Орлы или вороны

Мартин Дэвид

Этот момент Виктор запомнил на всю жизнь. Это было как детское признание в любви. Пожалуй, даже сильнее. Словно одновременно запели все птицы и расцвели все цветы, словно он победил всех соперников и подтянулся миллион раз. Как будто снова были живы родители, и всё вокруг сверкало радостным сиянием. Захотелось тут же найти Машку, обнять её и закружиться в танце, в каком-то невероятно красивом вальсе. Наплевать, что он совсем не умел танцевать. Тогда ему показалась, что он всё умеет, он даже мог летать, если бы захотел. Стоило только расправить руки, и они бы сразу превратились в крылья.

В тот день в вестибюле было полно народу. Уроки только что закончились. Виктор шёл к ней. Он хотел подойти и просто пригласить Машку вместе прогуляться после школы. Почему-то у него даже мысли не возникало, что она может ему отказать. Это было как наваждение, он как заколдованный зомби просто шёл в направлении толпившихся в раздевалке школьников. Обычный шум и гам внезапно смолкли. Возможно, они смолкли лишь в его ушах, когда

Виктор увидел её. Красивая и опрятная, длинные распущенные волосы, в руках учебники, сумочка через плечо. Машка не замечала его и говорила с кем-то из своих подруг, когда в этой его придуманной сказке вдруг промелькнула первая тень сомнения. А вдруг Машка выставит его на смех? Вдруг она ничего такого не думала и сказала эту фразу просто так? Стало страшно. Мир придуманных иллюзий замер и стал медленно расплываться, как акварельная картина, на которую попала вода. Яркие краски красивой сказки начали превращаться в чёрно-белое марево. Он замедлил шаг и уже почти остановился, когда перед собой увидел Сиплого. Встреча с Сиплым сейчас была настолько нелепа и нежелательна, что Виктор вначале даже не поверил своим глазам. Он смотрел на Машку, но краем глаза увидел, как Сиплый отвёл правую руку и замахнулся, чтобы ударить его под-дых. Это было предсказуемо. Настолько предсказуемо, что у Виктора даже было время увернуться, но он не стал. Успев сделать быстрый короткий вздох, он принял удар, как учил Юрий Иванович. Напряг пресс, сделав левой ногой шаг в сторону и поворачивая корпус вправо. Видя, как открыт Сиплый, Виктор легко мог ударить правой на опережение. Он бы точно достал Сиплого правым хуком, но не хотелось бить первым. Удар Сани прошёл вскользь, и Виктор, продолжая уходить влево, чуть подтолкнул Сиплого. Саня потерял равновесие и, пролетев мимо него, чуть было не упал вперёд себя. Когда он обернулся, Ярский увидел на лице у того растерянность и недоумение. Уже позже, когда Виктор стал намного старше и побывал во многих уличных потасовках, понял, насколько он был неправ, давая фору своему недругу. Нельзя жалеть своего обидчика. Надо всегда использовать все свои возможности, чтобы победить, — все до единой. Тогда же Виктор внезапно почувствовал своё превосходство над Сиплым, почувствовал, что он сильнее. Он был готов к этому поединку и физически, и морально. Буквально несколько месяцев назад, когда в столовой Виктор вынужденно, хоть и осознанно принял решение драться с Сиплым, он заранее знал исход той драки. Сегодня уже был большой вопрос, кто станет победителем. Вероятно, это понимал и Сиплый. Он медленно повернулся, но не торопился нападать, как в прошлый раз. Просто с лёгкой улыбкой стоял и наблюдал, что тот будет делать. Несколько секунд они оба просто молча стояли в двух метрах друг от друга и ничего не предпринимали. Виктор заметил, что все вокруг так же смотрят на них. Всё сразу затихло, не было привычного школьного шума, ни разговоров, ни суеты. Он очень хотел, чтобы Сиплый напал первым. Тогда бы он знал, что делать, но Сиплый не нападал, и это вновь спутало все карты. Возможно, теперь, после упорных тренировок, Виктор не уступал Сиплому в физической подготовке, но вот в хитрости уличных драк они были явно на разных уровнях. Всё-таки бокс и драка — это не одно и то же, и Сиплый со своим опытом здесь переигрывал Виктора на порядок. Как только у того начали сдавать нервы в этом молчаливом противостоянии, Саня, сделав обманный маневр, как будто собирается уходить, как-то незаметно быстро приблизился и с остервенением ввязался в драку. Сразу правый, левый, снова правый — и всё по лицу. Это было не то, что они с Юрием Ивановичем отрабатывали в зале, где работали в основном двоечками. Левая — в защите, правая — удар. Нет, Сиплый не занимался боксом, он бил не по канонам боксёрского поединка. Его хаотичные удары были резкими, сильными и непредсказуемыми. Виктор сразу пропустил, наверное, с десяток. Всё, чему он учился, сейчас не пригодилось. Он стал так же хаотично отмахиваться, без каких-либо правил. Никакого распределения веса, никакой защиты, просто получал, пропуская и даже не уворачиваясь, и со всей силы бил обратно. Пару раз Сиплый попал очень точно — в голове у Виктора сверкнуло, но он устоял. Сиплый тоже пропустил хороший и точный удар и на секунду остановился. Он отступил на шаг, переводя дыхание. Этого времени Виктору хватило, чтобы прийти в себя и оценить ситуацию. Моментально вспомнились слова Юрия Ивановича: «Если противник остановился, то он не тебе даёт время восстановиться, а отдыхает сам. Не давай ему это сделать, нападай».

И он напал. Теперь уже как по учебнику: стоечка, маятник, несколько обманок левой, и вот он увидел это уже знакомое выражение недоумения на лице Сани. И Виктор ударил. Прямой правый в лицо, сильно и точно, но Сиплый, думая, что предугадал удар, увернулся, закрывая лицо обеими руками. Это и была его ошибка. Отработанным сильнейшим хуком слева, вкладывая вес всего тела, Виктор врезал по открытой печени. Кто хоть раз пропускал такой удар, знает, о чём речь. Это было больно, очень больно. У Сиплого тут же сбилось дыхание, он схватился за бок, не в силах разогнуться, открылся и как-то обречённо посмотрел на противника. Судьба поединка была решена, оставалось только поставить жирную точку. Виктор уже знал, что следующий удар будет последним, и даже мельком прикинул: сбоку — в подбородок

или прямой — в нос? Сиплый стоял полусогнутый и часто дышал короткими вздохами. Опять маятник, и, как учил Иваныч, от ноги, от бедра, со всей силы, за все обиды, за Машку — всю злость в один удар. Но видя извиняющееся лицо Сиплого, он не смог. Виктор ударил, но, наверное, в полсилы. Точно, правильно, как многократно отрабатывали на тренировках, но только в полсилы. Сиплый упал как подкошенный. Виктор даже удивился, что ему хватило такого, по сути, несильного тычка, чтобы отрубиться.

Только сейчас, оглядевшись, он увидел, сколько зрителей собралось вокруг. Машка смотрела прямо на него и почему-то улыбалась. Трудовик, стоявший за вешалками в дальнем углу, одобрительно кивнул и вышел из раздевалки. Сильнейшая эйфория нахлынула на Виктора. Необъяснимый восторг первой в жизни значимой победы. Он поднял вверх сжатые кулаки и представил, как дрались спартанцы в древней Греции. Проходили на уроках истории, какие сильные и мужественные они были. Держа руки выше головы, он вдруг закричал:

— Я Зевс! Я Зевс! А-а-а! Я Зевс!

Постепенно приходя в себя, Ярский опустил руки и посмотрел вниз на Сиплого. Тот зашевелился, повернул голову, и их глаза встретились. Сначала Виктору показалось, что Сиплый сейчас встанет и снова полезет драться, но тот только слабо улыбнулся, сел, потрогав челюсть, и вдруг протянул руку. Виктор помедлил. На мгновение показалось, что, подай он руку, Сиплый схватит за неё, а второй точно врежет ему. Но он всё-таки дал Сане руку и помог подняться. Тот встал и огляделся по сторонам. У Сиплого из губы текла кровь, а под обоими глазами уже начинали наливаться синяки. Потом он посмотрел на Виктора и вдруг сказал:

— Ну что, Ярский, дружба?

— Да, — только и смог промолвить Виктор.

— Да уж. Зевс, — ухмыльнулся Сиплый и, качая головой, медленно направился прочь.

Три года спустя. Июнь 1985, Белозерск

Виктор с Саней сидели на ступеньках у входа в школу. Виктор держал в руках учебник по алгебре и пытался читать. Назавтра был выпускной экзамен. Надо сдать как минимум на четыре, так как в Череповецкий металлургический техникум, куда он собрался поступать, был конкурс. Там учитывался и средний балл по годовым оценкам, и балл по экзаменам. Сиплый скучал рядом. Он задумчиво курил и смотрел в сторону галёрки, где толпилось несколько негров. Негры приехали из дружественной африканской страны: то ли Замбии, то ли Мозамбика. Их была целая группа. Говорят, их привезли по обмену, человек двадцать или двадцать пять. Кого там на кого меняли, Виктор не знал, да и не интересовался. Они учились в Речном училище, ходили все в одинаковой униформе и говорили по-русски так, что почти ничего было не разобрать. Негры все были рослые, крепкие, чёрные как смоль, но с белыми ладошками, что всегда забавляло Сиплого.

— О, смотри, Зевс, мавры сюда чешут, — он ткнул друга в бок.

Тот, оторвав взгляд от своего учебника, посмотрел на Саню:

— Кто чешет?

— Ну вон, смотри, негры к нам идут, — и показал рукой на двух чёрных пареньков лет восемнадцати-двадцати.

Негры шли по тропинке, намереваясь пройти как раз мимо ребят, и о чём-то тарабанили на своём тарабарском, когда Сиплый сказал:

— Чё, пошли, наваляем им.

— Нафига? — искренне удивился Виктор.

— Чё они тут ходят, как у себя дома, — как-то очень аргументированно заявил Сиплый.

— Да Саня, пусть они идут своей дорогой, остынь.

Виктор пытался отговорить друга от ненужной, казалось бы, неоправданной драки, которая вот-вот готова была вспыхнуть, и снова уткнулся в учебник.

— Да ты задрал уже читать свою ахинею, Ивановна тебе трояк и так поставит, или зассал, что ли? — с ехидной улыбкой съязвил Сиплый. — А-а, Зевс-то — ссыкло!

— Ничего не зассал, пошли, — неожиданно согласился Виктор и первый встал.

Сиплого уговаривать было не надо. Он тут же вскочил на ноги. Два негритянских парня как раз поравнялись с ними, когда Саня преградил им путь.

Он не стал ничего говорить, а просто неожиданно и сильно влепил одному из них прямой правый. Негр не ожидал удара и, не успев среагировать, конечно же, словил нокдаун и упал как подкошенный, Виктор двинулся на второго, но Сиплый его опередил и левым хуком пытался повалить чёрного паренька. Тот увернулся от обоих и отскочил на пару шагов назад. Первый негр, к удивлению, быстро вскочил на ноги, потряс головой и бодро так засветил Сиплому хлёсткую боковуху слева, так что было слышно, как чавкнуло ухо или щека. Виктор тоже хорошо попал второму снизу в подбородок, но негр устоял и ответил. Пока они лупцевали друг друга, ещё несколько чернокожих уже бежали к ним от галёрки.

Сиплый, размахивая своими кулачищами и пыхтя, кричал что-то матерное. Когда четверо чёрных парней подбежали к ним, стало понятно, что теперь их точно ушатают, но вдруг один из негров, который бился с Сиплым, крикнул им что-то на своём. Виктор не понял слов, но было ясно, что тот сказал, чтоб не ввязывались. Негры остановились вокруг в паре метров и смотрели, как четверо парней уже устали и просто лениво обменивались ударами. Всё остановилось так же быстро, как и началось. Все четверо стояли друг напротив друга, пыхтя и тяжело дыша. К удивлению, оба негра улыбались во всю морду. Им, конечно, здорово досталось, но, похоже, оба были в порядке. На ужасном русском один спросил у Сиплого: