Орлы на войне
Шрифт:
Воины разразились гневными возгласами. Костяшки пальцев отца, которыми тот сжимал рукоятку меча, побелели. Мальчик почувствовал, как в нем закипает ярость. Тетя и два ее сына – его двоюродные братья – были любимыми родственниками. Теперь их нет. Этих римлян обязательно нужно наказать.
– Мы собрались этой ночью, чтобы принести тебе дары, – нараспев продолжал говорить жрец. – Просить твоей помощи в борьбе с захватчиками. Чтобы они, потерпев поражение, бежали отсюда на дальний берег реки, которую они называют Ренусом. Чтобы они больше никогда не вернулись на наши земли и земли других племен.
– ДОНАР! – выкрикнул Сегимер.
– ДО-НАР! ДО-НАР! ДО-НАР! – взревели остальные воины. Мальчик присоединился к их хору, но его детский голосок потерялся в шквале их криков. – ДО-НАР! ДО-НАР! ДО-НАР!
– Поклянитесь! – приказал жрец, когда выкрики стихли.
Вперед шагнул Сегимер. Мальчика тотчас охватила гордость за отца.
– Я, Сегимер, вождь херусков, клянусь Донару, что не сложу оружия, пока римляне не будут изгнаны навечно с наших земель. Да покарают меня боги, если я сойду с пути борьбы!
Жрец молча наблюдал за тем, как один за другим воины приносили клятву, обещая, что будут сражаться до тех пор, пока враг не будет разбит и изгнан на другой берег реки. Черед мальчика настал в самом конце. В присутствии такого большого числа взрослых мужчин он сильно волновался, и его голос немного дрожал, но, к его радости, никто не посмеялся над ним и не рассердился на него. Жрец даже одобрительно кивнул ему. Когда же он вернулся и встал рядом с остальными воинами, отец сжал ему плечо.
Жрец сделал знак рукой. Четыре его помощника схватили ближнего пленника, низкорослого римлянина с круглым лицом, и поволокли вперед. Тот упирался и лягался, но его бесцеремонно бросили на пустой стол и связали по рукам и ногам веревками.
Воцарилась мертвая тишина. Было слышно лишь, как стонет римлянин.
И все же мальчик по-прежнему не верил в то, что должно было произойти. Но нет. Стоило ему посмотреть на лица окружавших его воинов, внезапно ставшие такими строгими и холодными, как он окончательно укрепился в своих подозрениях. Его взгляд вернулся к столу и распростертой на нем жертве.
Старый жрец выбрал кривой железный коловорот и поднял его над головой.
– Без глаз римляне будут слепы. Они не увидят наших засад и ловушек, наших тайных лагерей.
Из груди собравшихся вырвался кровожадный вздох. Неужели сейчас?.. При мысли об этом мальчик вздрогнул.
Между тем жрец приблизился к столу. Два помощника жреца прижали голову римлянина к столу. Вопли пленника сделались еще громче.
Низкий голос что-то прокричал на неизвестном мальчику языке. Это кричал римлянин в шлеме. Он даже, насколько позволяли его путы, вырвался вперед. Его слова были обращены к жрецу, его помощникам и всем собравшимся воинам.
– Что он говорит, отец? – шепотом спросил мальчик. – Тудрус?
– Что они – воины, – тихо ответил Сегимер, – люди чести и не заслуживают, чтобы с ними обращались как с животными. Он просит, чтобы их убили с уважением.
– Он прав, отец?
Глаза Сегимера превратились в две льдинки.
– Разве они с честью убили твоих двоюродных братьев? Или твою тетю? Или десятки безоружных жителей деревни, которые погибли в тот день?
Мальчик не знал, как погибли его родственники. Как не понимал всего, что дети постарше рассказывали о зверствах римлян, однако был уверен, что вспороть живот беременной женщине – нехорошо, так поступают только очень злые люди. Он подавил в себе жалость.
– Нет, отец.
– Вот поэтому они умрут как животные.
Иного они не заслуживают, подумал мальчик.
Римлянин неожиданно умолк: помощники жреца сбили его с ног и заткнули рот кляпом. Жрец склонился над привязанным к столу пленником. Ночной воздух содрогнулся от жуткого вопля. Такого пронзительного крика мальчик еще ни разу не слышал. Жрец же положил на стол что-то маленькое, красное и влажное. На миг вопль сделался чуть тише, но уже через секунду зазвучал с новой силой. Это жрец крутанул коловоротом во втором глазу своей жертвы.
Повернувшись к воинам, жрец вскинул над головой окровавленную руку с зажатыми в них шариками.
– Ослепленный римлянин не видит нас! Прими эту жертву, великий Донар!
– ДО-НАР! ДО-НАР! ДО-НАР! – выкрикивал мальчик до тех пор, пока не охрип.
Жрец бросил глаза пленника в костер. Вверх взметнулись искры.
– ДО-НАР! – взревели воины.
Отложив коловорот, жрец взялся за нож с длинным лезвием. Он вонзил его в рот римлянина. Темная кровь обагрила жрецу руки, из глотки пленника вырвался клекочущий крик.
– Без языка римлянин не может лгать нам! – произнес жрец и бросил в огонь окровавленный ошметок.
Мальчик зажмурил глаза. Пленник должен умереть, решил он. Что, если это он убил моих двоюродных братьев? Резкий удар отцовского локтя заставил его вновь смотреть на происходящее.
– ДО-НАР!
Жрец вонзил нож римлянину в грудь и деловитыми движениями несколько раз повернул лезвие. Дробь пяток по столу участилась, но затем снова сделалась реже. К тому моменту, когда жрец отбросил нож и взялся за пилу, тело пленника перестало дергаться. Несколько движений, и жрец вскрыл грудную клетку и вырвал из пучка кровеносных сосудов сердце. После чего победоносно вскинул над головой как боевой трофей.
– Без сердца у римлянина нет храбрости! Нет силы!
– ДО-НАР! ДО-НАР! ДО-НАР!
Мальчик был рад и благодарен этим крикам.
При всей его ненависти к римлянам от этого кровавого зрелища его выворачивало наизнанку. Он полузакрытыми глазами наблюдал за тем, как тело жертвы уложили в погребальный костер и подожгли. Второй, третий и четвертый римляне разделили участь первого.
Наконец Сегимер обратил внимание на сына.
– Смотри внимательно! – приказал он.
Мальчик неохотно повиновался.