насте.
— Приедешь домой, обязательно позвони, чтобы я знал, что всё хорошо. — Затем протянул Насте тысячу: — Вот, возьми, мало ли что.
— Я обязательно верну, — пообещала она.
На глаза опять навернулись слёзы, и Настя сильно, от всей души обняла незнакомого и такого доброго мужчину. Мужчину с большой буквы. Он стоял на перроне и с широкой улыбкой блестел золотыми зубами. Настя помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй. Он помахал в ответ.
Настя понимала, что на последний автобус до Череповца она не успевает и всё-таки придётся добираться на попутках. Поезд ещё не доехал до Вологды, а уже смеркалось. Солнце давно скрылось за горизонтом, но ещё было то короткое предвечернее время, когда кажется, что день будет длиться вечно. На самом деле это были обманчивые последние минутки светового дня. Всего полчаса — и станет совсем темно. Тогда останавливать машину молодой девушке будет уже небезопасно. На трассе всяких чудаков хватает. Алибек дал тысячу, на такси не хватит, но если разделить с кем-то… Взгляд её опять упал на своё кольцо, так бросавшееся в глаза. Если его снять, то даже положить некуда. У Насти не было с собой ничего: ни сумочки, никаких карманов. Перевернув кольцо камнем внутрь, в сторону ладони, чтоб явно не светить, она вдруг вспомнила, что кто-то ей сказал, что Витя в тюрьме. Или это был сон. Настя смотрела на мелькавший за окном тёмный лес и пыталась вспомнить, кто и когда ей это сказал. Это ведь было совсем недавно, может, даже сегодня. Вероятно, когда этот ужасный человек отравил её сонным зельем, у неё были галлюцинации. А вдруг нет? Вдруг и правда с Виктором что-то случилось? Когда поезд остановился возле вологодского перрона, было уже совсем темно. Настя зашла в здание вокзала, посмотрела расписание. На Череповец было несколько ночных поездов: как раз тот, который она не стала ждать в Ярославле, и ещё пара проходящих. Без паспорта билет не продадут, а договариваться, как это сделал Алибек, Настя не умела. Можно было подождать до утра и купить билет на первый автобус, там вроде паспорт не требовали. Но так не хотелось
— Не одолжите ли мне денег, сударыня, а то я проникся.
Чем он там проникся и когда намеревался вернуть долг, Настя уточнять не стала, протянув человеку сотку. Он поблагодарил, сказав ещё какую-то несуразицу, и, купив две бутылки пива, исчез вглубине комнаты ожидания. Вышла на улицу, огляделась. На стоянке такси светили габаритами несколько машин с шашечками. Спросила, сколько до Череповца. Водители называли цену в две тысячи рублей. Видимо, это была вокзальная такса. Настя уже собиралась идти обратно в здание вокзала, как возле неё остановилась красивая иномарка, открылось окно, и интеллигентного вида женщина спросила:
— Девушка, вам куда?
— В Череповец, — сказала она.
— Поехали, — дама открыла переднюю дверь, приглашая войти.
Настя забралась на пассажирское сиденье и протянула женщине все деньги, которые у неё остались. Около восьмисот рублей.
— Да, спасибо, — не глядя сказала дама и указала рукой: — Вон туда положите.
Женщина ехала быстро, управляла машиной уверенно. Как только выехали на трассу, Настя задремала. Сказывалась усталость. Полностью уснуть не удалось, она чувствовала дорогу, понимала, что едет в машине, но в то же время ей как будто бы снился сон. Даже не сон, а словно её мысли кто-то направлял в нужное русло. Она опять смотрела это кино, где главным героем являлась она, Настя. Эту серию она не видела и не испытывала чувства дежавю, как в прошлый раз. Находясь в своём полусне, она вспомнила всё. И доброго ящера, и свою двойняшку Нуо. Сейчас же с ней говорил кто-то очень могущественный. Он точно был близкий и родной человек. Настя не видела его, но осознавала, что он знает про неё всё и ловит каждую её мысль. Ей даже не надо было открывать рот, чтобы что-то сказать — стоило только подумать, и этот всевидящий и всеслышащий Кто-то тут же ей отвечал. Наконец Настю осенило.
— Вы Бог? — спросила она прямо.
— Нет, я не Бог, — ответил её собеседник. Или собеседница, похоже, у него не было пола. — Я часть тебя. Некоторые люди называют нас высшим Я. На самом деле это не так. Я не выше и не ниже тебя. Просто я знаю всё, что ты узнала за все жизни, прожитые тобой ранее. От тебя же эта информация скрыта. Ты помнишь только то, что тебе положено помнить в этой жизни.
— Но это же нечестно! — возразила Настя. Она почувствовала себя обманутой. — Зачем скрывать от человека то, что он уже знает? Если я жила в других жизнях и чему-то там научилась, зачем мне снова познавать то же самое в этой?
— Ты познаёшь не то же самое, девочка, — снисходительно, словно учитель — непонятливому ученику, сказал голос. — В каждой жизни ты проходишь новые уроки, нужные для твоего совершенствования. Память стирается, чтобы не отвлекать тебя от главного.
— А, я вспомнила! — радостно воскликнула Настя. — Я же в детстве помнила всё про мою прошлую жизнь. Точно, я помнила Николаса. Я даже помню, что фамилия у меня была Полякова, а не Вересова, как сейчас. А почему всё это я помнила? — вдруг спросила она.
— Значит, так было надо, — ответил голос. — Иногда мы можем что-то помнить. В основном это бывает в раннем детстве. Потом чем старше мы становимся, тем меньше воспоминаний остаётся. Новые воспоминания накладываются, вытесняя старые. Многие люди вообще не верят в существование иных миров, других жизней и Высших сил. Это зависит от уровня развития. Развития души, а не интеллекта.
— Всё так интересно, — сказала Настя.
Чувство лёгкой эйфории, любопытство и желание разобраться крутились в мыслях. Тут она вспомнила о Викторе, и все мысли отодвинулись на второй план, уступив место беспокойству.