Оружейник. Книга четвертая. Приговор судьи
Шрифт:
От хищников ниточка рассуждений сама собой переметнулась к другим, куда более грозным, а главное донельзя актуальным опасностям. Если о взрывоопасном буром потоке пока можно было позабыть, то защитный периметр никуда не подевался, он по-прежнему находился рядом, ежесекундно угрожая свести с нами счеты. Да, именно так оно и было. Пробитая брешь затянулась и высоко над землей вновь засияла цепочка зловещих плазменных шаров.
Однако как не зол был периметр, дотянуться до нас он уже не мог. Совершив свой очумелый спурт, мы все же успели переступить ту невидимую черту за которой тандему Ветров-Загрибельный даровалась неприкосновенность и безопасность. Временные неприкосновенность и безопасность… только лишь временные. Прекрасно понимая это, мы с Андрюхой переглянулись.
– Видал, как рвануло? – Леший мотнул головой в сторону зарывшегося в землю тепловоза и дальше, туда, где всего несколько минут назад бушевало огненное море.
– Это та самая дрянь, что уничтожила вертолет, – прохрипел я, ощущая немилосердный укол в сердце.
– Очень похоже, – чекист кивнул.
– Получается, она живет и здесь, и там… тоесть, в нашем мире.
– Ты видел что-нибудь подобное раньше? – Загребельный начал было оглядываться по сторонам, но в ожидании ответа, задержал свой взгляд на мне.
– Зачем спрашиваешь? Ведь знаешь, что нет.
– Тогда будем считать, что эта штука встречается здесь и у границы нашего мира.
– Не велика разница, – я поднял автомат и стал выдувать из него пыль. Теперь это была не столько привычка, сколько инстинкт: привести в порядок оружие, а все остальное – уже как получится.
– Разница есть, – Андрюха вернулся к осмотру местности. – Но об этом потом. Сейчас надо уходить. А то нашумели мы тут, дай боже!
– Согласен, давай уходить, – пошатываясь, я стал разворачиваться в сторону лежащего на боку контейнеровоза.
– Как ты догадался? – Леший задал вопрос уже практически мне в спину.
– О чем? – я нехотя оглянулся.
– О том, что эта бурая дрянь притаилась именно под цистернами.
– Ну-у-у…. собственно говоря… – мне нечего было рассказывать другу. – Никак не догадался. Просто нам в другую сторону.
– В другую?
Загребельный пошатываясь подошел ко мне, стал рядом и не мигающим взглядом уставился в сторону, контейнеровоза, авианосца и прочих океанских колосов. Правда глядел он совсем не на огромные металлические борта и надстройки, а скорее сквозь них. Спустя минуту подполковник ФСБ ознакомил меня с результатом своих размышлений.
– Ты думаешь, дорога на Могилев… – Леший запнулся и тут же поправился. – На то, во что превратился Могилев, именно там?
– Помни о кораблях, – протянул я вместо ответа. – Как ты думаешь, это может быть подсказкой?
– Чего? – не понял Андрюха.
– Помни о кораблях, – вновь повторил я. – Кто-то, когда-то мне об этом уже говорил или…
Я так и не закончил фразу. В голове что-то щелкнуло, переключилось, и совершенно неожиданно перед мысленным взором появилась четкая, написанная то ли кровью, то ли краской надпись. Да… Так и есть… Всего неделю назад я прочел ее на стене подъезда, когда спускался с крепостной стены Одинцовского поселения, того самого, что доживало свои последние, даже не дни, а часы. «Помни о кораблях» написала чья-то неведомая рука. Написала, чтобы увидел я, именно я. Сейчас в этом не было никаких сомнений. Почему? Да потому, что именно эти три слова, словно дремавшая до поры до времени программа, сработали в моем мозгу, и спасли нам жизнь.
Кто написал их? Сам собой напрашивался ответ – Главный. Это он не пожалел своей крови. Это он оставил послание, предупредил и направил. Кстати, и рука у ханха была порезана. Глубоченный такой порез!
Я уже собирался зачислить себе в актив разгадку пусть невесть какой, но все же тайны, но тут вдруг подумалось: а ведь если принять во внимание сроки всех последних событий, то ничего не выходит. В тот день, когда мы откапывали БТР, Главный, судя по его словам, находился на «Облаке» и еще не обзавелся человеческим телом. А сие значит, что и кровавые следы он оставлять не мог. Ну, никак не мог! Да и потом, когда мы с ним несколько дней провели буквально плечом к плечу, спали рядом, жрали из одного котла… он и тогда насчет надписи не обмолвился и словом.
После того как все это прокрутилось в голове, стало понятно, что вместо ответа на старую загадку я получил несколько новых. Вот же цирк-зоопарк! Получается, лучше не думать. Лучше тупо переть вперед и надеяться, что жизнь расставит все на свои места.
– Что это ты там бормочешь? – вернувшись к реальности, я вдруг понял, что Леший с подозрением на меня косится. – Никак контузило?
– Да в порядке я. Идти надо.
– Ты точно знаешь, что нам именно туда, в сторону этих кораблей?
– Точно? – я нервно расхохотался. – Ну, ты даешь! Разве тут можно что-нибудь знать точно.
– Согласен, вопрос идиотский, – чекист кивнул. – Лучше было бы так: у тебя есть хоть какие-нибудь соображения по поводу дальнейшего маршрута?
– Соображений нет. Одни ощущения.
– Ну, хоть что-то… – Андрюха стер с лица пыль и кисло улыбнулся. – Лично у меня ни первого, ни второго.
– Потопали, – я крепко стиснул автомат и шагнул вперед.
Прошли мы всего шагов десять, после которых Загребельный схватил меня за локоть и остановил:
– Гляди! – Андрюха указывал на лежащий чуток левее от нашего маршрута предмет.
Вокруг было разбросано довольно много всякой всячины. Это и камни, и куски от разбитого локомотива, и еще какие-то непонятные железяки, занесенные сюда неистовством взрыва, поэтому не мудрено, что я не обратил внимания на засыпанный пылью и песком грязный зеленый баул. А вот Леший… Видать он свое имущество чуял, будто кот валерианку.
Вещмешок оказался порван. Из его распоротого брюха в пыль вывалились фляга, консервы, пачки с патронами, на удивление целые и вроде как невредимые. Быть может, памятуя о весьма неприятной особенности Андрюхиной поклажи притягивать к себе убийственные малиновые молнии, мы бы так и оставили ее покоится с миром, но… От одного лишь вида всех этих богатств, ноги сами свернули с дороги.
– Патроны можно не брать, – протянул я, когда два голодных и усталых ободранца остановились над разбросанными по земле банками и упаковками. – «Калаш» твой накрылся, поэтому 5,45 теперь только в очко вставлять.
– Можно и в очко, главное нужной стороной, – ФСБшник отшутился чисто автоматически. Сам же он в это время присел на корточки и пытался аккуратненько, словно мину, подцепить жестянку с кильками.
– Неужто, вас и этому учили? – Настроение было паскудней некуда, однако в том-то и заключается парадоксальная суть бывалого солдата: он сможет позубоскалить даже на своем собственном смертном одре.