Орлы капитана Людова
Шрифт:
— Я не понимаю… Что случилось?.. — Она замолчала, опять обвела комнату тем же недоуменным прозрачным взглядом. — Кто это там лежит?
— Сейчас узнаете все, если действительно не понимаете, в чем дело, — сказал Людов, пододвигая ей стул. Она села, сжимая сумочку из лакированной кожи.
— Вы гражданка Шубина? Ваше имя, отчество? — спросил лейтенант, придвигая к лампе незаполненный лист протокола.
— Шубина, Клавдия Кузьминична.
Она отвечала как во сне.
— Почему так долго не возвращались домой?
— По магазинам ходила. Проверить можете — все время с подругой вместе была.
По-прежнему она говорила почти машинально, как бы думая совсем о другом. Ее взгляд был прикован к укрытому покрывалом телу.
— Господи! Долго будете меня мучить! Кто это там лежит?
— А вы сами не знаете?
— Господи! Конечно, не знаю!
Лейтенант Савельев обогнул стол, приподнял покрывало. Она жадно смотрела, подавшись вперед. Вскрикнула, закрыв лицо рукой с ногтями, покрытыми малиново-красным лаком.
— Вам известна личность убитого? — спросил лейтенант.
— Нет, неизвестна.
Она отняла руку от лица, снова окинула взглядом всех находящихся в комнате.
— Да скажете вы мне наконец, что здесь случилось!
Лейтенант осторожно взял со стола, протянул ей покрытый темными пятнами нож.
— Чей это нож? Откуда он у вас? — спросил лейтенант.
Как бы защищаясь, она снова вскинула руку. Еще четче выделились лиловые губы на покрывшемся потом лице.
— Этот нож… его… Леня Жуков… у меня еще раньше забыл… Правда, истинный бог. Только Жуков тут ни при чем, товарищи, совсем он тут ни при чем, — вдруг страшно заторопилась она.
— Ключ у Жукова от вашей комнаты был? — спросил лейтенант.
— Не было у него ключа. — Она рванула сумочку, вынула ключ. — Вот он — всегда с собой ношу.
— Так, может быть, еще кто-нибудь ключ от этой двери имел? Кто-нибудь из родственников ваших?
— Никаких родственников у меня здесь нет. Еще что выдумали! — сказала с негодованием Клава.
— Значит, вы сами сюда потерпевшего впустили?
Жуков слушал, омертвев, не отводя от лица Шубиной взгляда.
— Ваш долг, Клавдия Кузьминична, насущная для вас необходимость сообщить следственным органам все, — негромко сказал майор Людов.
Она присела на стул, неотрывно смотрела на ручку следователя, скользившую по листу протокола.
— Зачем мне его впускать, если в глаза его никогда не видала?
— Как же объясните, что у вас в комнате убит этот гражданин?
Она молчала, напряженно сжав губы. Вдруг, кокетливо улыбнувшись, стала поправлять короткую юбку вокруг колен, обтянутых
— Что это вы как смотрите, товарищ мичман?
Насупившись, Агеев отвел глаза. Майор, неподвижно стоявший в стороне, повернулся к окну, поднял занавеску, распахнул неширокую раму. Свежий ночной воздух, запахи деревьев и моря подули снаружи в комнатную духоту. Прогудел буксир со стороны порта, прокатился шум промчавшейся по соседней улице машины.
И боцман тоже придвинулся ближе к окну, к свежести, плывшей оттуда. Тяжелое, неотступное чувство все больше стесняло его грудь.
И вдруг он шагнул к Шубиной, так порывисто, что она вскочила со стула.
— Такое дело, гражданка, выходит, что, когда в вашу комнату Жуков после ссоры вернулся, дверь отпертой была. Выходит, что этого гражданина Леонид из ревности заколоть мог.
— Мичман, я вам не разрешал говорить, — бросился к нему лейтенант.
Но мичман не мог сдержать негодования.
— Вывертываетесь, лжете, а из-за вас старший матрос Жуков под арест, под трибунал должен пойти!
Людов стоял к ним спиной, не спеша закрывал оконную раму.
— Он — под арест! — У нее перехватило голос. Сморщился от напряжения маленький припудренный лоб, по щекам катились слезы.
— Молчите, мичман! — крикнул Агееву лейтенант.
Но Шубина уже приняла решение. Она повернулась к лейтенанту.
— Пишите. Всю правду скажу. Я этого человека убила.
— Клава, не верю! — только мог вымолвить Жуков. Лейтенант торопливо писал протокол.
Она опустилась на стул, прижала ладони к лицу, слезинка просочилась сквозь ее влажные пальцы.
— Я, когда Жуков ушел, отдохнуть прилегла, дверь за ним забыла закрыть. А он, бандит этот, вошел, набросился сразу, не помню, как у меня нож под рукой оказался… Не крикнул он даже, упал…
— И головой о стол ударился? — спросил майор, оборачиваясь от окна.
Она опустила руки, ее лицо было измятым, мокрым от слез.
— Не помню… Может быть, и ударился… Я выбежала со страху…
— Перед этим карманы его обыскали, оружие с собой унесли?
— Ничего я не обыскивала и не уносила. Выдумываете тоже!
— А когда выбежали, дверь заперли за собой?
Она снова наморщила лоб.
— И этого не помню… Наверное, заперла… Говорю, не в себе я была со страху.
— Скажите — утюг ваш где обычно стоит?
Она взглянула недоуменно. Кивнула в сторону окна.
— На подоконник, под занавеской всегда его ставлю… — Ее мысли были заняты явно другим, выражение досады мелькнуло на покрытом потеками слез лице.